Ибо чем поможет добродетели пытливое исследование о течении солнца, о виде и протяжении земли, и о всем ином, над исследованием чего трудясь, мнимые мудрецы уклонились от истины и от действительной мудрости и потратили жизнь на пустословие?

601. К епископу Ермогену.

К благоискусным иереям.

При добром твоем начальстве, святейший, и богатый во множестве денег приобретает силу не ко вреду других, и живущий в бедности не лишается равных с ним прав по причине нищеты. Но, как подкрепляющий себя обилием правости почитается приобретшим сокровище истины, так скудный в этом отношении, хотя бы имел Крезово сокровище, признается нищим. И силою слова здравый образ мыслей не отвлекается от правого суждения, и искусство витии не затмевает истины ложными умствованиями, но неуклонною пребывает душа твоя, полное право присуждая подначальным, подлежащим твоему суду. Будучи же таковым в приговорах, ты больше препобедил человеколюбием себя самого, нежели сколько других превзошел правосудием.

Почему и плачут о тебе города, страждущие от самоуправства, в числе которых и город Пелусиотский, потому что, испытывая противное, ублажают они города, состоящие под твоим управлением, а себя именуют злосчастными. Ибо тот, кто достоин наказаний, если имеет деньги, человек у них видный и любимый. А кто изобилует добродетелями, тот, если он нищий, не только причисляется к людям бесчестным, но даже подвергается козням. В судах же, куда перетянет золото, туда склоняется и приговор; правда терпит обиду, а неправда берет верх и над всем ругается. Посему, молись, чтобы или раскаялись такие губители, или получили свободу подвластные им.

602. Аммонию.

Поскольку сильная дружба кажется не свободною от подозрения, то пусть будет проникнута она страхом Божиим, чтобы изобиловало в нас то и другое: и страх Божий, и приверженность к друзьям. И страх не давал бы места лукавым подозрениям, а приверженность рождала бы любовь — матерь всего доброго. Ибо, когда имеем в себе приверженность, растворяемую страхом Божиим, тогда в нас произрастает все доброе.

603. Схоластику Феодору.

О том, что вера без дел не спасает человека.

Достоин похвал, о премудрый, не тот, кто искусством и силою слова затрудняет уразумение истины, но кто излагает ее безыскусственно, почему и я о том, что угодно узнать тебе, скажу ясно. Пришествием Божиим борения соделаны для нас удобными для того, чтобы мы, подвизаясь, побеждали, а не для того, чтобы величием благодати пользовались, как предлогом к лености.

604. Серину.

О высокомерии.

Да не обучит тебя высокомерию то, что одолел ты врага. Ибо для многих, обезумевших от тщеславия по причине того, что во всякое время воздвигали они победные памятники, гордились ими и не думали, что могут иметь в чем неудачу, и не ожидали быть когда–либо побежденными, — их мнимая благоуспешность, очевидно, клонилась к худшему.

605. К нему же.

Для многих первоначальные успехи были причиною несказанных зол, ибо, воздвигнув себе не по достоинству один или два победных памятника, когда самая дерзость подавала надежду, превознесшись неожиданною удачею и решившись на дела более значительные, подвергали они крайней опасности и то, что было приобретено первоначальными успехами. Почему надобно рассуждать о себе сообразнее с естеством человеческим, и как, преуспевая, не терять из виду и горестного, помышлять о внезапных переменах и не думать, и не говорить о себе сверх меры, так и погрешая, уразумевать человеческую немощь и не желать, чтобы все для вас, как для Бога, пребывало неизменным.

606. Павлу.

Не думай, мой прекрасный, сразу уловить то, что едва уловляется с пролитием великого пота и после многих подвигов. Но, прежде начав трудами и молитвами, приступай к уловлению тех мыслей в Священном Писании, которыми разумение наше изостряется до большей проницательности.

607. Диакону Евтонию.

Уму, как царю самодержцу, надлежит ко вратам чувств высылать страшные и отовсюду защищенные оружием помыслы, которые встречали бы врагов, преграждали им путь, отражали бы их, а не дозволив прежде вход, вступали с ними в сомнительную битву, успех которой часто склоняется на другую сторону и доставляет победу сопротивникам. Посему–то и спасительное Слово, когда другие законодатели наказывают только за самое дело, угрожает наказанием и смотрящему не скромно, чтобы брань не соделалась неприступною и непреоборимою, но была удобоодолимою и легкою.

