Удовлетворенный этим, Дольф позволил себе уснуть.
***
Дольф плыл да плыл себе по течению, и лишь изредка Нада ласковым прикосновением к носу побуждала его чуточку изменить курс, чтобы не попасть в тихий омут. Вода в этих омутах была, очень мутной, и, по слухам, там водились какие-то вредные существа, хомутавшие всякого, кто им попадался. Дольфу это не грозило: он мог превратиться в кого угодно и ускользнуть откуда угодно, но все же остерегался, как бы не захомутали его спутников. К тому же, ему было просто приятно чувствовать прикосновения Нады.
С берега то и дело доносились крики бесновавшихся гоблинов. Сидевшие на спине Дольфа спутники Годивы развлекались тем, что дразнились: корчили рожи и делали обидные жесты. Сквозь полудрему Дольф расслышал обрывок разговора.
– А что это за знак, Придурок? – спросила Дженни. Принц уже понял, что и она, и Че в общем-то неплохо ладили с Годивой и ее бойцами. Конечно, они похитили малыша, но ведь не с дурными намерениями.
Че, во всяком случае, демонстрировал понимание и терпимость.
– Знак? – переспросил Придурок.
– Ну, вот тот жест.., пальцем.
Дольф никогда не думал, что гоблины способны краснеть, но с этим парнем получилось именно так. Правда, в отличие от человека, побагровели у него не щеки, а здоровенные ступни.
– Я.., э-э.., у-у.., не знаю, – пробормотал гоблин, пыхтя и потея.
– Но как же так: ты показал этот знак тем гоблинам на берегу, и они тотчас принялись швыряться камнями, – не отставала Дженни. – Конечно, хорошо, что камни не долетают, но жест наверняка волшебный, и я хотела бы ему научиться.
– Не получится, – пробурчал Придурок. – Девчонки такими чарами не пользуются.
– А, ты хочешь сказать, что у мальчиков и девочек волшебные жесты разные? – не унималась Дженни, но тут подошла Годива – В чем дело»? – спросила она.
– Ничего особенного, я просто хотела узнать, что означает вот такой жест. – Она показала какой.
Годива побледнела (во всяком случае, сделалась чуть ли не бледнолицей, а гоблины никогда не признавали бледнолицых братьями).
– Ты что!? – рявкнула она на Придурка. – Разве можно пользоваться таким» жестами при детях? Или ты думаешь, если у их племени уши не как у нас, так они обходятся без Тайн Взрослой Жизни? Умник ты после этого, вот кто!
– Но они первыми начали! – попытался возразить сникший от тяжкого, но заслуженного оскорбления Придурок. – Не мог же я сидеть сложа руки.
– Тогда лучше сделал бы так!
Годива выступила вперед и произвела некий пасс, после которого два десятка свирепых преследователей остолбенели и половина из них (нельзя сказать «добрая половина», потому как обе половины этой компании были злыми) шлепнулась в воду. Некоторым досталось: кого ущучила щука, кого ухватили клешнями за уши ракушки, ну, а угодивших в тихий омут схомуталк те, кто там водится.
– Ой, а я не успела разглядеть! – пискнула Дженни. – Это как…
– Нечего тебе смотреть на такие вещи, – заявила Годива.
– Но ведь интересно же…
По правде сказать, Дольфу тоже было интересно: жест Годивы намного превзошел по эффективности все кривляния ее подручных.
– Нельзя, пока не повзрослеешь, – твердо заявила Дженни гоблинша.
Девочка вздохнула. И Дольф тоже. От этих взрослых только одно и слышишь.
***
Через некоторое время они остановились у шипучего озера Сода-Пробка и, зачерпнув из него пузырящегося лимонада, запили сорванные на берегу булочки. Дольф пытался дотянуться языком до берега, но в этом не преуспел и вынужден был довольствоваться шипучкой. Однако Электра сообразила, в чем дело, и стала швырять ему в рот булочки. Будучи настоящим другом, она всегда искренне о нем заботилась Конечно, Электра очень нравилась, но это одно, а жениться – совсем другое.
Подкрепившись, спутники двинулись дальше Оказалось, что озеро представляет собой не единый водный массив, а комплекс связанных протоками заводей и прудов, причем в каждом содержалась шипучка со своим вкусом и ароматом. Дольф взял это местечко на заметку, решив, что когда все закончится, обязательно вернется и нахрюкается так, что шипучка будет литься у него из ушей. Рассчитывать на компанию Нады в таком деле не приходилось, но вот Электра наверняка с удовольствием примет участие в забаве: они с ней еще и булочками Друг в дружку пошвыряются. А если принести с собой бутылок да набрать шипучки внутрь, то потом еще можно будет еще и побрызгаться. Вот здорово!
