557. Иподиакону Павлу о том же.

Неизреченная Премудрость, чтобы не входить нам в споры, доискиваясь, что такое добродетель, собственное изволение каждого положив в основание совершеннейшему делу, изрекла: вся елика хощете, да творят вам человецы, и вы творите им (Мф.7:12). Посему, если в себе самом имеешь и правило добродетели, то не ищи сего у других, но пользуйся домашним сокровищем.

558. Софисту Арпокре.

О том, что ереси рождаются от любоначалия или от предубеждений.

Любоначалие — причина всех зол; оно, покушаясь ниспровергнуть установившееся не только в наши, но и в древние времена, заставляло воздвигать страшные брани. Одни, обучившись пифагорейскому молчанию, отвергали высоко думающих о красноречии. Любители Гомера чернили последователей Платона, а платоники чтителей Гомера обвиняли в нечестии. Последователи Аристотеля шли против платоников, а стоики вооружались на аристотеликов. Об епикурейцах, осмелившихся стать защитниками порока, не место здесь и упоминать.

И во врачебном искусстве следовали тому же самому. Ибо следовавшие разумным началам позорили тех, которые держались известных способов лечения, а последние вооружались на первых. Одни говорили, что корни недугов многочисленны и разнообразны, почему и пользовались разнообразными пособиями, прежде исследуя корни болезней и потом преграждая источники недугов. А другие определяли, что есть только две причины болезней — задержание и излияние, почему и постановили в закон, что должно или очистить, или остановить. Но эмпирики смеялись над теми и другими.

А если бы я захотел говорить о взаимных разногласиях у витий, стихотворцев и историков, то много потратилось бы и слов, и времени. И сие нимало неудивительно; потому что, когда и величающиеся именем любомудрия не замедлили воздвигнуть между собою жестокую брань, досуг ли быль заботиться о мире витиям и стихотворцам? Они не были в ладу с учениками Сократовыми, одобрявшими воздержание, справедливость и целомудрие, Платон же, осмеяв витий в разговорах, сам был за них осмеян циниками.

К числу последних принадлежал и Лукиан, сочинивший разговоры почти против всех и поименованных, и не упомянутых нами. Его–то платоники одобряли за то, что он выставил на посмешище вымышленных стихотворцами богов, а стихотворцы назвали богохульником, потому что жестоко осмеял обоготворенных ими богов. Посему кто из защитников язычества осмелится сказать, что у христиан породились многие ереси, видя, что и у них самих такое же их множество порождено (надобно сказать правду) любоначалием? Если оно изгнано будет из среды людей, то есть надежда, что все единогласно и православно соберутся на божественную проповедь.

559. Петру–схоластику о том же.

Или от любоначалия, думаю, или от предубеждения — двух с трудом побеждаемых страстей — породились ереси. Ибо те, которые не соблаговолили и почли для себя несносным быть в числе подчиненных, возгнушались тем, чтобы оставаться при утвердившемся образе мыслей, и посеяли семя нового учения.

560. Адамантию о том же.

Зачем дивишься, что породилось много ересей по пришествии Спасителя во плоти, когда диавол, ясно и прямо услышав, что за все подвергнется суду и понесет наказание, посеял сии ереси, чтобы многих иметь соучастниками в наказании? Но не мало их было и до пришествия Спасителева.

Ибо иные из людей даже не думали, что есть Божество, а другие полагали, что Божество есть, но ни о чем не промышляет; иные же — что хотя Оно промышляет, но только о небесном, а еще иные — что не о небесном только, но и о земном, впрочем, не обо всем, но о том, что имеет превосходство, например, о царях и начальниках.

Одни говорили о свободной воле, другие о судьбе, а иные утверждали, что все устраивается случаем. Одни почитали делом благочестивым покланяться идолам; другие — вступать в супружество с матерями; иные — приносить в жертву людей, а иные — животных: кто — волов, а кто — верблюдов; иные даже — пожирать друг друга.