608. Пресвитеру Зосиме.

У многих, вернее же скажем так: у всякого человека есть и преимущества, и недостатки, и первыми хвалятся, а последних стыдятся. Но ты, как говорят, недостатками исполнен, преуспеяний же вовсе ни в чем не имеешь. И что препобеждаешься ты чревом и порабощен плотским страстям, — в этом нет ничего удивительного: потому что последнее всего чаще следует за первым, и только тот, кто одержит верх над чревом, возможет одержать верх и над плотскою похотью. Но поскольку говорят, что в тебе совокуплены и все другие недостатки, называют тебя хранилищем порока, вместилищем бесстыдства, то сие кажется удивительным и превышающим все, что может приводить в изумление.

Ибо иные жестоки, но целомудренны, корыстолюбивы, но скромны, распутны, но кротки: а тебя представляют успевающим во всем. Ты, говорят, вооружаешь язык против любителей добродетели, погружен в гнусную корысть и хвалишься этим, затмил собою всех когда–либо сделавшихся известными своею похотливостью и тщеславишься тем. По деяниям своим, о которых и говорить неприлично, должно бы тебе в землю потуплять глаза свои, а ты поднимаешь их выше висков. Короче сказать, каждый член телесный у тебя выказывает твою нерадивость и наглость: и хотя одна другой противоположна, но в тебе усиливаются они сойтись вместе. Итак, если говорят о тебе правду, то покайся здесь, чтобы не каяться там, но уже бесполезно.

609. Марку.

Почему вино, говоришь ты, не всякого, кто пьет его, приводит в одинаковое расположение духа, но одних делает благодушными, а других — раздражительными, одних — дружелюбными, а других — вздорными, одних — кроткими, а других — звероподобными? Итак, поскольку заставляешь меня коснуться естествословия, думаю, что бывает следующее. А именно: увеличиваются или уменьшаются от вина причины таковых настроений по свойству или телосложения, или душевных движений, для многих сокрытых.

Поскольку вино имеет влияние на одни влаги, то некоторым образом входит в соединение с нравами употребляющих оное: какого нрава выпивший, такие свойства и обнаруживает вино в нем, не вновь их производя, но из сокрытых делая явными. Ибо, разоблачая нрав, выказываемый притворно, дает оно видеть сокровенный внутри, почему и вошло в пословицу у многих говорить: правда в вине.

И тех, которые думали величаться мнимою степенностью, вино не редко делало откровенными в отношении тайн, и заставляло говорить о том, чему лучше бы оставаться невысказанным, а тех, которые из ненависти к злонравию часто приводили себя в гнев, являло ласковыми и кроткими, уничтожив в одних мысль о степенности, а в других — причину к гневу. Потому что не новое что–либо производит вино в человеке, но выводит наружу то, что в нем было сокровенно.

610. Диакону Евстафию.

О тех, которые не обращают внимания на собственные свои погрешности и с любопытством разузнают чужие.

Крайне дивлюсь, как всеми возрастами овладела мучительная и жестокая болезнь, не доставляющая удовольствия и порождающая мучение. Взяла она верх над всяким достоинством, нарушила всякое благоприличие. Каждый, оставив без внимания свои грехопадения, самые важные и часто не достойные никакого снисхождения, с любопытством исследует грехи ближнего, самые малые и часто достойные снисхождения. Каждый печалится, подумав о собственных своих грехах, а разговаривая о чужих, радуется, и на то тратит все свое время, чтобы выведать и пересудить проступки других. Себе приискивает оправдания там, где их нет, а для ближнего делается жестоким и неумолимым судьею, хотя, в действительности, богат он основательными оправданиями. Посему, кто хочет придумать врачевство от такой болезни, тому надлежит обратить душевное око от чужих погрешностей на свои собственные и приучать язык говорить строго не о ближних, но о себе самом; ибо плодом сего бывает оправдание. Глаголи ты беззакония своя прежде, да оправдишися (Ис.43:26). Злоречием же порождается тягчайшее осуждение: ибо страшное и превышающее всякую несообразность дело — тем, которые впадают в великие грехи, укорять вовсе не погрешивших или и погрешивших, но в малости.