Ибо если бы стали внимательны к словесам Божиим, то сохранили бы досточтимость святой и нескверной нашей веры и не попустили бы язычникам и неразумным касаться того, что у нас свято и досточтимо, да и сами бы не стали участвовать вместе с язычниками в сквернах и мерзостях, внимая их нечестивым и странным клятвам. Ибо какая разница, когда христианин и язычник думают уверить друг друга, подтверждая свои слова одними и теми же клятвами и обычаями, на которые, как знаем, негодует и гневается Бог? Ибо так Бог и Владыка всяческих в Своих святых Писаниях заповедал: не совратитеся от предписанного пути на десно или на лево (Втор.5:32).

* Апокрисиарий — адвокат по церковным делам.

47. Епископу Феодосию.

На слова: кто убо есть верный раб и мудрый, егоже поставить господин его над домом своим (Мф.24:45).

Представив достойным осмеяния безумие или, лучше сказать, высокоумие тех, которые присваивают или легко принимают на себя дело трудное, не знаю, почему, блаженный, оставил ты без внимания то, что особенно доказывает сие высокоумие. Что же именно? Не все люди одержимы одними и теми же болезнями, и не все поддаются одному и тому же лечению. Но как недугов много, они разнообразны и бывают всякого рода, так много должно быть и различных пособий. Если же затрудняет тебя сказанное мною, то подожди немного, и овладевшее теперь тобою затруднение превратится в большее сожаление о них.

Ибо по причине существования многих и разнородных болезней человеку, во–первых, трудно сознать в себе болезнь, а потом, и узнав это, доведаться, какое пригодно врачевство. Не всем пригодны одни и т же пособия, не все излечиваются одним и тем же: что принесло пользу одному, то повредило другому, и пригодное другому повредило еще кому–то. И чтобы не показалось тебе, будто бы говорю нечто странное, раскрою сказанное.

Руководимые словом не уцеломудриваются примерами; но один — тем, другой — этим приводятся в лучшее состояние. Имеющие нужду в шпорах не терпят узды, а ленивые и неудобоподвижные к добру возбуждаются словесным ударом, но горячих более надлежащего и неудержимых, подобно молодым коням, уносящимся за пределы ристалища полезно сдерживать и останавливать.

Одни уцеломудриваются похвалами, другие — порицаниями, если те и другие будут благовременны; но противоположные выйдут последствия, если они будут не вовремя. Одни уступают увещанию, другие — выговору. Одни изглаживают свои недостатки, когда их обличают в собраниях, а другие — когда их вразумляют втайне. Ибо одни, уцеломудриваемые всенародным выговором, обыкновенно пренебрегают беседой наедине; а другие, всенародными обличениями доводимые до того, что отлагают и стыд, таинственностью и сострадательностью выговора приобучаются к благопокорности.

За одними надлежит во всем наблюдать, — а именно за теми, мнимая скрытность которых, так как о ней заботятся, надмевает мыслью, что они мудры; по отношение же к другим на что–то надобно не обращать внимания, чтобы от частого раздражения не дошли они до бесчувственности и напоследок не сделались во всем неудержимыми, отвергнув самое сильное врачевство при убеждении — стыд. На иное надлежит даже и гневаться, не гневаясь в действительности, иное надлежит презирать, не презирая внутренне, от иного отказываться, не отказываясь на самом деле. Иных должно врачевать снисходительностью, других — отлучением; над одними одерживать верх, а другим, смотря что кому полезно, для видимости уступать над собою победу.

Итак, поскольку столько недугов и пособий и не все поддаются одному и тому же, а напротив того, чем–то возбуждаются к худшим проступкам, кто, не просветив души Божиим Духом, в состоянии будет все узнать и на все иметь достаточные силы? Но есть такие, которые осмеливаются принимать на себя начальство, если только почитают его для себя подходящим, и трудным его не представляя в уме и не внимая Владычнему слову. Посему оно в такой мере показывает редкость доброго начальствования, что с сомнением говорит: кто убо есть верный раб и мудрый, егоже поставит господин его над домом своим, даяти им житомерие (Лк.12:42)?

48. Епископу Исидору.

