– Хорошо бы приступ старческого слабоумия ещё не усугублялся и твоей жадностью, – фыркнула она. – Никто не принимает всерьёз избалованную аристократку, а твои фургоны не помешали этому мерзкому Бриллу найти нас. По крайней мере, здесь спать удобнее, чем на мёрзлой земле, и можно передвигаться с большой скоростью.

– Надеюсь, – проворчал Волк, – мы не пожалеем, что послушались тебя.

– Хватит ныть, старик!

– Делай как хочешь, Пол, – вздохнул он.

– Как нам следует себя вести, мистрис Пол? – нерешительно спросил Дерник, явно смущённый столь величественными манерами. – Я совсем незнаком с привычками аристократов.

– Всё очень просто, Дерник, – ответила она, смерив взглядом кузнеца, вглядываясь в ничем не примечательное открытое лицо и мускулистые плечи. – Думаю, ты не против стать старшим конюхом герцогини Эратской и управляющим всеми конюшнями?

Дерник неловко усмехнулся:

– Пышные титулы для работы, которую я выполнял всю жизнь. Конечно, все эти обязанности мне привычны, но вот красивые слова…

– Ты прекрасно справишься, дружище Дерник, – заверил Силк. – Твоё честное лицо вызывает доверие у любого человека, что бы ты ему ни наплёл. Имей я такую физиономию, смог бы полмира ограбить И, повернувшись к тёте Пол, спросил:

– А какую роль придётся играть мне, госпожа?

– Будешь стряпчим. Эта должность всегда достаётся ворам, так что она тебе подходит. Силк отвесил иронический поклон.

– А я? – вмешался Бэйрек, широко улыбаясь.

– Оруженосец. Сомневаюсь, чтобы кто-то принял тебя за учителя танцев.

Держись с грозным видом поблизости, больше ничего не требуется.

– Ты забыла меня, тётя Пол. Кем буду я?

– Можешь стать моим пажом.

– Что делают пажи?

– Будешь бегать по моим поручениям.

– Но я и так всегда делал это и без должности пажа.

– Не груби! Будешь также открывать дверь, объявлять имена посетителей и ещё петь, когда на меня найдёт меланхолическое настроение.

– Петь? – неверяще переспросил Гарион. – Я?!

– Пение входит в обязанности пажа.

– Но ты не заставишь меня делать это, тётя Пол?

– Ваша светлость, – поправила она.

– Вряд ли тебе понравится, – предостерёг он, – голос у меня не очень-то хорош.

– Думаю, ты прекрасно справишься, дорогой, – заверила она.

– Что касается меня, принимаю должность казначея, – добавил Волк.

– Главного эконома, – поправила она, – управляющего имениями и хранителя финансов.

– Почему-то я так и понял.

В дверь нерешительно постучали.

– Посмотри, кто это, Гарион, – приказала тётя Пол.

На пороге стояла девушка со светло-каштановыми волосами, в скромном платье, накрахмаленном фартуке и такой же наколке. Очень большие карие глаза робко взирали на мальчика.

– Да? – спросил он.

– Меня послали прислуживать герцогине, – тихо ответила она.

– Горничная пришла, ваша светлость, – объявил Гарион.

– Превосходно! Заходи, дитя моё. Девушка вошла в комнаты.

– Очень миленькое личико! – заметила тётя Пол.

– Спасибо, моя госпожа, – краснея и низко приседая, пролепетала девушка – Как тебя зовут?

– Донья, госпожа.

– Красивое имя. Ну, теперь о делах. Есть ли здесь ванна?

На следующее утро всё ещё шёл снег, дома и улицы совсем утонули в сугробах – Думаю, мы уже близки к цели, – заметил Волк, вглядываясь в белую пелену через волнистое стекло окошка гостиной.

– Вряд ли тот, кого мы ищем, задержится в Камааре, – возразил Силк.

– Совершенно верно, но, как только мы найдём след, проволочек больше не будет. Пойдём в город, проверим, прав ли я.

После их ухода Гарион немного поболтал с Доньей, по всей видимости его ровесницей. Хотя она была не так красива, как Забретт, мальчика неодолимо влекли эти огромные карие глаза и ласковый голос. Всё шло хорошо, пока не прибыла портниха и Донью срочно не потребовали в комнату, где герцогиня Эратская примеряла новые платья.

