-Оголи одну свою грудь и потрогай ее. Поиграй с соском – говорю я, и осуществляю все сказанное на Кейт.

Девушка подо мной довольно громко заявляет о своем удовольствии, и это отвлекает, но не настолько, чтобы я увел взгляд от Габриэллы. От того, как полушарие одной ее груди высвобождается из-под полупрозрачной ткани и демонстрирует мне ореол и сосок цвета кофе с молоком, который так и хочется выпить. И этот вид сильно отличается оттого, что я сейчас держу в своей руке. Грудь Кейт иная. Она больше, имеет другую форму, и многие посчитали бы ее аппетитнее. Но только вид длинных тонких женских пальцев, ласкающих свою небольшую полную грудь и заставляющих соски сжиматься и на глазах становиться твердыми, возбуждает меня с такой силой!

Дернувшись, я меняю интенсивность вхождения в Кейт, и, из размеренного, темп становится резким и глубоким. Это должно приносить легкую боль, но сейчас погружение задевает такие глубины в ее узенькой киске, что девушка мигом забывает о том, что ей было велено молчать.

-О, да! Только не останавливай, Лео! Так хорошо! Не останавливайся – это подстегивает меня. Опустившись ей на спину, я просовываю руку между ее ног, и начинаю тереть набухший бугорок. Кейт тут же выгибается и кладет голову мне на плечо.

-Чертовски глубоко! – с придыханием говорит она мне, и я чувствую, как капли пота начинают скатываться по моему лицу, шее, спине.

-Переверни ее и закинь ноги себе на левое плечо – требует Габи, возвращая на минуту потерянное внимание к себе.

И я вижу, что она уже изменила позу. Теперь ее ноги были широко разведены, демонстрируя мне, как член Чада входит в нее, а руки перемещены на ноги парня. Она упиралась ступнями о матрас кровати, а вес тела перенесла назад, тем самым без затруднений встречая ритмичные толчки бедер, своими бедрами. Звуки шлепанья его яиц о ее половые губки дополнил уже имеющееся, но меня, почему-то это разозлило. Впервые, за долгое время.

В один короткий миг, изменив наше с Кейт расположение на то, которое велела Габи, я хватаю ее за бедра, и сквозь зубы проговариваю:

-Лучше тебе приготовится, потому что это будет очень быстро! – гнев так и бурлит во мне, и я нахожу ему единственно возможный сейчас выход – яростно вдалбливаюсь в соблазнительную малышку, что своим ростом едва достигает до моего подбородка. Ее грудь подпрыгивает, а на лице читается самый настоящий экстаз, но не это я хочу видеть.

Ее. Только ее. Ту, которая тоже не сводит своего пристального, но слегка затуманенного похотью взгляда от моего, и довольно улыбается, понимая, какая буря сейчас происходит внутри меня. И я знаю, что ей это нравится. Потому что в следующее мгновение она приподнимает бедра и, сжав свои внутренние мышцы, делает ими несколько кругообразных движений, вырывая из Чада остатки сдержанности и гордости. Он стонет и кричит так же громко, как Кейт, но это является даже меньшим, чем просто фоном.

Эти оба не имеют совершенно никакого значения. Просто еще одни люди, через которых мы трахаем друг друга. И я хотел бы сделать это большим. Хотел бы! Но все, что получаю, так это прощальный вид того, как другой делает это с ней. Как она делает это с ним. И от этого мне больно. От этой картины во мне взрываются самые отвратительные из чувств, заставляя до посинения сжимать талию безвинной девушки, с каким-то остервенением терзая ее плоть.

-Я сейчас, Габи! – удается хрипло выплюнуть мне.

-Еще немного, Лео. Еще чуть-чуть – она закусывает губу и откидывает назад голову, что является преддверием ее подступающего оргазма. Одновременно, я чувствую, как Кейт сжимает меня изнутри, и, остановившись всего на секунду, делаю последние пару толчков, разряжаясь внутри нее. И только потом осознаю, что все четверо кончили в один миг.

Усталый, на ватных ногах, я вытаскиваю свой все еще эрегированный член, стягиваю с него презерватив, и, завязав тот в узел, кидаю в мусорную корзину возле кровати. Потом подхожу к Габи, целую в висок и плюхаюсь на кровать.

