— Рина, — ответила Сара. — Кажется, ее полное имя Карина, но мы звали ее просто Риной.

Пока все идет как по маслу.

— Вы были с ней знакомы?

— Ну а как же? Они ведь жили вместе. Вроде как.

— Вроде? Что это значит?

Сара поерзала и вдруг вспылила:

— Слушайте, я же не тупая! Вы и без меня все знаете. Рина была проституткой. Так она зарабатывала на жизнь.

Коул отложил ручку.

— Это знали все?

— Только мы с Лайзой, и нам пришлось поклясться, что мы больше никому не скажем. Нам Ана призналась по единственной причине: ей надо было поделиться хоть с кем-нибудь. Мы были детьми. Нам казалось, что это круто. Но если вдуматься — чудовищно.

— Рина принимала клиентов в том же доме, где жила Ана?

— Конечно, нет! Она сама уезжала на несколько дней. Наверное, работала в каком-нибудь злачном месте.

— Вы никогда не слышали в этом доме имени Михаил Дарко?

— Не помню. А кто он, этот Михаил?

— Может, вы знаете, где работала Рина или на кого? Ничего не припоминаете?

— Мне и припоминать нечего. Об этой стороне своей жизни Рина ей ничего не рассказывала. Они как будто договорились не обсуждать это. Ана и так все знала.

— Откуда она могла знать, если Рина молчала?

— Однажды Рину арестовали. Ана думала, что Рина работает официанткой или что-то в этом роде, пока Рина не позвонила ей из полиции. Ана до смерти перепугалась. Это случилось, когда она уже училась в девятом классе. И неудивительно: что стало бы с Аной, если бы Рину посадили в тюрьму?

Коул произвел подсчеты и сравнил услышанное с фактами из дела Рины. На девятый класс Аны пришелся первый арест Рины.

Он вздохнул. Значит, Ане в то время было четырнадцать. Совсем девчонка, чуть не лишившаяся единственной родственницы и опоры… Да, ей было от чего перепугаться.

— А друзья среди земляков, сербов, у нее были?

— Ни единого. Рина не позволила бы ей.

— Значит, никого, кроме вас.

Сара вновь кивнула.

— Похоже, Рина старалась оберегать ее, — продолжал Коул. — Думаю, и вы тоже.

— Надо было рассказать обо всем кому-нибудь. Мы были обязаны сделать это.

— Вы же почти ничего не знали, Сара.

— Она могла остаться в живых…

Сара встала и побрела прочь, не оглядываясь.

Пайк наблюдал за двумя полицейскими-латиноамериканцами. К нему они не приближались и уехали, едва Пайка начали обыскивать.

Пока офицеры осматривали трейлеры, старший помощник шерифа, Маккеррик, объявил, что Пайк находится под арестом, надел на него наручники и обшарил карманы. Все найденное он сложил в зеленый пакет для вещдоков. Туда попали часы Пайка, его бумажник, оружие и мобильник. А слюнявчик — нет: вероятно, Маккеррик принял его за носовой платок.

При этом Маккеррик и не подумал зачитать Пайку его права или спросить хоть о чем-нибудь. Пайк счел это обстоятельство подозрительным. И задумался, каким образом два латиноамериканца следили за ним после того, как он отъехал от дома Янни.

Покончив с обыском, Маккеррик повел Пайка к машине, втолкнул его на заднее сиденье и сам сел за руль.

Маккеррик привез его в Паркер-центр, штаб-квартиру лос-анджелесской полиции. Машина подкатила к выходу, возле которого ждали трое полицейских в форме. Двое мужчин и женщина. Она и открыла дверцу машины.

— Выходите.

Пропустив процедуру оформления заключенного, Пайка направили к лифту и повезли на четвертый этаж. Это был непростой этаж: здесь помещались особые отделы — ограблений, изнасилований, убийств.

Двери лифта открылись, один полицейский куда-то унес пакет с вещами, отнятыми при обыске, двое других повели Пайка в комнату для допросов. В ней дешевые пластиковые стулья стояли по обе стороны маленького стола.

С Пайка сняли наручники, затем приковали его правую руку к стальной раме, вделанной в стол. Наконец все вышли и закрыли дверь.

