В самом деле, Мастер абсолютно пассивен. Он - объект, а не субъект сюжета. Его предыстория обозначена только бегло: служба в музее, женитьба, лотерейный выигрыш, даже любовь Маргариты. Но и жизнь Мастера в романном времени призрачна. Судьба его решается Маргаритой, Воландом и Иешуа. Он вообще не вступает в конфликты с окружающим миром. (В то время, как, например, Маргарита - самый актив­ный герой книги. Ее жизнь пересекается с наибольшим коли­чеством персонажей.) Даже будущее Мастера загадочно. Один из первых американских рецензентов нашел такой финал просто ироническим: «Мастер слишком измучен миром, чтобы воспользоваться свободой, полученной от дья­вола. Он отдает ее Пилату, а сам поселяется на уютной даче вместе с Маргаритой...»

И все же, называя свой шедевр «Мастер и Маргарита», Булгаков что-то имел в виду. Не зря он перепробовал несколько названий, пока не остановился на этом.

Со времен «Театрального романа» образ писателя для Булгакова был центральным. Максудов, как и мастер, ничего не делает. Какой-то мистический Рудольфи печатает его роман. Служащие Театра работают над постановкой его пье­сы. Чудо спасает «Черный снег» от немедленного запрета. Единственный решительный поступок Максудова - самоубий­ство, то есть полное устранение из конкретной жизни.

Такая поразительная пассивность главного героя может быть объяснена только тем, что он свое дело уже сделал. Мак- сулов - писатель, и он уже все написал.

Мастер тоже писатель. И роман он написал до начала бул­гаковской книги. Все, что в ней происходит, - уже последствие этого основополагающего творческого акта.

Главное и единственное, что сделал Мастер, сделано вне сюжета «Мастера и Маргариты». И поэтому герой книги - не сам Мастер, а его творение - Роман, который, с нашей точки зрения, и является главным персонажем романа «Мастер и Маргарита».

7.

Загадочный тезис «рукописи не горят» вызвал метафизи­ческую полемику в советских журналах. («Горят ли рукопи­си?» называлась статья консерватора М. Гуса. «Рукописи не горят!» назывался ответ на нее либерала В. Лакшина.) Так со страниц булгаковской книги мистика проникала в самую гущу общественных баталий.

Вообще-то, все знали, что рукописи горят, как горит любая бумага. Сгорел же второй том «Мертвых душ». Но в эпоху, когда возрождалась целая литература, слова о несго­раемых рукописях принимали буквальное значение: духовный подвиг побеждал временные социальные затруднения.

Кстати, именно пример булгаковских рукописей послу­жил мощным стимулом для «писания в стол». «Мастер и Мар­гарита» доказывал, что потомкам можно доверять не только политические разоблачения, но и эстетические открытия. Хотя новомировский критик А. Берзер и писала: «ни один писатель не может писать лишь в „пыль веков⁴⁴», множество ее современников именно так и делали. Лозунг «рукописи не горят» придавал смысл их тайному труду.Однако какой смысл вкладывал в эту формулу сам Булга­ков? Действительно ли, как писал Лакшин, «эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы вре­мени»?

Рукопись, о которой идет речь - Роман мастера о Понтии Пилате. Эта та самая пачка тетрадей, которую Воланд достал из небытия в ночь после бала. Но сам Роман включается в сюжет уже со второй главы.

История, которую Воланд рассказывает двум московским литераторам, - фрагмент Романа Мастера. И сон, который снится Бездомному, - часть его. И спасенная из огня глава, которую читает Маргарита, тоже из этого Романа.

Никакой разницы между тремя вставными частями нет: они читаются как сплошной текст. И это, пожалуй, самый фантастический факт в изобилующей фантастикой книге Бул­гакова.

Рассказ Воланда - свидетельство очевидца. Сон Бездом­ного, как любой сон, - игра подсознания. Глава из Романа мас­тера - следствие его исторических штудий и писательского таланта. Каждое из этих допущений вполне естественно в поэтике «Мастера и Маргариты». Но каким образом все три фрагмента стилистически абсолютно совпадают друг с дру­гом?

