Тогда к постели раненого приблизился незнакомец.

— Святой Отец, — проговорил он, слегка касаясь руки миссионера, — вы сделали все, что доступно человеку, но все ваши усилия не принесли никакой пользы.

— Увы! Да, — отвечал печально миссионер.

— Не позволите ли вы теперь мне попытаться привести его в сознание?

— Неужели вы думаете, что будете удачливее меня? — спросил с удивлением священник.

— Надеюсь, — спокойно сказал незнакомец.

— Но вы же видите, что я употребил все средства, которые предписываются в таких случаях.

— Совершенно верно, батюшка, но индейцы обладают некоторыми тайнами, известными только им одним, и эти таинственные средства производят изумительное действие.

— Да, я слышал об этом. Значит, вы тоже знаете эти таинственные средства?

— Да, мне известны некоторые из них и, если вы позволите, я испробую действие их на этом молодом человеке, который находится в безнадежном состоянии.

— Увы! Я опасаюсь этого.

— Мы ведь все равно ничем не рискуем, испробовав на нем крайнее средство, которое я предлагаю.

— Да, это правда.

— В таком случае, разрешите мне сделать пробу.

— Делайте что хотите… Дай Бог, чтобы труды ваши увенчались успехом, — проговорил с печальным вздохом миссионер.

— Только Он один и в состоянии помочь мне.

Незнакомец наклонился над молодым человеком и с минуту пристально всматривался в лицо раненого. Затем он вынул из-за пазухи граненый хрустальный флакон с зеленой как изумруд жидкостью.

Он просунул острие кинжала между стиснутыми зубами раненого и влил ему в рот четыре или пять капель жидкости, находившейся во флаконе.

Вдруг произошло нечто удивительное.

Шоу испустил глубокий вздох, открыл несколько раз глаза и, как бы под влиянием какой-то сверхъестественной силы, сел на постели и обвел вокруг себя удивленным взглядом.

Затем раненый провел рукой по бледному лбу и пробормотал глухим голосом:

— Эллен, слишком поздно… Я не могу спасти ее!.. Смотри, смотри, они уносят ее… она погибла!

И он упал на постель.

Все бросились к нему.

— Он спит, — вскричал миссионер с удивлением.

— Он спасен, — сказал незнакомец.

— Но, — спросил с беспокойством дон Пабло, — что значат слова этого человека?

— Вы не поняли их? — спросил незнакомец.

— Нет, и напрасно ломаю себе над этим голову.

— В таком случае, я могу объяснить вам это.

— Вы!

— Да, я. Слушайте. Этот юноша хотел освободить вашу сестру.

— Откуда вы это узнали?

— Правда ли это? — воскликнул дон Пабло.

— Правда… Продолжайте, — сказал священник.

— Его нашли перед домом, где ее приютили. Он лежал с кинжалом в груди.

— Дальше!

— Его ранили потому, что он мешал снова похитить ее у вас.

— О! Не может быть.

— А между тем это верно.

— Почему вы все это знаете?

— Не знаю, а угадываю.

— А! — вскричал дон Пабло в отчаянии. — Батюшка, бежим туда… к моей сестре!..

И они оба бросились вон из комнаты.

Неизвестный, оставшись один, завернул раненого в плащ, взвалил его себе на плечи с такой легкостью, как будто это был ребенок, и вместе со своею ношей вышел из дому.

Было около шести часов утра.

Генерал Вентура, губернатор провинции, удалившись в свои апартаменты, спал еще глубоким сном, как вдруг дверь в спальню с шумом распахнулась, и в комнату вошел офицер.

— Что такое случилось, капитан Лопес? — спросил губернатор, тщетно стараясь придать твердость своему голосу, который невольно дрожал от какого-то страшного предчувствия.

На заданный ему губернатором вопрос капитан лаконично отвечал таким тоном, который сам по себе уже предвещал беду:

— Ничего хорошего.

— Что значит «ничего хорошего»? Уж не взбунтовался ли народ?

— Клянусь честью, нет. Я думаю, что никто даже и не помышляет об этом.

— В таком случае, — сказал повеселевший генерал, — скажите мне, какого черта вам нужно от меня, что вы явились в такую рань?

— Мне ровно ничего не нужно, — отвечал капитан могильным голосом, — вас хочет видеть какой-то солдат, который явился неизвестно откуда… Я пришел спросить вас, что делать с ним.

— Постойте, — перебил его генерал, лицо которого внезапно потемнело, — кто такой этот солдат?

— Как будто драгун.

— Драгун!.. Ведите его сюда, ведите его сюда!… Как вы меня напугали, прости вас Господи, своей странной манерой говорить обиняками!… Этот солдат, по всей вероятности, явился сообщить мне о скором прибытии отряда, который должен был бы давным-давно быть здесь.

Капитан с видом сомнения пожал плечами.

— Что такое еще? — спросил генерал, которого сильно испугала эта выразительная пантомима. — Что такое еще смущает вас?

— Ничего кроме того, что солдат этот явился в таком печальном виде, что едва ли он может принести вам приятное известие.

— Мы сейчас узнаем, в чем дело. Позовите его.

— Да, это правда, — согласился капитан.

И он вышел.

Генерал вскочил с постели и быстро оделся.

Вдруг с пласа-Майор донесся сильный шум, генерал подошел к окну, поднял занавеску и взглянул на улицу.

Целая толпа с громкими криками и в страшном беспорядке двигалась со всех сторон к площади.

— Что там такое происходит? — с тревогой спрашивал себя генерал. — Что означает весь этот шум?

В это время крики еще больше усилились, и отряд коман-чских воинов показался с калле-де-ла-Мерсед, быстро и в строгом порядке направляясь к дворцу.

При виде этого зрелища генерал остолбенел.

— Опять индейцы! — пробормотал он. — Каким образом осмелились они явиться сюда? Значит, им ничего еще неизвестно о прибытии драгун? Меня более чем удивляет эта смелость с их стороны!..

Он опустил занавеску и отошел от окна.

Солдат, о котором докладывал ему капитан, стоял перед ним и ждал, пока губернатору угодно будет обратиться к нему с вопросом.

Вид солдата заставил генерала содрогнуться с головы до ног. Солдат был страшно бледен, мундир его был разорван и весь в грязи, как будто он совершил длинный и утомительный переход.

Генерал Вентура решил сразу рассеять все сомнения. Он уже открыл было рот, чтобы приступить к допросу, как вдруг дверь отворилась и в комнату вошло несколько человек офицеров, а с ними капитан Лопес.