Пайк огляделся. В комнате для допросов пахло сигаретным дымом. Пайк заметил камеру: скорее всего, Террио в эту минуту наблюдал за ним. Арестованного явно решили помариновать некоторое время, но он не возражал. Привычным усилием отгородившись от мыслей, он принялся размеренно дышать, и после несколько вдохов и выдохов испытал знакомое ощущение: казалось, будто он парит над землей. Пульс замедлился, время стало вязким. В таком состоянии Пайку случалось проводить целые дни в ожидании удобного случая для выстрела, причем в местах далеко не столь комфортабельных, как комната для допросов в здании Управления лос-анджелесской полиции.

Пайк размышлял о том, зачем его сюда привезли. Он уже понял, что предъявлять ему обвинения не станут, ведь ему не зачитали права и не оформили арест как полагается. Значит, с ним хотят поговорить, но вопрос в другом: зачем? И кроме того, почему его арестовали именно возле дома Уильямса? Если у него весь день висели на хвосте, могли бы взять в любой момент, не дожидаясь, когда он разыщет убийцу.

Он все еще думал о причинах странного задержания, когда два часа спустя в комнату вошли Террио и Дитц.

Террио отстегнул наручник от металлической рамы, затем снял второй с запястья Пайка. Сунув наручники в карман, он занял второй стул. Дитц прислонился к стене в углу и скрестил руки на груди.

— Итак, послушайте меня, — заговорил Террио. — Вы не под арестом. Вам незачем соглашаться на разговор. Я, конечно, надеюсь, что вы согласитесь, но вы не обязаны. Если вы настаиваете на присутствии адвоката… — Террио вынул мобильник и придвинул его по столу к Пайку, — звоните. Мы подождем.

Пайк отодвинул телефон обратно:

— Обойдусь.

— Это вы их убили? — подал голос из своего угла Дитц.

— Нет.

— Знаете, кто это сделал?

— Пока нет.

Террио придвинулся к столу:

— Что вам там понадобилось?

На этот вопрос у Пайка уже был готов ответ:

— Я искал некоего Эрвина Уильямса, дважды осужденного за тяжкие преступления. Он мог быть причастен к убийству Фрэнка или что-нибудь знать о нем.

— Почему вы так решили?

— Уильямса называли конченым отморозком, его осудили за грабежи, в тюрьме содержали в отделении строгого режима. Говорят, недавно он собрал банду, и кое-кто из его приятелей вдруг разбогател.

— А остальных вы знаете?

— Джамаля Джонсона.

Террио побелел.

— Откуда вам известно про Джамаля?

— От его двоюродного брата Рахми.

Дитц заерзал в своем углу.

— Быть того не может. Рахми Джонсон под наблюдением особого отдела. Они до сих пор не спускают с него глаз. Вы никак не могли с ним встретиться.

Пайк пожал плечами.

— Уильямс и Джонсон были одного поля ягоды. Насчет третьего не знаю. Джонсон в числе убитых?

— Вопросы здесь задаем мы, а вы отвечаете, — отрезал Дитц. — Это не беседа…

Террио вскинул руку, прерывая его.

— Да, одним из убитых оказался Джонсон.

— Кто третий?

— Сэмюэл Ренфро, он же Лил Тай. Сидел вместе с Уильямсом и Джонсоном. Так почему вы считаете, что именно они вломились в дом Мейера?

Террио так буравил Пайка взглядом, словно рассчитывал сбить со стула. В этот момент Пайк понял: единственным подозреваемым полицейских до сих пор оставался Джамаль Джонсон, в их отчетах фамилия Уильямса даже не мелькала. Они привезли Пайка сюда не затем, чтобы выяснить, что ему известно: им требовалось узнать, как он раздобыл нужные сведения.

— У меня создалось впечатление, что банду возглавлял Уильямс, — объяснил Пайк. — Убедиться в этом можно, отправив оружие на экспертизу.

Террио возразил:

— У нас нет вещественных доказательств, подтверждающих связь между убийствами в доме Мейера и остальными шестью.

— Теперь есть. Займитесь оружием.

— Как вы установили, что именно Уильямс представляет интерес в связи с этим делом?

— Благодаря своим источникам.

Террио вынул из кармана блокнот и прочитал адрес.

— Один из этих источников живет в Студио-Сити?

Пайк не ответил. Впервые он заметил «сентру» в Студио-Сити, возле дома Янни.