— Не знаю, — ответил Арнольд. — Я даже не знал, что здесь есть пушка…

В этот момент в комнате появился Джошуа Смит с подзорной трубой в руке. Он окинул взглядом холодную комнату, увидел потухший камин, распахнутое окно…

— Ночь была такая теплая! — улыбнулся ему англичанин. — Мы решили насладиться ею.

— Ваш проклятый камин дымит как сто индейских вождей! — проворчал Арнольд.

Жиль воспользовался приходом Смита, чтобы покинуть свое укрытие в кустах смородины. Светало, и его могли заметить. Прячась за кустами, он быстрым шагом добрался до калитки, одним прыжком перескочил через нее, несмотря на то что его мышцы немного одеревенели от долгой неподвижности, пригибаясь, вернулся назад вдоль изгороди и расположился за ней прямо напротив окна. Джошуа Смит стоял у окна с обоими офицерами, и глядел в подзорную трубу. Жиль отчетливо расслышал его слова:

— «Гриф»! Это по нему стреляют!

— Кто? Кто стреляет? — завопил Арнольд вне себя от ярости, позабыв всякую осторожность.

— Единственная пушка, которой мы располагаем в этих местах и до самого Уэст-Пойнта, находится на посту полковника Лэмба. Но он слишком далеко! — заметил Смит. — Можно подумать, что стреляли с поста капитана Левингстона… у которого пушки нет! Боже мой! Корабль поднимает якорь… Он уходит!

Утренний бриз, сменивший ночную бурю, донес смех англичанина. Затем Жиль услышал его спокойный голос:

— И оставляет меня здесь! Как я понимаю, мне придется теперь добираться до Нью-Йорка пешком…

— Я найду вам лошадь, сударь, и лично провожу вас, если понадобится! — заявил Джошуа Смит. — Никто не скажет, что вражеский парламентер пришел ко мне, а я не обеспечил его возвращения. Дело идет о моей чести!

Окно наконец закрылось, и Жиль больше ничего не смог услышать, но последние слова фермера заставили его задуматься. Смит сказал «вражеский парламентер». Может быть, Смит не сообщник Арнольда? Или он сам не знает, какому черному делу помогает? Может быть, и его обманул этот хромой дьявол? Похоже, Арнольд выдумал для него сказку о каких-нибудь предварительных переговорах о перемирии ввиду наступающей зимы, когда военные действия будут значительно затруднены.

Размышления Жиля были прерваны стуком копыт, и ему пришлось сжаться в комок, чтобы совсем скрыться за изгородью. Отряд кавалеристов под командованием офицера подлетел к дому Смита и остановился на всем скаку. Офицер слез с седла, вошел в дом и секунду спустя вернулся с генералом Арнольдом, которому подвели коня. Вставив ногу в стремя, генерал обернулся к Джошуа Смиту.

— До скорой встречи, Смит, — сказал он, может быть, излишне громко. — Не делайте ничего без приказа. Вы слышите? Ничего!

— Слушаюсь, генерал! Я буду ждать.

Жиль подумал, что пора уже встретиться с Тимом и все рассказать ему. Смысл последних слов предателя был ясен: англичанин останется в доме Смита, пока не найдется способ доставить его к английским позициям. Вряд ли англичанин станет расхаживать среди бела дня в своем красном мундире среди позиций американских войск.

Укрываясь за изгородью. Жиль спустился к реке, никем не замеченный: помогла суматоха, вызванная стремительным отбытием генерала Арнольда. Очутившись у воды, юноша пустился бежать и быстро преодолел расстояние, отделявшее его от дерева, где были привязаны лошади.

Там он нашел Тима, обтирающего травой лошадей, которых он уже покормил: судя по всему, они ничуть не пострадали от лившего всю ночь дождя. Тим был в превосходном настроении и даже что-то насвистывал за работой. Он так спокойно и радостно приветствовал своего друга, как если бы они только что покинули мягкие кровати после ночного отдыха.

— Может, расскажешь мне про пушку? — весело спросил друга Жиль. — Это должно быть интересно!

Тим ответил другу широчайшей улыбкой.

— Хорошо придумано, а? Я знал, что у полковника Лэмба, чей пост находится выше по реке, есть хорошенькая маленькая пушечка, которую довольно легко переносить. Я убедил полковника одолжить ее коменданту небольшого форта, что стоит неподалеку, хотя отсюда его совсем не видно, некоему капитану Левингстону. Это было не так-то легко: Лэмб держался за свою пушку как за фамильную драгоценность. Левингстону пришлось поклясться, что он вернет пушку еще до полудня на случай внезапной проверки. Но ты видишь, это подействовало: как ни хорошо спрятался «Гриф», он ушел отсюда. Теперь твоя очередь.

