Бержэ приладил полено на самом носу пироги.

Молодые люди внимательно следили за всеми этими приготовлениями, в которых они ровно ничего не понимали.

— Теперь будьте внимательнее, — сказал охотник, когда полено было крепко воткнуто в обшивку суденышка.

— Внимательнее… в чем дело, старый охотник? — спросил барон.

— Следите внимательно за тем, что вы увидите сейчас, — отвечал охотник, высекая огонь и кладя на полено пучок пакли, пропитанной водкой, которая сейчас же вспыхнула ярко пылающим факелом.

Тогда над рекой протянулась широкая зона света, центр которой занимала пирога.

— Смотрите, — проговорил Бержэ, протягивая руку, — видите вы, вон там?

— Э! — вскричал граф, — в самом деле… но что же это такое? Мне кажется, там как будто что-то ворочается… Но только понять не могу, что это такое?

— Это серый медведь переплывает через реку и больше ничего.

— Так, так, так! — промолвил барон, потирая руки, — мясо серых медведей, говорят, очень вкусно.

— Замечательно! Но сначала его надо убить.

— Это верно! Он, по-видимому, направляется в эту сторону. Посмотрите-ка, Бержэ.

— Обязательно, его тянет к свету.

— Это настоящее чудовище, — сказал граф, — посмотрите какая у него громадная голова!

— Серый медведь самое страшное животное в этих странах, — продолжал охотник, — когти его достигают иногда десяти и даже двенадцати дюймов длины. Сила его громадна, ловкость замечательна, а свирепость такова, что ягуары кажутся в сравнении с ним ягнятами.

— Гм! — сказал барон, — значит, это враг серьезный.

— И даже очень. Встреча с ним всегда оканчивается чьей-нибудь смертью. Если мы его не убьем, он сам нас убьет, предупреждаю вас.

— . Черт возьми! Его не следует упускать. Слышите вы там, молодцы?

Золотая Ветвь и Смельчак молча кивнули головой в знак согласия.

— Постараемся, — продолжал Бержэ. — Выслушайте теперь меня внимательно: самое большее через пять минут он уже будет возле нас. Когда он подплывет на протяжение руки, я рассеку ему голову топором.

— Хорошо! А если он не будет убит?

— Вы будете стрелять все вместе, не думая обо мне, иначе мы все погибнем. Старайтесь целиться ему в глаза, потому что пули расплющатся об его череп. Поняли вы меня?

— Вполне, а как же вы?

— Я сумею выпутаться из беды, будьте спокойны. Теперь молчите! Вот он подплывает.

Четыре француза зарядили ружья; индейский вождь продолжал грести, по-видимому, столь же спокойно, как если бы не случилось ничего особенного.

Бержэ с топором в руке стоял прямо и твердо на носу пироги.

Зверь был всего в нескольких футах от лодки.

Над водой видна была его огромная голова; глаза блестели во мраке точно два горящих угля, а кровавая пасть, вооруженная страшными зубами, открывалась по временам, чтобы издать хриплый рык.

Одна минута протекла в страшной тревоге для французов. Бержэ, откинув назад верх туловища, приподняв над головой руку, вооруженную топором и выставив вперед правую ногу, спокойно ждал приближения зверя.

Индеец все продолжал грести, посматривая по временам на серого медведя без малейшего страха.

— Вперед! Немного правее! — крикнул охотник. Индеец слегка повернул пирогу.

В одну минуту одна из могучих лап свирепого зверя оперлась о край лодки и пригнула ее почти к уровню воды. Топор опустился вниз с быстротой молнии. Медведь издал ужасный рев, и пирога приподнялась.

— Можете спрятать ваши ружья, — спокойно сказал Бержэ, — голова его рассечена до глаз.

Медведь бился с ужасными хрипами в последних конвульсиях агонии, разбрасывая вокруг себя воду, которую он бил четырьмя гигантскими лапами.

Тонкий Слух тихонько скользнул в реку, приблизился к хрипевшему чудовищу, затянул ему обе задние лапы в мертвую петлю и, таща его таким образом за собой, медленно поплыл к берегу.

Пирога последовала за ним.

Соединенных усилий шести человек оказалось едва достаточно для того, чтобы притянуть к земле труп страшного зверя.

Это был один из самых крупных экземпляров; медведь весил около тысячи фунтов.

Индеец и охотник, как только зверя вытащили на землю, сочли своей обязанностью содрать с него шкуру, что они проделали с ловкостью и быстротой, свидетельствовавшими об известной опытности в этом деле; затем они обрезали все четыре лапы, считающиеся лакомым кушаньем, вырезали несколько фунтов филея, срезали весь жир, а остальное кинули в добычу хищным птицам.

— Вот теперь у нас есть чем позавтракать, — весело сказал охотник.

— Да, и, по-моему, завтрак будет на славу, — подтвердил барон.

— Какого вы мнения об этой дичи, господин Луи?

— Сказать вам правду, я прежде всего думаю, что это дичь очень крупных размеров и убить ее, как оказывается, довольно-таки трудно.

— Все зависит от того, как взяться за дело, — весело отвечал Бержэ.

— Во всяком случае, этот завтрак обошелся нам не без волнений.

Когда мясо и жир медведя были перенесены и тщательно уложены в пирогу, путешественники заняли в ней прежние места.

Факел, в котором теперь уже не было надобности, потушили. Индеец и охотник снова взялись за весла, и пирога тронулась в путь.

— Скоро мы доберемся до места? — спросил граф.

— Через несколько минут мы войдем в реку, о которой я вам уже говорил, господин Луи, а затем не больше как через два часа мы будем у цели.

— Отлично. А затем?

— Путешествие по земле займет очень мало времени. Я ведь уже говорил вам, что вы доберетесь ко мне к рассвету.

— К восходу солнца?

— Да, господин Луи.

Послышались два вздоха удовольствия. Охотник с улыбкой повернул голову.

Это двое солдат дали невольную весточку о своем существовании.

Очевидно, несмотря на свое удовольствие, доставленное им встречей с серым медведем, они ощущали желание продолжать свое путешествие по твердой почве.

Граф де Виллье, разделяя их мнение, удовольствовался словами:

— Ну, приятель Бержэ… мы надеемся на Бога и на тебя!

— Послушайте, господин Луи! Вы, должно быть, забыли свое обещание обращаться со мной, как с другом вашего брата. Вы говорили мне «вы» всю дорогу.