Да, ответил Купер, это действительно так, и, пожалуй, его исцеление можно назвать чудесным. Нет, сказал он, он не имеет ни малейшего представления, как это произошло, и док Эймс не имеет тоже.

Они расстались через два часа. Чарли так и не сказал ничего из того, о чем думал. Но на следующий день Купер вновь пришел, прихрамывая, на пляж и поздоровался с поджидавшим его Чарли. На сей раз он сам заговорил на интересующую Портера тему.

Он был инвалидом сколько себя помнил, хотя мать говорила ему, что несчастный случай произошел, когда ему было три года. Он очень любил слушать всякие истории, и эти истории, которые родители, братья и сестры рассказывали и читали ему, поддерживали его в течение первых, самых тяжелых, лет. Когда же ему ничего не читали, он придумывал истории сам.

Купер Джексон рассказал, что созданные его воображением персонажи — Питер Кролик, и Пряничный человечек, и Маленький Бо Пип, и все остальные — оставались для него живыми и после того, как заканчивалась история. Он лежал в постели и мог прокручивать историю в своем сознании снова и снова.

— Но в конце концов все эти рассказы приедались, теряли прелесть новизны. Поэтому я начал улучшать их. Я придумывал новые истории. Я придумывал новых персонажей. Питер Кролик и Пряничный человечек были моими любимыми героями — они отправлялись в странствия и встречали там всяких других зверюшек и сказочных персонажей, и с ними случались совершенно невозможные приключения. Впрочем, мне они никогда не казались невозможными, надо сказать.

Наконец Купер достиг возраста, когда дети идут в школу. Мама Купера начала беспокоиться насчет его обучения. Но док Эймс, который был искренне уверен, что Купер не проживет достаточно долго, чтобы получить мало-мальски приличное образование, посоветовал, чтобы мальчика обучали тому, что было бы интересно ему самому. Родители перебрали все предметы и выяснили, что больше всего Куперу нравится чтение. Поэтому они научили его читать. Теперь он больше не просил рассказывать ему истории, а читал сам. Он прочитал «Тома Сойера», и «Гекльберри Финна», и произведения Льюиса Кэрролла, и множество других книг.

Теперь у него было больше персонажей, и Питера Кролика стали все чаще и чаще заменять причудливые монстры из мира Труляля и Траляля и черепахи Квази. Воображаемые приключения становились все более и более безумными.

— Сейчас,— сказал Купер Джексон,— я бы умер от смеха. Но тогда это все было для меня смертельно серьезно.

— Что вы читаете теперь, Купер? — спросил Чарли.

— А,— махнул рукой Купер.— Газеты и аналитические журналы, и всякое вроде этого.

— Я не это имел в виду,— пояснил Чарли,— Что вы читаете, чтобы отвлечься? Что в вашей жизни заняло место Питера Кролика?

Купер поколебался и наконец нехотя признался:

— Я читаю научную фантастику. Втянулся, когда кто-то принес мне журнал, шесть или семь лет назад… нет, скорее восемь…

— Я читал кое-что из подобных журналов,— сказал Чарли.

Так они сидели в покое полудня и беседовали о научной фантастике.

Этой ночью Чарли Портер лежал в постели в маленьком коттедже на берегу озера, уставившись в темноту и пытаясь понять, что происходит с Купером Джексоном, не встававшим долгие годы и жившим среди персонажей детских книжек, затем подростковой литературы и, наконец, научной фантастики.

Купер сказал, что никогда не испытывал сильных болей, но иногда ночи казались слишком долгими, заснуть было неимоверно сложно, и тогда он давал волю своему воображению. Он заполнял сознание образами фантазии.

Сначала это были просто интеллектуальные упражнения: он отталкивался от уже написанных книг и представлял себе, как бы могло разворачиваться в них действие при других обстоятельствах. Потом он начал тщательно разрабатывать характеры персонажей, участвующих в воображаемой постановке. Сначала они были расплывчатыми, позже стали приобретать определенные черты, а затем обрели плоть.

И после Гекльберри Финна, Робинзона Крузо и швейцарской семьи Робинзонов он обратился к научной фантастике.

«Господи боже,— подумал Чарли Портер,— Он обратился к научной фантастике».

