Это была бывшая Нинина сокурсница, Лёля Долецкая, с которой они не виделись уже много лет.

– Лёля, не может быть!

– Как ты здесь? Интересуешься фотографией?

– Нет, я по делу.

– По делу? К кому?

– Хочу поговорить с виновником торжества.

– С Салтыковым? – удивилась Лёля. – Разве ты с ним знакома?

– Нет, но хочу попробовать познакомиться.

– Ну, так давай я тебя представлю, я его прекрасно знаю.

– Ты? – удивилась в свою очередь Нина. – Каким образом?

– Я много лет дружила с его покойной женой. Ну что, идем? – Лёля кивнула в сторону лестницы. – Я тогда не буду одеваться, а то я ведь уже собралась уходить.

Нина замялась.

– Видишь ли, у меня к нему несколько необычное дело, и я не уверена, что… словом, может быть, мне лучше пойти одной?

– Как хочешь, – обиделась Лёля, – я хотела помочь.

– Не обижайся. Видишь ли, это не светский визит: речь идет о его старом товарище, и я хочу попросить его о помощи.

– О помощи? Случайно, не о деньгах? – Лёля скорчила гримасу, явно выражавшую неодобрение.

– Нет, конечно, нет. О любой помощи, которую он сможет оказать.

– Вообще-то, Салтыков не совсем тот человек, к которому я бы, например, стала обращаться за этим, но тебе видней.

– Почему?

– Ну, во-первых, у него неприятности, а, во-вторых, на доброго самаритянина он, по-моему, не тянет. Да и вообще, ты выбрала не самый подходящий момент: там сейчас дым коромыслом. Впрочем, он, наверное, уже слегка набрался, так что попробуй: может, он под градусом сделается добрее. Да и дам он любит.

Лёля пошла одеваться, и Нина с некоторым сожалением посмотрела ей вслед. Вероятно, она неправа и напрасно отказалась от Лёлиной помощи. В конце концов, если бы ее представила Лёля, может быть, Салтыков отнесся бы к ее просьбе более внимательно? «Нет, лучше, если я сделаю это сама», – сказала себе Нина и направилась к лестнице.

Салтыкова, стоявшего в группе людей неподалеку от накрытого белой скатертью стола с шампанским и бутербродами, Нина узнала сразу, по тому характерному, немного взволнованному, немного рассеянному выражению лица, какое бывает у человека, находящегося в центре внимания. Это был высокий, плотный, лысоватый человек лет пятидесяти с довольно приятным лицом. Он несколько рассеянно слушал то, что говорил ему стоящий рядом человек с бородой, и с удовлетворенным видом оглядывал зал, время от времени кивая знакомым и отпивая шампанское из длинного, узкого бокала.

Подойти к нему сразу Нина не решилась. Она бродила по залу, рассматривая выставленные работы и искоса наблюдая за автором, чтобы не пропустить момент, когда он останется один. Ждать пришлось довольно долго. К нему подходили все новые и новые люди: с некоторыми он здоровался кивком головы, некоторым пожимал руки, с некоторыми троекратно целовался в щеку и приятно улыбался дамам.

Наконец Нина заметила, что он оторвался от своих многочисленных собеседников и скрылся за маленькой боковой дверью в углу зала. Она бросилась за ним и оказалась в длинной и узкой комнате, где вдоль стен стояли подрамники, картонки, стекла, еще какой-то упаковочный материал, а на полу – коробки с водкой и шампанским.

– Леночка, может быть, вынести еще шампанского? И, по-моему, у нас где-то были конфеты? – Салтыков обращался к блондинке, сидящей за письменным столом в глубине комнаты у окна: она подкрашивала губы, глядя на себя в маленькое круглое зеркальце.

– Как скажете, Павел Аркадьевич. Все вынести, что есть?

– Нет, все не надо. Поставьте пару коробок, а потом посмотрим.

– А водку?

– Пока не надо.

– Как скажете. Вы к кому? – резко спросила блондинка, заметив Нину за спиной у Салтыкова. Тот тоже обернулся и вопросительно посмотрел на нее.

– Павел Аркадьевич, я к вам, – сказала Нина и поспешно добавила: – Я понимаю, сейчас вы, наверное, очень заняты, но я готова подождать или прийти повидать вас в какой-то другой момент, когда вам удобно…

– Мы с вами, э-э, простите, кажется, знакомы? – перебил ее Салтыков, одобрительно оглядев ее с ног до головы и приятно улыбнувшись. – Напомните, где мы встречались?

