-Понравились?

-Мои любимые.

-Хотел поднять тебе настроение. В последнее время ты была какой-то задумчивой – откинувшись вперед, предоставил в полное распоряжение свою спину.

-Есть одна вещь, которая меня беспокоит. Хотя я не уверена.

-Расскажи.

-Это насчет Эвелин – сполоснув губку и отжав ее от воды, она взяла пластиковый ковш и, велев мне развернуться, начала поливать с его помощью мне на голову.

-Надеюсь, это не из-за того, что я упомянул ее в разговоре с Кристин? – я все еще чувствовал вину за свою несдержанность. Даже если мне и не нравилось, то, что она продолжала хранить тайну того вечера, я не имел права требовать от нее ответов. Тем более с помощью таких низких рычагов давления, как упоминания женщины, что принесла в ее жизнь одну лишь боль и страдания.

-Нет. Но я заметила, что последние три месяца о ней нет никаких новостей. Нигде. Телевидение, журналы, интернет – ничего.

-Думаешь, затишье перед бурей?

-Не знаю, но это настораживает меня – взяв флакон шампуня, она выдавила необходимое количество себе на руку, и стала массажными движениями втирать мне его в волосы. Закрыв глаза, я отдался ощущениям, и когда Габи стала массировать виски, чуть простонал.

-Как хорошо! – но наслаждение не затуманило мой разум.

Ее слова относительно Эвелин имели место для размышления. Ведь эта женщина отдала душу самому дьяволу, чтобы пользоваться привилегиями его денег, связей и власти. И одно из любимейших ее занятий было блистание в СМИ, причин для которых хватало с лихвой: благотворительность, введение легального бизнеса мужа, собственная линия ювелирных украшений, многочисленные мероприятия, приемы, выставки. Ведь единственное, что у нее было – это ее общественный образ, за который она хваталась, как за спасательный круг. Потому что нельзя быть настолько хладнокровной и бесчувственной, чтобы не пропускать через себя то, на что она обрекла себя, выйдя замуж за монстра. И именно из-за этого я не могу до сих пор решить для себя, презираю я ее, или же все-таки жалею.

-Я попробую что-нибудь выяснить, но сама знаешь, что здесь нельзя говорить наверняка. Но если задуматься, это действительно странно. На пороге того, как наше время подходит к концу, в ее жизни происходят изменения, которые меняют привычный для нее образ жизни. А если это какой-то план?

-Я тоже об этом думала. Они не настолько глупы, чтобы верить, что я не попытаюсь сбежать. Но не могу понять, с чем это может быть связанно – развернувшись к ней лицом, я взял ее руки в свои, и с твердой уверенностью произнес:

-Чтобы они не затеяли, мы готовы. Осталось несколько месяцев, и мы сможем вздохнуть свободно. Ты ведь веришь мне? – ее глаза смотрели на меня с мольбой и необходимостью. Ей, как и мне, нужны были эти слова, эта вера в будущее.

-Верю, но…

-Но? – переспросил я.

-Я все помню, Лео. Те события. Тех людей. Даже запахи и звуки живы в моей памяти. Они въелись мне под самую кожу, и не хотят уходить. Я думала, что уехав, смогу почувствовать себя неуязвимой, но ничего подобного. Я по-прежнему ощущаю жуткое бессилие. Я очень сильно хочу, чтобы у нас получилось, потому что, в противном случае просто умру – из ее глаз упало несколько капель, которые жгли мою кожу сильнее раскаленного металла.

Грудь сковало в ответном приступе боли, и переведя взгляд с ее лица на католический крест на шее, который каким-то образом появился у нее пять лет назад, и с того времени никогда не снимался, я вспомнил свою клятву, которую дал в то же самое время.

-Все будет так, как я сказал, Габриэлла. Мы освободимся.

Глава 3

Леодеган

Сегодня мне долго не удавалось уснуть, и поэтому я взялся разбирать свою рабочую почту. Закончив и отложив лэптоп в сторону, я понял, что уже было без четверти два. Решив спуститься и выпить стакан воды, я остановился на середине лестницы, когда увидел Габриэллу.

