Наконец он улыбнулся, но в голубых глазах застыла решимость.

– Ты, конечно, прав. Как всегда. Удивительно, но ты сразу видишь, в чем корень проблемы, Гарион.

– Что ты имеешь в виду? – с некоторой опаской осведомился тот.

– Я подниму их на восстание. Пройду всю Арендию во главе армии крестьян.

– Ну почему у тебя на все один ответ?! – застонал Гарион. – Во-первых, у крепостных вообще нет оружия, и они не умеют драться. Никакими прекрасными словами и уговорами ты не заставишь их последовать за тобой, а если даже это и удастся, любой арендский дворянин не задумается подняться против вас. Они растерзают твою армию, а потом положение в сто раз ухудшится. И, наконец, ты просто начнешь гражданскую войну; именно этого и добиваются мерги.

Леллдорин в удивлении заморгал, слова Гариона наконец-то дошли до туго соображающего аренда. Лицо юноши вновь помрачнело.

– Я об этом не подумал, – сознался он.

– Совершенно верно. И будешь продолжать совершать подобные ошибки до тех пор, пока собираешься работать только мечом, а не мозгами.

Леллдорин, вспыхнув, смущенно засмеялся.

– Ты и вправду не ходишь вокруг да около, Гарион, – тихо упрекнул он.

– Прости, – поспешно извинился Гарион, – наверное, нужно было объяснить как-то иначе.

– Нет, – покачал головой Леллдорин, – ведь я аренд. Если не сказано прямо, не пойму.

– Нельзя сказать, что ты глупый, Леллдорин, – запротестовал Гарион, – ведь каждый может ошибаться. Аренды не дураки – просто слишком порывисты.

– Это было нечто большим, чем обыкновенная импульсивность, – печально вздохнул Леллдорин, показывая на влажный мох у корней деревьев.

– Что именно? – огляделся Гарион.

– Это последний участок леса перед равнинами Центральной Арендии, – пояснил Леллдорин, – естественная граница между Мимбром и Астурией.

– Лес как лес, – пожал плечами Гарион.

– Не совсем, – мрачно ответил Леллдорин. – Очень удобное место для засад. Земля в этом лесу усеяна старым костями. Приглядись получше.

Он вытянул руку. Вначале Гариону показалось, что перед ним всего лишь пара изогнутых сучьев, высовывающихся из мха, с тонкими веточками на конце, запутавшимися в разросшемся кусте, но тут же с отвращением увидел полуистлевшую зеленоватую человеческую руку; пальцы судорожно цеплялись за куст в последней предсмертной агонии.

– Почему его не похоронили? – взорвался он в ярости.

– Поверь, потребуется тысяча людей и тысяча лет, чтобы собрать все лежащие здесь скелеты и предать их земле, – глухо объявил Леллдорин. – Целые поколения арендов покоятся здесь – мимбраты, весайты, астурийцы. Все лежат, где упали, а мох хранит их вечный сон.

Гарион вздрогнул и отвел глаза от немой мольбы этой одинокой руки, поднимавшейся со дна мохового моря здесь, в мрачно насупившемся лесу. Подняв глаза, он понял, что эта неровная почва простиралась насколько мог видеть глаз.

– Сколько еще нужно ехать, чтобы добраться до равнины? – тихо спросил он.

– Около двух дней.

– Два дня?! И все по таким же местам?

Леллдорин кивнул.

– Почему? – спросил Гарион осуждающе, более жестким тоном, чем намеревался.

– Сначала причиной были гордость... и честь. После – скорбь по павшим и желание отомстить. И наконец – просто не знали, как все это остановить. Ты ведь сам сказал: мы, аренды, не очень-то сообразительны.

– Но всегда храбры, – быстро возразил Гарион.

– О да, – согласился Леллдорин, – всегда храбры. Это наше национальное проклятие!

– Белгарат, – еле шевеля губами, прошептал Хеттар, – лошади чуют что-то.

Господин Волк, дремавший как обычно в седле, встрепенулся:

– Что?

– Лошади, – повторил Хеттар. – Что-то там впереди их пугает.

Глаза Волка сузились, лицо внезапно приобрело странно-пустое выражение.

– Олгроты, – с отвращением кинул он.

– Что такое олгрот? – спросил Дерник.

– Нелюди. Дальняя родня троллей.

– Я однажды видел тролля, – заметил Бэйрек. – Гнусное уродливое огромное чудище с когтями и клыками.

– Они нападут на нас? – встревожился Дерник.

– Почти наверняка, – напряженно ответил Волк. – Хеттар, следи за лошадьми. Нужно держаться всем вместе. Никому не отделяться!

– Откуда они появились? – удивился Леллдорин. – В здешнем лесу никогда не бывало чудовищ.

– Иногда спускаются с гор Ало, если проголодаются, – объяснил Волк. – Живых после такого нападения не остается, так что рассказать подробности некому.

– Лучше бы тебе что-нибудь предпринять, отец, – посоветовала тетя Пол. – Они нас окружают.

Леллдорин быстро огляделся, соображая, где находится.

– Мы недалеко от холма Элгона, – ответил он, – и если бы удалось туда добраться, олгроты ничего с нами сделать не смогут.

– Холм Элгона? – переспросил Бэйрек, вынимая тяжелый меч.

– Высокая скала, усеянная валунами. Почти крепость. Элгон держался там почти месяц против целой мимбратской армии.

– Неплохо звучит, – согласился Силк. – По крайней мере, хоть выберемся из этих деревьев.

Он нервно оглядел ужасный лес, окутанный ледяной моросью.

– Можно попытаться, – решил Волк. – Они еще только примеряются напасть, а к тому же дождь притупляет их обоняние.

Сзади раздался странный лающий звук.

– Это они? – спросил Гарион; собственный голос воплем отдался в ушах.

– Перекликаются, – ответил Волк. – Кто-то из них нас заметил. Лучше поторопиться, но не очень спешите, пока не увидим холм.

Они пустили испуганных лошадей рысью и упрямо направились вперед по грязной дороге, поднимавшейся к вершине низкого горного гребня.

– Пол-лиги, – прохрипел Леллдорин, – всего пол-лиги, и мы доберемся до холма.

Лошадей было трудно сдержать; глаза их бешено закатывались, гривы разметались. Гарион почувствовал, как заколотилось сердце, а во рту стало сухо.

Дождь пошел немного сильнее. Краем глаза он уловил какое-то движение и быстро поднял голову. Человекоподобная фигура скачками передвигалась в лесу, шагах в ста от дороги. Олгрот бежал полусогнувшись, лапы свисали до земли, кожа отливала омерзительным свинцовым цветом.