-Это было горячее завершение – потянувшись, я складываю руки за головой и вытягиваюсь в полный рост, не обращая внимания на то, как сейчас идет полным ходом освобождение Чада от веревок и повязки на глазах.

Бедному пареньку даже не повезло увидеть той безупречной порочной красоты, что так удачно предоставила ему госпожа Фортуна.

-Ты был великолепен – слышу родной голос, и ухмыляюсь.

Черт! У него даже не будет шанса повторить это! – злорадствую про себя.

-Ты не позволила мне и раза коснуться себя. Не говоря уже о том, что мои глаза все время были завязаны!

-Условия были заранее оговорены. И, вообще, ты имеешь какие-то права, чтобы возмущаться сейчас? – я очень хорошо знал Габриэллу, но такой, она пугала даже меня. Уж слишком властный и непреклонный был тон, которым она одаривала парня. А ведь в его взгляде так отчетливо виднелось восхищение и трепет перед ней. Желание прикоснутся и подарить наслаждение.

Нет, даже для такого прожженного циника, как он, она была словно разделочная доска, на которой от него не оставили бы ничего целого.

-Извини – запустив руку в волосы, Чад слегка тянет их, избегая прямого контакта в глаза. – Я просто… Можно мне поцеловать тебя? – она молча смотрит на него какое-то время, затем глубоко вздыхает, убирая прядь светлых волос себе за ухо, и за секунду я вижу произошедшее с ней изменения.

-А у тебя хватит денег для этого?

Ауч! – морщусь я. Но Чад только шумно сглатывает, хотя по лицу видно, как сильно его задели ее слова. Но, благо парень обладал здравым смыслом, и ничего не ответив, просто поднялся и пошел в сторону дверей.

-Знаешь, – все-таки он не смог уйти, промолчав – ты мне действительно понравилась, но это не значит, что я перестал уважать себя. И твои деньги не дают тебе права унижать меня – тут появляется уже одетая Кейт, и с улыбкой двигается в мою сторону.

Протянув мне визитку, она говорит:

-Это мой личный номер, позвони как-нибудь – и, склонившись надо мной, целует в губы и игриво шепчет около самого уха:

-Повеселимся! – подмигнув напоследок, она убегает, схватит все еще стоящего и не сводившего глаз с Габриэллы Чада, и уводит его.

-Нас не провожайте! – слышится ее звучный голосок.

-Чем он тебе так не угодил? – спокойно интересуюсь я, когда их шаги на лестнице стихают.

-Лучше пресечь это в корне. Он сам должен был понимать, что это неуместно.

-Не сомневайся, он все прекрасно понимал, но в тебе есть что-то такое, отчего сложно отказаться. Особенно вкусив – скрестив руки на груди, она принимает решительный вид, и я уже мысленно подготавливаю себя к очередному выпаду.

-Но это правило не распространяется на тебя, да? – повернув голову в сторону, как от удара, я шумно выдыхаю, и, поднимаюсь с кровати.

-Нам надо принять душ, а потом попробовать уснуть – подойдя к проигрывателю, я нажимаю кнопку, и в комнате воцаряется тишина. А когда поворачиваюсь, понимаю, что меня оставили в полном одиночестве.

Вернон

Замерев на пороге дома, в котором прожил шестнадцать лет, я все не решаюсь постучать в дверь, но этого и не требуется, так как моей матери не надо ничего объяснять. Она всегда ждет моего появления перед окнами, и, подарив мне, несколько минут на то, чтобы взять себя в руки, лично распахивает дверь, и одаривает своей улыбкой, наполненной любовью и нежностью.

-Вернон! – вскрикивает она и крепко обнимает меня.

Хмурясь, я ложу руки на ее спину, а внутри чувствую огромную неловкость.

-Привет, мам.

-Что же ты стоишь здесь? Быстрее проходи, Милли и Эшли уже заждались тебя.

-Да, разумеется – проходя внутрь, я разуваюсь и снимаю с себя куртку, доставая из той белый конверт, пока никто другой этого не заметил.

-Держи – передаю его в руки матери.

-Я не для этого позвала тебя – на ее лице отчетливо читается вина. Но от этого мне становится не тяжело, а стыдно.

-Я знаю – уверяю ее. – Но для того и нужны дети, чтобы помогать своим родителям – она опускает глаза в пол, но я успеваю заметить, как трясется ее нижняя губа.