На ней был надет жемчужно-розовый халат в пол. Волосы свободно спадали по плечам и спине. Обняв себя, Габи стояла напротив окна во всю стену, а тело ее было обрамлено полоской света, что исходил от тысячи огней, освещающих этот никогда не спящий город. Но мое сердце сжималось металлическими тисками, глядя на нее.

-Может, стоит позвонить твоему психотерапевту? Если тебе уже и бензодиазепины не помогают…

-Не стоит. Мы оба знаем, что она скажет – не оборачиваясь и не удивляясь моему присутствию, говорит она.

-Да, что дело все в том вечере, о котором ты упорно молчишь! – я не хотел ссориться, но не мог заставить себя спокойно реагировать, когда затрагивалась эта тема. – Не понимаю тебя. После всего, что я видел, что пережил с тобой, какие могут быть тайны? Почему ты не можешь рассказать мне, что именно произошло тогда? Кто сделал это с тобой? – оказавшись возле нее, я заметил, как все ее тело сжалось от напряжения. Даже тихий судорожный стон не ускользнул от меня.

Сжав кулаки, я чувствовал не меньшее напряжение в собственном теле. Мне хотелось кричать, требовать ответов на вопросы, так долго мучавшие меня, но я не мог давить на нее. Мы обходились без так называемых последствий уже более трех лет, и оба делали все, чтобы так продолжалось и дальше.

-Это все не имеет значения, Лео. Миссис Янг ошибается, говоря, что проблема заключается в воспоминаниях того дня. Я пережила это еще много лет назад, и…

-Стоп! Подожди минутку – остановил ее я. – Как это пережила? А твоя болезнь? – я почувствовал, как ослабли ноги, когда правда дошла до моего сознания. – То есть ты знаешь причину? – Габи смотрела на меня глазами, которые источали вину и муку, но это не уменьшало моего гнева. Грудь разрывали безжалостные когти ощущаемого мной предательства. Все эти годы, которые я подстраивался под нее, выражая понимание и обманываясь, она молчала, тем самым используя и манипулируя!

Плотно сжав глаза, я потер участок между бровей косточкой согнутого указательного пальца, пытаясь справиться с одолевавшей меня злостью.

-А ты жестокая, Габи – мой голос звучал пусто. Разве что немного наполненный горечью. Но вот сердце… – Ты прекрасно знала, почему я так отчаянно искал Спенсер последние месяцы, и не останавливала меня. Еще раньше, – я поднял глаза и посмотрел прямо на нее – ты позволила мне уничтожить все крохи надежды, которые я когда-то лелеял.

-Лео… – она сделала шаг вперед, вытягивая руку, в желании дотронуться до меня, но остановилась.

-Ты дважды давала мне ложные надежды, и не говори, что не понимала этого! – перешел на крик я. – Для тебя, я всегда был открытой книгой, но думал, что заслужил право считаться кем-то особенным.

-Так оно и есть, Лео! Без тебя, меня не было бы. Ты…

-Замолчи, Габриэлла! – прервал ее, не в силах выслушивать все это. – Знаешь, сейчас я, правда, готов прекратить – я стоял и до боли сжимал пальцы в кулаках. В один момент я даже ощутил хруст, но это было ничто, по сравнению с тем сожалением, которое я испытывал. Сожалением, о слишком многом.

Смотреть на Габи было невыносимо. Я нуждался в пространстве. Но лишь одно ее прикосновение вынуждает меня забыть обо всем, кроме нее самой.

-Детка, что случилось? – я ужасаюсь тому, в каком состоянии обнаруживаю ее, когда вновь смотрю на нее. Ее кожа на ощупь, как лед. Глаза переполнены отчаянием и паникой. Дрожа и заливаясь слезами, Габи крепко прижимается ко мне, словно боится, что я могу исчезнуть.

-Да что такое? Габи? – растирая ее спину и руки, я сам начинаю паниковать.

-Ты ведь не бросишь меня? Ты не можешь! Не можешь покинуть меня, ты дал слово, что мы всегда будем вместе. Ты клялся мне! – оторвав ее от себя, я пытаюсь заставить ее сконцентрироваться на мне и моем голосе, но ее глаза смотрят куда угодно, но не на меня. Внутри нее происходит какая-то схватка, но мне совершенно непонятна причина такой бурной реакции. Я ведь даже не сказал ничего такого, что могло вызвать столь сильные переживания.