Спархок и его друзья сошли по трапу с дорожными мешками за плечом, трепеща от предвкушения.

– Теперь я понимаю, почему матросы так буянят в каждом порту, – заметил Спархок. – Рейс был, в общем, недолгий, а я все-таки испытываю сильное искушение пуститься во все тяжкие.

– Куда теперь? – спросил Телэн, когда они дошли до улицы.

– В Бересе есть трактир, который зовется «Отдых Моряка», – ответил Стрейджен. – Говорят, что это чистенькое тихое местечке, в стороне от портового буйства. Там мы сможем устроить себе штаб-квартиру.

Солнце садилось, когда они шли по шумным и смрадным улицам Бересы. Дома здесь были построены по большей части из отесанных бревен, поскольку камень редко встречался в сырой болотистой дельте реки Арджун, и казалось, что бревна эти начали гнить еще до того, как их использовали для постройки. Везде обильно росли мох и лишайники, и в воздухе стояла стылая сырость, мешавшаяся с едкой вонью из окружавших город мастерских, где жгли древесный уголь. Арджунцы, кишевшие на улицах, были гораздо смуглее своих тамульских сородичей; взгляд у них был бегающий, и даже в походке зевак, разгуливавших по грязным улицам этого уродливого городка, было что-то уклончиво-хитрое.

Шагая очередной неприглядной улицей, Спархок неслышно пробормотал заклинание и выпустил его, стараясь действовать осторожно, чтобы не спугнуть соглядатаев, которых, он был уверен, здесь немало.

– Ну как? – спросил Телэн. Мальчик достаточно долго пробыл в обществе Спархока, чтобы распознавать жесты, которыми рослый пандионец обычно сопровождал заклинания.

– Они здесь, – ответил Спархок. – Я нащупал по крайней мере троих.

– Они следят за нами? – настороженно спросил Стрейджен.

Спархок покачал головой.

– Скорее можно сказать, что они следят за всеми. Это не стирики, так что они не почувствовали, как я искал их. Пойдемте дальше. Если они начнут следить за нами, я дам вам знать.

«Отдых Моряка» оказался чистеньким приземистым трактиром, украшенным рыбачьими сетями и прочими предметами морского обихода. Заправляли там отставной капитан, человек весьма внушительного сложения, и его не менее внушительная супруга. Они не допускали под своей крышей никаких безобразий и всякому будущему жильцу, перед тем как взять с него деньги, зачитывали длинный список местных правил поведения. Спархок даже никогда не слыхал о некоторых пороках, которым запрещалось предаваться в «Отдыхе Моряка».

– Куда теперь? – спросил Телэн после того, как они бросили в комнате дорожные мешки и снова вышли на грязную улицу.

– Назад в порт, – ответил Стрейджен. – Вожака местных воров зовут Эстокин. Он имеет дело главным образом с контрабандистами и матросами, которые таскают по мелочи всякое добро из грузовых трюмов. У меня есть письмо от Кааладора. Мы якобы должны проверить, заработал ли он то, что ему заплатили за Праздник Урожая. Арджунцам всегда не доверяют, так что наше появление не особенно удивит Эстокина.

Эстокин, чистокровный арджунец, явно родился для того, чтобы стать преступником. Спархок еще никогда прежде не видел лица, которое было бы так явно отмечено печатью зла. Левый его глаз всегда смотрел на северо-восток, отчего Эстокин был косоглаз. У него была редкая всклокоченная бороденка, а кожа покрыта чешуйками какой-то кожной хвори. Эстокин почти непрерывно чесал лицо, рассыпая вокруг себя белесые хлопья, точно небо во время снегопада. Его пронзительный гнусавый голос разительно напоминал гудение голодного москита, и несло от него чесноком, дешевым вином и маринованной селедкой.

– Что, Вимер, Кааладор думает, будто я его обманул? – осведомился он с оскорбленным видом.

– Разумеется нет. – Стрейджен откинулся на спинку ветхого кресла в задней комнате вонючей портовой таверны. – Если б он так думал, ты был бы уже мертв. Он только хочет знать, не упустили ли мы кого-нибудь, вот и все. Кто-нибудь из местных забеспокоился, когда начали появляться трупы?

Эстокин скосил на него здоровый глаз.

– Сколько стоят эти сведения? – алчно осведомился он.