Приходится допустить, что Воланд цитирует Роман, не зная о том, что это цитата. И Бездомному невероятным обра­зом снится рукопись незнакомого ему произведения.

Роман мастера вообще главная пружина в сюжете булга­ковской книги. Роман объединяет Мастера и Маргариту. Герой Романа - Пилат - сводит с ума Бездомного. Роману Мас­тер обязан своим вызволением из лечебницы и окончатель­ным решением своей судьбы. В конце концов, персонажи художественного произведения, созданные воображением Мастера, оказываются не менее реальными, чем их автор, и напрямую вмешиваются в сюжет.

Что же писал Мастер, если его творение нарушает не только хронологию, но и все причинно-следственные связи точно выверенного булгаковского шедевра?

В «Мастере и Маргарите» не изображается непосред­ственный творческий процесс, но говорится о его сущности: Мастер «сочинял то, чего никогда не видел, но о чем наверное знал, что оно было». Именно поэтому его вовсе не удивил пересказ воландовской истории Бездомным. Он только удов­летворенно заметил: «О, как я угадал». То есть автор Романа совершенно не поражен тем, что его текст буквально совпа­дает с реальностью (ведь Воланд - очевидец!).

Мастер категорически не видит разницы между написан­ным им Романом и действительностью. Ведь писал он его в соответствии с советом Максудова «что видишь, то и пищи». Как и про максудовские сочинения, про Роман Мастера можно сказать, что он «зародился», возник сам, помимо воли автора.

Самый дикий из вопросов, которые задают Мастеру мос­ковские писатели: «Кто вас надоумил написать этот роман?» Вопрос этот так же фантастически нелеп, как диалог Ивана Васильевича с тетушкой из «Театрального романа»: «Леонтий Сергеевич сам сочинил пьесу. - А зачем? - тревожно спросила Настасья Ивановна».

Ни Максудов, ни Мастер, ни Булгаков не могли ответить на этот вопрос, потому что их ответ лежал в принципиально иной плоскости.

Для Булгакова писать - означало воссоздавать существу­ющую вечно истину. Не выдумывать ее, а угадывать. Мир представлялся ему текстом, который писатель может про­честь, написать, создать. И все эти глаголы - синонимы, обозначающие один и тот же творческий процесс. Писатель- пророк, устами которого глаголет истина. Он лишь орудие ее. Дело писателя - ТОЧНО эту истину воспроизвести. Этим, кстати, можно объяснить прославленную точность булгаков­ской детали: ведь не писателю решать, что важно, что нет. Ему надо воссоздать мир в идеальном соответствии с истиной.

Булгаков постоянно пародирует идею множественности миров. Сюжетная разноплановость его произведений, каза­лось бы, позволяет легко вычленять мир литераторов, мир театра, Москву, Иерусалим. Однако, внутреннее сходство «миров» доказывает принципиальную неделимость вселеннойкак конечного единства, включающего в себя и абсолютное добро, и абсолютное зло, и море пошлости, которое мы зовем реальностью. Так же Булгаков поступает и с понятием исти­ны, которая может представать в самых пародийных обличи- ях. Только мастер знает о единстве мира и единой истине о нем. Поэтому сам он может написать только один роман. Роман вообще может быть только один, поскольку в насто­ящем романе уже есть все, что было, и все, что будет.

В последней главе «Мастера и Маргариты» все герои книги оказались вставленными в Роман Мастера, включая и его самого. Они растворились в тексте. Восклицанием «свобо­ден!» Мастер закончил свой Роман и сам ушел в него. Вселен­ная, которую он прочел, приняла его в себя. Мир и его пророк слились в едином тексте. Круг завершился - истина восторже­ствовала.

Но все же - что есть истина?

Булгаков изображает разные варианты ответа.

Абсолютное зло, оказавшееся бессильным в борьбе с бес­смертными пороками. Абсолютное добро, способное суще­ствовать только в идеальном, но безжизненном царстве света. Компромисс между тем и другим, который губит душу его носителя.

Ни один из этих ответов не разрешает проблему. И тогда Булгаков предлагает свой ответ.