Поскольку Дерник, явно чувствующий себя неловко в роскошно обставленных комнатах, сразу после завтрака улизнул в конюшни, Гарион остался в компании Бэйрека, терпеливо работавшего маленьким точильным камнем, удаляя зазубрину на острие меча – памятку о неприятной встрече в Меросе. Гарион никогда не знал, о чём говорить с рыжебородым гигантом – Бэйрек был по природе молчалив, а кроме того, умел создавать вокруг себя угрожающе зловещую атмосферу. Поэтому Гарион провёл утро, изучая гобелены на стенах гостиной, где были изображены рыцари в латах, замки на холмах и странные худые угловатые женщины, скучающие в садах.

– Их делают в Арендии, – неожиданно раздался голос Бэйрека.

Гарион подпрыгнул от неожиданности. Великан подошёл так неслышно, что мальчик ничего не заметил.

– Откуда ты знаешь? – вежливо спросил он.

– Аренды любят вышивать и ткать, – пояснил Бэйрек, – и выделка гобеленов помогает женщинам скоротать время, пока мужчины стараются продырявить друг друга мечами.

– Неужели они действительно носят всё это? – спросил Гарион, показывая на изображение рыцаря в тяжёлом вооружении.

– Конечно, – рассмеялся Бэйрек, – это и ещё многое. Даже лошади закованы в латы. По-моему, это сплошная глупость.

Гарион шаркнул ногой по ковру:

– Он тоже арендийский?

– Маллорийский, – покачал головой Бэйрек.

– Как удалось доставить его из Маллории? – удивился мальчик. – Я слыхал, что Маллория находится на другом конце земли.

– Далеко, – согласился Бэйрек, – но купцы пройдут и дальше, лишь бы получить прибыль. Такие товары обычно перевозят по Северному караванному пути из Гар Ог Недрака в Боктор. Маллорийские ковры очень ценятся богачами. Мне самому они не очень-то по душе, потому что я не желаю иметь дело с любой вещью, имеющей отношение к энгаракам.

– Сколько племён у энгараков? – спросил Гарион. – Мне говорили, что бывают мерги и таллы, да ещё слыхал рассказы о битве при Во Мимбре, но в общем-то мало о них знаю.

– Всего пять племён, – ответил Бэйрек, усаживаясь и вновь принимаясь за дело. – Мерги, таллы, недраки, маллорийцы и, конечно, гролимы. Они живут в четырёх восточных королевствах: Маллории, Гар Ог Недраке, Миша-рак-ас Талле и Ктол Мергосе.

– Где живут гролимы?

– У них нет своего города, – мрачно ответил Бэйрек. – Гролимы – Х жрецы Торака Одноглазого и селятся повсюду в землях энгараков. Именно они приносят жертвы Тораку. Кинжалы гролимов пролили больше энгаракской крови, чем дюжина сражений при Во Мимбре.

Гарион вздрогнул:

– Но почему Тораку доставляет такое удовольствие убивать собственный народ?

– Кто может сказать? – пожал плечами Бэйрек. – Извращённый и злобный бог.

Некоторые считают, что он сошёл с ума, когда использовал Око Олдура, пытаясь разрушить мир, и Око отплатило ему, испепелив глаз и Руку.

– Но как можно разрушить мир? – удивился Гарион. – Никогда не понимал этой части рассказа.

– Могущество Ока Олдура таково, что оно может совершить всё. Когда Торак поднял его, земля раскололась, а в трещины ринулось море. Это было очень давно, но я считаю, что так и произошло на самом деле.

– Где сейчас Око Олдура? – неожиданно спросил Гарион.

Ледяные синие глаза уставились на мальчика. Лицо Бэйрека стало задумчивым, но он ничего не ответил.

– Знаешь, что я думаю? – внезапно вырвалось у Гариона. – Наверное, Око Олдура украли. Именно его пытается найти господин Волк.

– А я вот думаю, что лучше бы тебе поменьше думать о подобных вещах, – покачал головой Бэйрек.

– Но я хочу знать, – запротестовал Гарион, не находя места от любопытства, несмотря на предупреждения Бэйрека и остерегающий голос в глубине души. – Все обращаются со мной словно с глупым мальчишкой. Приходится ехать неизвестно куда и зачем. Кто вообще такой господин Волк? Почему олгары так вели себя, завидев его? Как он может следовать за тем, чего не видит? Пожалуйста, объясни мне, Бэйрек!

– Только не я, – рассмеялся тот. – Твоя тётя бороду мне вырвет по волоску, если я осмелюсь на что-нибудь подобное.