Взять инвалида, который никогда не вставал с кровати, который никогда не имел формального образования, который знает мало и еще меньше интересуется общепризнанной точкой зрения, дать ему воображение, способное двигать горы, и развернуть лицом к научной фантастике — что вы получите?

Чарли лежал в темноте и пытался поставить себя на место Купера Джексона. Он попытался представить, что Купер мог воображать, какие приключения могли интересовать его.

Затем позволить инвалиду внезапно осознать мир вокруг себя. Купер теперь читает газеты и аналитические журналы. Позволить ему понять, что за мир его окружает.

Что может случиться тогда?

«Ты спятил»,— подумал Чарли.

Но он еще долго лежал, глядя в черноту, прежде чем провалился в сон.

Куперу Чарли понравился, и они стали каждый день гулять вместе. Они разговаривали о научной фантастике и последних событиях в мире, о том, что можно было бы сделать, чтобы достичь всеобщего благоденствия на Земле. Чарли сказал, что не знает, что нужно сделать для этого, поскольку каждое событие имеет две стороны и радость для одного практически всегда горе для другого. Человечество еще не нашло ответа, как с этим справиться.

— Кто-нибудь,— сказал Купер,— должен что-нибудь придумать в этой связи.

После очередной прогулки Чарли отправился звонить старому доку Эймсу.

— Чарли Портер? — сказал доктор,— Куп говорил мне о вас на днях.

— Я недолго общался с Купером,— сказал Чарли,— Я разыскивал его, чтобы спросить кое о чем, но чувствую, что не могу это сделать.

— Я знаю. Вы искали его, чтобы расспросить насчет тех историй, что появились в газетах несколько месяцев назад.

— Верно,— согласился Чарли.— И я хотел спросить у него также, как он сумел встать и пойти после стольких лет, проведенных в кровати.

— Вы хотите написать заметку? — спросил доктор.

— Нет,— сказал Чарли,— Я не хочу написать заметку.

— Вы газетчик.

— Хорошо, я прибыл, чтобы написать газетный материал,— сказал Чарли,— Но больше я этого не хочу. Теперь я… ладно, я напуган.

— Так же как и я.

— Если то, что я думаю, верно, то для газетного материала это слишком масштабно.

— Я надеюсь,— сказал док,— что мы оба ошибаемся.

— Он с дьявольским упорством,— сказал Чарли,— несет мир человечеству. Он каждый день расспрашивает меня по нескольку часов о политической кухне. Я внушаю ему, что не знаю рецептов, и не думаю, что кто-нибудь знает.

— Это проблема. Если бы он продолжал вмешиваться в события вроде катастрофы самолета над Ютой и попавшей в ловушку собаки в Кентукки, возможно, все было куда проще.

— Он говорил с вами об этих происшествиях, док?

— Нет,— сказал док,— он ничего мне не говорил. Но он однажды сказал, что было бы прекрасно, если бы все те люди в самолете были найдены живыми, и очень волновался насчет бедной собаки. Он любит животных. Нетрудно было догадаться…

— Я полагаю, он просто практиковался на нескольких мелких случаях,— предположил Чарли,— прежде чем перейти к чему-то более масштабному. Хотя, конечно, это все совершенно невозможно…

— Ему помогают,— сказал док.— Не говорил ли он вам, что ему помогают?

Чарли покачал головой.

— Он не знает, что вам можно доверять. Он доверяет только мне, поэтому не боится говорить со мной о подобных вещах.

— Ему помогают? Вы имеете в виду, что кто-то…

— Не кто-то,— сказал док.— Скорее что-то.

Затем док пересказал Чарли то, что услышал от самого Купера:

— Это началось четыре или пять лет назад, вскоре после того, как Джексон погрузился в мир научной фантастики. Он сооружал себе воображаемый корабль и отправлялся в открытый космос. Сначала он путешествовал в окрестностях Солнечной системы — на Марс, Венеру и другие планеты. Затем, наскучив такой местечковостью, он начал придумывать технические устройства, которые позволяли его кораблю развивать сверхсветовую скорость и достигать звезд. Он высаживался на некоторых планетах и всесторонне исследовал их, прежде чем отправиться дальше.