И избавит сих, елицы страхом смерти чрез все житие повинни беша работе (Евр.2:15).

Спрашивал ты, что значит: и избавит сих, елицы страхом смерти чрез все житие повинни беша работе? Посему слушай. От грехов, наилучший, отвращает не смерть, но суд по смерти. Ибо нечестивые, держась той мысли, что душа есть искра, по угашении которой, как говорили они, тело будет пеплом, думая, будто им надлежит только умереть, а не предстать на суд (так рассуждали они в книге Премудрости, приписываемой Соломону, что и тебе известно; а если не известно, то взяв в руки книгу, приобретешь о сем понятие), ничего не признавали для себя недозволенным. Поскольку они считали, что не будут уже существовать по смерти, то решались делать все постыдное и достойное и смертей, и наказания, говоря: сия часть наша, и жребий сей (Прем.2:9).

Посему пришел Спаситель, чтобы, сверх всего прочего Им совершенного, избавить людей и от сего ложного мнения. Ибо, определив бессмертие души в словах: души же не могущих убити (Мф.10:28), и благовестив воскресение тел в словах: в воскресение мертвых ни женятся, ни посягают, но будут яко ангели (Мф.22:30), и указав на суд во многих местах в том числе и там, где сказал: убойтеся могущаго и душу, и тело погубити в геенне (Мф.10:28), всех освободил от всякой таковой мысли, справедливее же сказать, — от сего рабства, ибо, содержа в уме Божий суд и как к цели устремляя к нему око, люди не осмелятся делать ничего худого. Посему думаю, что изречение сие мною объяснено.

Если же угодно тебе, чтобы выражено было сие другими словами, скажу так: поскольку люди, ожидая своей смерти, безмерно порабощались грехами — страх смерти, представляясь для них грозным и порождая мысль, что по смерти они не будут существовать, приводил их в совершенное рабство греху, — то посему и пришел Христос избавить их от сего рабства. Если же и сие невразумительно, то пусть будет сказано яснее, так как апостольская мысль для многих неудобопонятна. Сказано: избавит сих от страха смерти, влагающего в них мысль о небытии, и приведет к помышлению о нелицеприятном суде после здешней кончины. Ибо помышляющие о сем охотно идут путем, ведущим к добродетели, окрыляемые надеждою получить венцы, и избегают греха из страха будущих наказаний.

Но не ведет ли смысл апостольских слов и к другой мысли, предоставляю судить твоему разумению. Ибо, может быть, выражается ими и нечто подобное следующему. Поскольку многие, боясь смерти, как приводящей в небытие, и вопреки себе самим решались делать и терпеть многое постыдное, чтобы не понести наказаний от людей более сильных (ибо, полюбив и не достигая цели, употребляли хитрость и козни, плодом которых была смерть, как показывает бывшее с Иосифом и история о Сусанне), то пришел Спаситель научить людей тому, что смерть предпочтительнее порока и что лучше надлежит принять ее, нежели сделать или потерпеть что–либо постыдное. Ибо смерть будет истреблена воскресением, а постыдные дела кончатся наказаниями.

49. Маркиану.

О написанном: аще бы онех Иисус упокоил… (Евр.4:8).

Не об упокоении Евреев в Палестине под предводительством Иисуса, сына Навина, идет речь у богомудрого Павла (не об этом у него и слово); имеет же он в виду покой, ожидаемый в будущем. Он составляет цель апостольских помышлений. А что сие верно, видно из слов Ап. Павла, когда он толкует сам себя, говоря: аще бо бы онех Иисус (очевидно, что сын Навин) упокоил, не бы о ином дни глаголал по сих. Убо оставлено есть субботство людем Божиим (9). То есть если бы Иисус Навин упокоил Евреев, то Пророк Давид, после многих поколений рассуждая об упокоении, не сказал бы: ныне аще глас его услышите, не ожесточите сердец ваших, яко в прогневании (Пс.94:7.8). Следовательно, говорит Ап. Павел, людям Божиим, то есть благоискусно пожившим после того, как они приняли веру, предстоит истинный покой, уготованный не в Палестине, но в премирном Иерусалиме.