Три гоблина от нечего делать затеяли играть с Дженни и Че в годо, причем вместо песка в ход пошли крошки, благо компания основательно накрошила, поедая булочки. Нада с Годивой принялись обсуждать способы ухода за волосами. Дольф их слушать не стал: он был готов сколько угодно любоваться прекрасными, шелковистыми локонами той и другой, но как за ними ухаживают, его не интересовало. Кот Сэмми все время дремал, придерживаясь, очевидно, того мнения, что шевелиться следует лишь в случае крайней необходимости.
Электра сменила Наду у служившего рулем китового носа и направляла Дольфа. А он направлялся, куда направляли. Демонесса Метрия то исчезала, то появлялась, стараясь устроить мелкие пакости, но все ее уже знали и на подначки не ловились. В целом, путешествие проходило спокойно и приятно.
Но когда река повернула на запад к морю (стоит отметить, что каждая река по какой-то причине считает нужным впасть в море или на худой конец в озеро), спутникам пришлось ее покинуть. Им надлежало двигаться на север, а потом, обогнув Элементарии, свернуть на юг, к Гоблинову Горбу, который находился неподалеку от сферы Земли. Южнее него, поблизости от Буйное Аэроса, находилась гора Этамин, где обитали дракон Кондрак и народ нагов. Дольф предпочел бы двинуть прямиком туда, родные Нады ему нравились, да и ей было бы приятно встретиться с близкими.
– С кем?
– С низкими, склизкими…
Тьфу! Дольф оборвал диалог, сообразив, что ему пригрезился разговор с Метрией. Причем это была светлая дневная греза – краешком глаза он даже приметил уносившуюся галопом дневную кобылицу Ромашку.
Раньше она работала ночной кобылицей, но, заполучив половинку души, утратила вкус к кошмарам. Хотя и сохранила склонность к подначкам: это ж надо было назвать родичей нагов низкими и склизкими. Хотя, с другой стороны, какую голову змее ни приделай…
Отдохнувший за время плавания Дольф снова превратился в сфинкса и медленно, но верно направился на север, неся на спине своих спутников. Два маленьких дракончика, приметив эту компанию решили было спикировать и подхватить кого-нибудь из пассажиров себе на обед, но Годива махнула в их сторону волшебной палочкой, и они беспомощно закувыркались в воздухе.
Вообще-то, палочка предназначалась для подъема существ и предметов, однако когда они -
как в случае с драконами – поднимали в воздух сами себя, возникала путаница. Возможно, того же рода, что у Чекс, когда она, перестаравшись с ударами хвостом, делала себя слишком легкой. Это только кажется, что чем легче, тем лучше: на самом деле тому, кто чересчур легок, приходится совсем нелегко.
Путешествуя, они приблизились к болоту Огр-Абили: местность оказалась очень топкой, но вполне проходимой для гигантского сфинкса. Дольф двигался куда быстрее, чем ночью, по той простой причине, что теперь видел, куда идет. Однако дело шло к вечеру, путь все еще предстоял неблизкий, и Дольф вышагивал безостановочно, надеясь, что, быть может, ему удастся добраться до Гоблинова Горба до ночи. Не то, чтобы ему не терпелось спровадить малыша Че туда, но уговор есть уговор, и раз уж его все равно надо выполнять, то почему бы не сделать это побыстрее.
Последнее соображение заставило его задуматься и о других аспектах ситуации. В частности, о том, зачем вообще потребовался гоблинам детеныш крылатого кентавра.
Годива уверяла, что он нужен, чтобы возить на спине ее дочку, однако в скакуны малыш явно не годился по возрасту. Пытаясь приспособить его для этой роли, гоблины могли причинить малышу вред, даже не желая ему зла. И как вообще можно разлучать ребенка с матерью, пусть даже этот ребенок, как и все кентавры, рассуждает вполне по-взрослому и может показаться самостоятельным. И в любом случае – в этом Дольф не сомневался – кентавр Черион это дело так не оставит. Выигрыш Электры избавил бы от многих неприятностей, но исход игры оказался иным, и это не сулило ничего хорошего.