– Боюсь, что вы ошибаетесь – мы незнакомы.

– Вы уверены? Очень жаль. Впрочем, тем интереснее. Может быть, мы с вами куда-нибудь?.. – Он повертел головой в поисках места, где бы скрыться, но блондинка сказала:

– Пойду займусь столом, а вы оставайтесь здесь.

– Спасибо, Леночка, – сказал Салтыков и предложил Нине сесть. – Могу ли я узнать ваше имя?

– Меня зовут Нина… Нина Григорьевна, и я бы хотела поговорить о вашем товарище…

– О моем товарище? – Салтыков удивленно поднял брови, и Нине показалось, что он разочарован. – О ком же?

– О Юрганове.

– Ах, вот как, – протянул Салтыков после небольшой паузы и как-то странно посмотрел на нее. – Любопытно. Так вы знаете Юрганова?

– Да.

– И… давно вы знакомы, позвольте спросить?

– Нет. Мы познакомились прошлой зимой.

– Вот как. И где, если не секрет? Я потому спрашиваю, что, э-э, как бы это выразиться, его жизненные обстоятельства вообще таковы, что не слишком располагают к знакомству с дамами.

– Вы правы: прошлую зиму он провел под лестницей в нашем подъезде, а познакомились мы, в полном смысле слова, совсем недавно, этой осенью.

– Понятно. И чего же вы, так сказать, от меня ждете?

– Прежде всего я бы хотела спросить, знаете ли вы, что с ним произошло?

– С ним? Вы так ставите вопрос?

– Я не понимаю… Вы знаете, что он в Бутырке?

– Разумеется.

– То есть вы знаете, что его обвиняют в убийстве?

– Это-то я как раз знаю, – Салтыков чуть заметно усмехнулся, – но все же я жду, пока вы перейдете к делу и скажете, чего вы хотите в этой связи от меня?

– Павел Аркадьевич, я понимаю, что сейчас не вполне подходящий момент для подобного разговора, но в такой ситуации, мне кажется, дорога каждая минута, и, может быть, мы могли бы подумать, как ему помочь… – начала Нина, но Салтыков перебил ее:

– Помочь? Простите, я правильно понял? Вы обращаетесь за помощью – ко мне?

Нина смутилась: она сразу заметила что-то странное в его тоне, но не придала этому значения, потому что не понимала, чем вызван этот тон. Но сейчас ей пришлось сказать:

– Я начинаю понимать, что, вероятно, ошиблась, придя сюда. Наверное, я выбрала неподходящее время для подобного разговора… Простите…

Она схватилась за сумочку, но Салтыков остановил ее.

– Ну нет, раз уж вы пришли, пожалуйста, объяснитесь. Какого рода помощь вам нужна? Деньги? Если деньги, то, должен сказать, мои личные обстоятельства сейчас таковы, что я вряд ли смогу быть вам полезен. Я даже вынужден был сдать свой билет в Японию, чтобы иметь возможность организовать все это. – Он показал на коробки с водкой и шампанским.

Нина вспыхнула.

– Я пришла вовсе не для того, чтобы просить у вас денег…

– А для чего? – опять перебил ее Салтыков. – Может быть, вы хотите найти с моей помощью адвоката? Извольте, я готов посоветовать вам хорошего юриста. Или, может быть, вы ищите у меня моральной поддержки? Если так, то вы должны понять, что ставите меня в довольно затруднительное положение.

– Я хотела только одного: убедиться, что вам не безразлична судьба вашего товарища, но, к сожалению, вижу, что сегодня вам действительно не до него. – Нина встала.

– Нина Григорьевна, сядьте, пожалуйста. Я вовсе не хотел вас обидеть. Но и вы должны меня понять. Вы приходите ко мне в такой, я бы сказал, ответственный день… не перебивайте, я уже слышал ваши извинения… так вот, в такой день… и пусть вас не вводит в заблуждение вид всей этой праздничной мишуры: это, так сказать, дань обстоятельствам. Пришли люди, ценящие мое творчество, и я не мог обмануть их ожидания и вынужден был устроить все так, как этого требуют приличия. – Он опять показал на коробки со спиртным. – Но все это вовсе не означает, что мое душевное состояние соответствует, так сказать, приятности момента.