Рассказывай, как обстоят дела…

В нескольких словах Жиль рассказал ему все, что он слышал и видел ночью, не забыв упомянуть и о результатах произведенной его другом канонады, затем, весь горя боевым пылом, предложил:

— Арнольд уехал! Англичанин сейчас один в доме Джошуа Смита. Почему бы нам не отправиться туда? Захватим его в плен и отведем к генералу Вашингтону!

— Это было бы, наверное, возможно, если бы Джошуа Смит действительно был предателем, но после твоего рассказа я думаю, что он уверен, будто служит делу Независимости, помогая встрече английского парламентера с большим начальником из Уэст-Пойнта. Он нам не поверит, и нам не поможет ни он, ни гарнизон Уэст-Пойнта, ни Левингстон. Хочешь, я скажу тебе; чем это кончится?

— Можешь не продолжать, я понял! Нас примут за шпионов или сумасшедших и вздернут на виселицу…

— По той причине, что нас отведут прямехонько к генералу Арнольду… Да, так все и будет! Нужно придумать что-то другое. Не забывай: мы с тобой больше похожи на бандитов с большой дороги, чем на честных солдат, воюющих за правое дело. Все, что нам нужно, — это захватить красавчика майора, но сделать это надо там, где ему не сможет помочь Арнольд. Только тогда мы сможем отвезти его к Вашингтону в качестве более веского доказательства, чем россказни какого-то индейца.

— На словах-то проще простого, — поддел Тима Жиль. — Остается только исполнить сказанное! Так что же мы теперь станем делать?

— Лошади готовы. Подкрепимся немного: Левингстон, славный парень, не только дал овса для наших лошадей; мой вид вызвал у него жалость, и он снабдил нас солидным запасом всякой еды… а потом в путь!

— В путь? Не лучше ли продолжать наблюдение за домом Смита? А вдруг сегодня ночью Смит перевезет англичанина на своей лодке на тот берег?

— Это невозможно! Тогда майору придется пересечь Пикскилл и наши позиции. Если он хочет добраться живым до английских аванпостов в Уайт-Плейнс, ему нужно спуститься по этому берегу реки до Кингс-Ферри: только там он сможет перебраться на другой берег. По всей вероятности, он будет без формы, но ты ведь достаточно нагляделся на него, чтобы узнать?

— Я узнаю его, даже если он оденется лесным разведчиком или протестантским пастором!

— Вот и хорошо!.. Тогда, вместо того чтобы сидеть здесь, рискуя быть схваченными, мы отправимся в Кингс-Ферри и будем спокойненько ждать его там, на другом берегу…

Доводы Тима были весьма убедительными, однако Жиль все же не совсем разделял его уверенности. Неприятное, почти болезненное ощущение, которое он испытывал сейчас и впоследствии ставшее для него чем-то вроде шестого чувства, заставляло его противиться плану Тима. Как знать, не найдет ли Арнольд, чьи ум и сообразительность были известны всем, какого-либо иного способа выручить своего сообщника, переодев его, например, в мундир офицера американской армии, чтобы без помех провести через позиции американцев, пока его преследователи напрасно будут ждать в Кингс-Ферри?

Тиму Токеру, конечно, не слишком понравилось то, что друг отвергает его идею, но Жилю казалось, что риск слишком велик, о чем он без обиняков и объявил. К его большому удивлению, Тим, не колеблясь, принял его доводы.

— От этого дьявола всего можно ожидать! Но тогда есть только одно место, где англичанин обязательно проедет: брод на Кроттон-Ривер. Если мы не встретим его в Кингс-Ферри, то уж на Кроттон-Ривер поймаем его наверняка! Теперь хватит разговоров! Поехали!

В ответ Жиль только пришпорил коня.

Не успели друзья добраться до переправы через реку, как снова начался дождь и принялся хлестать всадников своими струями с таким усердием, точно был зол на них. День был серый, тяжелые плотные облака низко ползли от одного края долины к другому, проливая на землю ледяной водопад дождя, от которого не могла защитить никакая одежда. Вода в реке, и так уже высоко поднявшаяся, походила на ртуть и продолжала подниматься все выше.