Но если бы стал я все показывать и перечислять, то, может быть, не поверили бы, однако же не обличили бы меня во лжи. Итак, если род наш всегда был в раздоре с самим собою и не держался единого мнения (ибо по временам являлись среди людей любители новшеств и переворотов, ниспровергали установленное и узаконивали нравящееся им), то чему дивишься, если и ныне упоенные любоначалием усиленно противоречат в том, что Божественно и превыше разума.

561. Диакону Иоанну.

Что значит сказанное в послании Ап. Иуды: звезды прелестныя, им же мрак тмы во веки блюдется (1:13)?

Если бы только ты один написал мне о желании узнать, по какой причине сказано: звезды прелестныя, им же мрак тмы во веки блюдется, — то, может быть, обвинив тебя в невежестве, но ответив кратко, что тьма блюдется людям, а не звездам, тем и отделался бы я. Но поскольку многие из почитаемых людьми разумными стремились узнать то же и, в последствии узнав после многих исследований, признали сие весьма важным, то нимало не осужу тебя, но попытаюсь истолковать со всею ясностью.

Итак, сказываю, что у писавшего послание идет речь о людях, падения которых неизвинительны, а не о звездах и облаках, волнах и деревьях, которые писатель приводит в пример, обвиняя людей в том, что они по своему произволению терпят то же, что те имеют по естеству.

Ибо, как облацы безводни, гонимые ветрами, и древеса безплодна, о которых сказано, что они дважды умирают (12), не будут наказаны, да и волны не вспенивают своя стыдения, как неразумные и лишенные чувства, так и звезды, называемые блуждающими, не наследуют мрака.

Наследуют же оный люди, согрешающие по произволению. О них приведены и сии примеры, так что сказанное имеет такое значение: люди сии, о которых идет речь, — это как бы блуждающие звезды, совратившиеся с пути прямого и идущие путем, противоположным ему. Потому им блюдется мрак, то есть не звездам, а людям, ибо у Апостола, как сказал я прежде, речь идет не о звездах или облаках, или волнах, но о людях, впавших в зверство, распутство и кичливость, и своим поведением причиняющих вред тем, кто с ними сближается. А в объяснение того, что это действительно так, если угодно, продолжим еще речь.

Итак, сведущие в этом утверждают то, что мало убедительно и сомнительно для людей простых, ибо это противоречит очевидности и свидетельству зрения. Именно же они говорят, что планеты, хотя имеют собственное свое движение с запада на восток и стремятся совершить оное, но, побеждаемые противоположным и более скорым движением больших звезд, движутся на запад. И в объяснение сего представляют такой пример: при скором вращении колеса муравей, двигаясь в противоположном направлении, не совершает столько же скорого движения, потому что препобеждается более быстрым движением колеса, и планеты находятся в таком же отношении к движению больших звезд.

То, что обличает рассуждающих так, а именно, что они то поклоняются звездам, как богам, то приравнивают их к муравьям, — только заметив, обойду теперь молчанием (ибо спешу говорить о другом), и займусь тем, что составляет предмет изыскания.

Итак, хотя люди сведущие и утверждают это, однако же, поскольку Писание употребляет наименование «планета» или в собственном, или в переносном смысле, или следуя народному словоупотреблению, со своей стороны полагаю следующее. Солнце, луну и другие, не многим известные пять звезд (видную, блистательную, мерцающую, огнистую и светоносную*) поставляюсь в числе планет, а те, которые и тебя неразумнее, дали им имена некоторых бывших сильными на земле и живших срамно, впрочем, жизнь окончивших в земной славе, но солнце северные и южные страны обтекает в широту ежегодно, луна же — ежемесячно (от чего, думаю, произошло и слово «месяц»: не от того, что луна делается серповидною (μηνοειδη), как думают иные, но оттого, что она каждый месяц выполняет данное ей правило; ибо луна называется месяцем); да и все прочие, соответственно своим кругам и путям совершают сие круговращение. Посему самому и названы они планетами, звездами блуждающими.