Выслушав это, Комнина сказала:

— Это в действительности так. Но да будет тебе известно, что грехов, которые кажутся малыми, то есть пустословия, злословия, насмешек и им подобных, я боюсь больше, чем больших.

— Не верь, что тот, кто не радит о малых грехах, радит о больших. Большим называется тот грех, который побеждает человека, а малым — который побеждает сам человек. Если диавол будет пренебрегать малыми грехами, то не сможет ввергнуть человека в другой больший грех, так как большие грехи рождаются от меньших. А почему рождаются большие грехи? Да потому, что должным образом не исправляли малые. Ты же храни себя от малых грехов и, по благодати Христовой, не впадешь в большие.

Услышав это, Комнина пришла в умиление и исповедал ему большинство самых насущных своих помыслов, испросив совета, как, когда и какому помыслу следует отдавать предпочтение перед другими. Поскольку же блаженный Кириак подобающим образом ответил ей на все вопросы она весьма обрадовалась, что нашла такого богомудрого советника. Любя монахов, она дала ему немного денег, которые преподобный не хотел принимать. Однако она закляла его именем Божиим, он послушался и взял, потому что очень боялся имени Божия. Благословив ее и ее чад, преподобный оставил их, а большую часть денег по пути домой раздал нищим.

Однажды преподобный Кириак захотел пойти в Хони, где совершил чудо Архистратиг Михаил, чтобы поклониться святой его иконе. В пути Кириак остановился переночевать на постоялом дворе. Гостинник же оказался вором, и стал задавать ему много вопросов:

— Кто ты, и откуда идешь, ибо глаза твои похожи на глаза вора, да и речь твоя выдает тебя? А что у тебя в сумке?

— Я, по благодати Христовой, не вор и иду в Хони, поклониться Архистратигу Михаилу. В сумке у меня необходимые на дорогу средства из дома, чтобы не просить милостыню.

Будучи вором, гостинник забрал сумку и начал снимать с него одежды. Призвав на помощь Бога, преподобный сказал ему:

— Человек, побойся Бога, не раздевай меня на виду у этих женщин, но если хочешь, раздень в углу твоего дома, чтобы не открывать мой срам.

Тот же зверопободный и жестокий все–таки раздел Кириака, но когда увидел раны от веревки, которой тот был туг обвязан, и почувствовал сильное зловоние, исходившее от ран, сжалился, снова одел его и отпустил.

Препобный же говорил сам себе:«Если ты, Кириак, потерпишь этот грабеж с благодарностью, то получишь такую же награду, какую получил, если бы отдал эти средства нищим. Когда он уже немного отошел, то гостинник стал кричать ему вслед. Услышав крик, преподобный остановился. Гостинник подошел и отдал ему отнятые деньги. Испросив преподобного прощение и благословение, он сказал:«Теперь я узнал, что ты человек Божий». Взяв у гостинника деньги и простив его, преподобный так наставил его:

— Брат, разве ты не христианин и не слышал слова Господа: «был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня?» (Мф. 25: 35,36) И снова: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный…ибо… Я был… странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня?» (Мф. 25: 41–43) Ты же, раздевая одетых, как войдешь в храм Божий, как облобызаешь сию святую икону Христа, разве ты не собираешься умирать, разве не воздаст тебе Господь по делам твоим? Послушай меня, покайся и исповедуй грехи своему духовнику. Исполняй правило, которое он тебе даст, и воздерживайся от грехов своих.

Дав ему еще и другие многие советы и благословив, преподобный двинулся в путь, радуясь и благодаря Бога за неожиданное изменение в гостиннике. Придя в храм Архангела Михаила и поклонившись его святой иконе, он попросил и далее сохранять его невредимым от видимых и невидимых врагов, и так вернулся снова в свой дом.

Как–то раз захотел он осмотреть те немногие виноградники, что у него были, и работников, которые тогда там работали. Увидев издали, что они не работали, но лежали земле, он тоже пал на землю и лежал так три часа. Затем его стал беспокоить помысел устыдить их как–нибудь, но преподобный сопротивлялся ему, говоря:«Если веришь, что Бог промышляет о тебе, зачем же ты сам заботишься о себе, ведь «одно только нужно» (Лк.10:42). Несчастный, ты радеешь о тои, чтобы стал плодоносить виноградник, но не заботишься о том, как бы не осталась без плода твоя душа. Зачем же тогда ты живешь и занимаешь землю?»(см. Лк.13, 8) «Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает» (Пс. 54: 23), «уповай на Господа и делай добро» (Пс. 36: 3). Но поскольку помысел снова напоминал ему, что с его имения кормятся приходящие в его в дом странники, и если он будет пребывать в небрежении, то лишит их пищи и крова он так говорил себе:«Пусть нас утешит апостол, который сказал: «Я ищу не вашего, а вас» (2 Кор. 12: 14). Если мы не можем оказывать благодеяния братии телесно, будем тогда благотворить им духовно. Тогда Бог точно вменит нам это в добродетель, ибо Сам говорит: «Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную» (Ин. 6: 27). Истинная пища, пребывающая в жизнь вечную, есть кротость, смирение, беспопечительность, незлобие, братолюбие, и им подобные». Так говоря себе, преподобный не поднимался с земли до тех пор, пока не увидел, что рабочие сами встали и пошли работать. Блаженный так поступил потому, что не хотел их стыдить, обвиняя в лености. Для того и я привел этот рассказ, чтобы показать самоукорение, кротость, беспопечительность и любовь преподобного к ближним еще до того, как он стал монахом.