– Нам было сказано оставить тебя в живых, если будешь с нами сотрудничать, – холодно ответил Стрейджен.

– Не смей грозить мне, Вимер! – вскипел Эстокин.

– Я и не грозил тебе, старина. Я просто объяснял, как обстоят дела. Давай-ка перейдем к сути дела. Так кто в Бересе забеспокоился после Праздника Урожая?

– По правде говоря, немногие. – Холодное обращение Стрейджена явно внушило Эстокину, что лучше присмиреть. – Был здесь один стирик, который до Праздника вовсю швырялся деньгами.

– Что он покупал?

– По большей части информацию. Он был в списке, который передал мне Кааладор, но ухитрился смыться – удрал в джунгли. Я послал по его следу парочку местных головорезов.

– Я бы хотел побеседовать с этим стириком, прежде чем они упокоят его.

– Это вряд ли, Вимер. Они сейчас уже далеко в джунглях. – Эстокин почесал лоб, рассыпав новую порцию белесой чешуи. – Не знаю, зачем Кааладору понадобилось убивать всех этих людей, да и знать не хочу, по правде говоря, но я кое-что смыслю в политике, а в Арджуне политика – это Скарпа. Вы бы предупредили Кааладора, чтобы был поосторожнее. Я толковал с несколькими дезертирами из этой армии в джунглях. Мы все слышали рассказы о том, какой Скарпа чокнутый, но, скажу я вам, друзья мои, эти рассказы не могут передать того, что есть на самом деле. Если хоть половина того, что я слышал, – правда, то Скарпа – самый чокнутый из всех людей, что когда-либо жили в мире.

Желудок Спархока сотрясла ледяная судорога, стянув его в тугой узел страха.

– Отец!

Спархок стремительно сел на постели.

– Ты проснулся? – голос Богини-Дитя грохотал в его сознании.

– Разумеется. Пожалуйста, умерь немного свой голос. У меня даже зубы заныли.

– Я хотела убедиться, что ты меня услышишь. У меня новости. Берит и Халэд получили новые указания. Им приказано направляться не в Бересу, а в Супаль.

Спархок выругался.

– Будь добр, отец, не употребляй при мне таких слов. Я же все-таки еще ребенок.

Он пропустил эту реплику мимо ушей.

– Значит, обмен состоится в Супале?

– Трудно сказать. Со мной говорил и Бевьер. Келтэн разговаривал с разбойником, который продает пиво солдатам в Натайосе, и этот разбойник сообщил, что Скарпа вернулся в Натайос. Кроме того, он сказал Келтэну, что Скарпа привез с собой двух женщин, элениек.

Сердце Спархока совершило сумасшедший прыжок.

– Это точно?

– Келтэн говорит, что да. Разбойнику не было никаких причин лгать. Конечно, этот торговец сам их не видел, так что не надейся на слишком многое. Все это может оказаться тщательно посеянной ложью. Заласта тоже в Натайосе, и вполне возможно, что таким образом он пытается выманить тебя туда, либо заставить тебя выдать, какие уловки ты припас для него на черный день. Он знает тебя достаточно хорошо и понимает, что ты непременно попытаешься устроить ему какую-нибудь неожиданность.

– А ты можешь как-то выяснить наверняка, действительно ли твоя мама в Натайосе?

– Боюсь, что нет. Скарпу я бы легко обвела вокруг пальца, но Заласта меня тотчас обнаружит. Это слишком рискованно.

– Какие еще новости?

– Улаф и Тиниен добрались до Троллей-Богов. Гхномб собирается доставить их в Супаль в своем излюбленном остановленном времени, и они окажутся там прежде, чем прибудут Берит и Халэд. Гхномбу известен и другой способ плутовать со временем, так что он намерен перебрасывать Улафа и Тиниена из одной секунды в другую. Это довольно сложно, зато они смогут наблюдать за всеми, оставаясь невидимыми. Если Скарпа и Заласта решат произвести обмен в Супале, Тиниен и Улаф свалятся им на головы и спасут маму и Алиэн.

– Но Заласта может последовать за ними в это остановленное время.

– Ему это дорого обойдется, отец. Кхвай пришел в ярость, когда узнал о похищении мамы, а потому он будет рыскать в остановленном времени. Если Заласта сунется вдогонку за Улафом и Тиниеном, Кхвай превратит его в огонь, который никогда не гаснет.