Был у преподобного младший брат, совсем неграмотный, но просвещенный Богом, ревностный, братолюбивый, любитель безмолвия, боголюбивый, целомудренный и более чистый, чем кто–либо другой. Он хотел пойти в Рим поклониться честным мощам святых апостолов. С ним пошел и преподобный. Оба брата пошли вместе босиком, не взяв с собой ни посоха, ни сумки, ни смены одежды. Ели они по вечерам, да и то лишь хлеб да траву. По дороге они рассудил не приветствовать других путников, но безмолвствовать, сильных трудов в пути преподобный заболел и слег недалеко от одного селения, под деревом, пережидая дневной жар и зной и не имея иного утешения, кроме Бога, на Которого он возложил все свои надежды. Брат со слезами просил его согласиться на посещение врача, который бы позаботился о нем, умолял его съесть что–нибудь вареное, или выпить немного вина. Но треблаженный ни на что не соглашался, говоря: «Брат, если хочешь, помажь меня елеем из лампадки от иконы Христа моего, ведь не попустит нам Господь искушения больше того, которое можем понести, как говорит божественный Павел»(ср. 1 Кор. 10: 13). Через несколько дней после того, как он помазал его святым елеем, преподобный, по благодати Христовой, укрепился, и они снова тронулись в путь. Придя в Рим, они поклонились гробницам святых апостолов и, принеся многим большую пользу своими беседами, снова вернулись в свое селение. И была близ их селения одна древняя церковь, ветхая и заброшенная, освященная во имя Спасителя нашего Иисуса Христа. Приняв в ней монашеский постриг и из Михаила переименованный в Матфея, брат преподобного, с помощью Божией и своими трудами, превратил ее в монастырь и собрал здесь братию. Приходил в этот монастырь навестить братию и преподобный, который устроил их образ жизни и привел в порядок псалмопение с молитвой. Кириак и сам имел открытый нрав, употреблял над собой усилие во всем и имел совесть, не осуждавшую его, и советовал такими же быть и братьям. Из монастыря он возвращался домой, где безмолвствовал в келье вместе с женой и детьми, что было, по правде говоря, весьма странно и чуждо для монахов.

Как–то раз напали на те края язычники, причинявшие зло христианам. Из страха перед ними все укрылись в городах. Так же поступил и брат преподобного, который вместе с монахами своей обители укрылся в городе Деркос. Блаженный же Кириак не захотел уйти вместе со всеми, потому что избегал беспокойства, причиняемого ему множеством народа. Он отправился в пустынное место близ озера и, построив небольшую каливу, оставался там до тех пор, пока Бог прогнал тех варваров. С той поры он не хотел более возвращаться в свой дом, но направился в упоминавшийся ранее монастырь Христа Спасителя и там принял монашество, получив имя Кирилл. Местность, где преподобный захотел построить себе келью, поросла терновником, но между кустами он увидел колонну. Он спросил, что это за колоннв, но братья отвечали, что ничего не видят, и очень удивлялись. Так как это повторялось и дважды, и трижды, то преподобный понял, что то был знак от Бога. Он охотно построил себе келью и, войдя в нее, произнес: «Это покой Мой на веки: здесь вселюсь, ибо Я возжелал его» (Пс.131: 14). В начале он воспевал песнопения и молился вместе с братьями. С ними же преподобный ходил на трапезу, но ничего не вкушал читал жития святых. По прошествии трех лет он стал приходить в церковь только по субботам, воскресениям и Владычным праздникам. Вблизи кельи преподобный отгородил небольшое место, чтобы выращивать овощи, и кроме кельи перестал выходить куда–либо, потому что весьма любил безмолвие и одиночество. Одиночество есть мать безмолвия, а безмолвие, в свою очередь, — мать помышлений о Боге и созерцаний, посредством которых ум соединяется с Богом.