В качестве характерных примеров отметим картины, помещенные на транспарантах двух пирамид и на одних из «врат», воздвигнутых на Красной площади. Среди них было изображение спящего Карла XII, видящего во сне стоявшего перед ним Александра Македонского. Над головой Карла — часовой маятник, который «мстительная Юнона»[42] приводила в непрестанное движение мехом крамолы». Рядом «Властолюбие вдыхало в него жадность к завладению чужого». Здесь же Морфей[44] показывал Карлу XII «в притворном сне его» аллегорическую фигуру, представляющую собой Россию, а также «изменника Мазепу, готового с ним соединиться, в виде вооруженного воина, имевшего на голове своей ехидну, на груди личину лицемерия… и проч.» К картине была дана общая надпись: «Всяк владения чужого желатель, злого конца бывает взыскатель».
Две картины больших размеров изображали разгром шведской армии под Полтавой и пленение остатков ее иод Переволочной. Наряду с этим, разгром шведов в «генеральной баталии» нашел отражение и в живописных панно аллегорического содержания. Так, на одном из них был изображен сюжет древней легенды о Дедале и Икаре, а также помещена надпись «Предерзость многому злу бывает виною» (причиною, — В. Б.).[45] На оборотной стороне этого транспаранта имелся текст, пояснявший, что, подобно вознесшемуся сверх меры Икару, шведская армия во главе с Карлом XII, безрассудно устремившаяся в глубь России, обрекла себя на гибель.
Сюжеты ряда картин всесторонне раскрывали значение Полтавской победы. Несколько картин с изображениями Балтийского моря и флота, Кронштадта и Петербурга говорили, что славная «виктория» закрепляла господство России на выходе к морским путям.
Некоторые изображения представляли собой едкие и остроумные карикатуры. Так, на одной картине были показаны осёл «во львиной коже гордящийся»[46] и многие звери, избегавшие встречи с ним и со страхом озиравшиеся на него. Под изображением имелась надпись «Хотяше страшен быти». Рядом, на другой картине, были показаны тот же «презренный» осёл, но «обнаженный», с содранной с него «львиной кожей», и те же звери, забавляющиеся и насмехающиеся над ним. Здесь была также надпись: «Достоин бысть смеха». Обе упомянутые картины показали в сатирическом жанре, как после Полтавской битвы был развенчан ореол непобедимости шведской армии. Эти изображения говорили и о том, что самонадеянный и заносчивый Карл XII после поражения своей армии оказался в позорном и беспомощном положении.
Отметим еще одну любопытную картину. На ней была изображена аллегорическая фигура «Правды», загоняющая «Геркулесовой палицей хищение шведское в темницу».
На «Геркулесовой палице» выделялась сатирическая надпись: «на квартиры в Москву». Смысл этой картины понять нетрудно: шведам не удалось стать хозяевами Москвы, зато многим тысячам из них пришлось побывать там в положении «невольников» (пленных, — В. В.).
Помимо триумфальных сооружений, на домах знатных лиц и купцов также висели картины, отражавшие победу русской армии. На них можно было видеть российского орла, свергающего молнией шведского льва с горы, льва в темнице, Геркулеса, убивающего льва, и т. д.
В период торжеств Москва озарялась по вечерам роскошной иллюминацией. Для нашего очерка важно, что большая часть картин, украшавших триумфальные «врата», пирамиды и дома, одновременно представляла собой и многокрасочные транспаранты. В дополнение к ним горели тысячи фонариков и шкаликов.
В первый же день торжества, 21 декабря, состоялась церемония въезда в Москву победителей под Полтавой. Приветствуемые народом, при колокольном звоне и пушечных салютах они проезжали по улицам и площадям Москвы, останавливались у каждых триумфальных ворот. Здесь им подносили хлеб и соль, в их честь говорились приветственные речи, играла музыка, а юноши в белых одеждах исполняли хвалебные песни. В этой процессии вели в пешем строю пленных шведов[47] и везли трофеи — знамена, носилки Карла XII и проч. Наглядное представление о порядке и общем характере всей процессии дает гравюра, исполненная А. Зубовым (рис. 16). Начавшиеся с утра народные гулянья продолжались в конце дня при огнях зажженной иллюминации, а в Кремлевском дворце Петр угощал обедом генералов и офицеров, сановников и «именитых» лиц.
На второй и третий день тоже устраивались массовые народные увеселения, официальные приемы и пиршества. Тогда же, в вечернее время, сжигались великолепные фейерверки. До нас дошло лишь известие, что в этих фейерверках, длившихся около трех часов, было выпущено «множество разновидных увеселительных огней» и показаны декорации, изображавшие сражения под Лесной и Полтавой, пленение шведов под Переволочной, и что фейерверки эти сжигались при громе пушечных залпов.
В последующие дни также организовывались фейерверочные зрелища, отражавшие знаменательное событие. Некоторые из них устраивались частными лицами, например, канцлером Головкиным.
Все торжества, посвященные Полтавской победе, завершились вдень празднования нового 1710 года. Вечером 1 января было организовано интересное фейерверочное зрелище.
Этот фейерверк наряду с предшествующими тщательно подготовлялся. Его устройством руководил уже известный нам военный инженер, поручик гвардии Василий Дмитриевич Корчмин. Предварительно идея и план фейерверка были разработаны Петром и его ближайшими помощниками.
Датский посланник в России Юст-Юль писал, что в этот день в десять часов вечера «зажгли в высшей степени красивый и затейливый фейерверк. В нем замечались красивые голубые и зеленые огни, изобретенные самим царем, а равно многочисленные огненные шары и огненные дожди, превращавшие ночь в ясный день, так что и на далеком расстоянии можно было отчетливо видеть и узнавать всех проходящих».
Английский посланник Витворт в своем донесении также отмечал, что он видел в тот день «прекрасный фейерверк», который был «сожжен с полным успехом».
В этом фейерверочном зрелище были показаны специальные декорации. Наиболее интересные из них запечатлены на современной гравюре, исполненной неизвестным художником (рис. 17). В верхней части гравюры помещены картины двух фитильных фейерверочных щитов.
На одной изображен Зевс, поражающий Фаэтона. Над картиной надпись: «От возношении низвержение».[48]
Смысл аллегории заключен в том, что Карл XII, увлеченный авантюрным походом против России, привел шведскую армию к ее поражению под Полтавой.
Рисунок этого щита был подсказан Петром, что подтверждается строками его письма о Полтавской победе: «…и единым словом сказать, вся неприятельская армия Фаетонов конец восприяла».
На другой картине виден обессиленный лев, подвешенный цепью над табуретом с богатой подушкой. Над изображением надпись: «да знает правительствовати».[49] Несомненно, что эта картина, представленная в фейерверке, высмеивала Карла XII, лишенного после Полтавского поражения своей армии и былой славы.
В одном из отделений фейерверочного представления была показана сложная декорация, состоявшая из нескольких макетов, приводившихся в движение с помощью различных приспособлений. Эта декорации изображена в нижней части гравюры. В пояснительном тексте к ней, а также в записках современников, содержатся некоторые, указания относительно того, что происходило во время показа ее зрителям.
На театре фейерверка появились сперва два «столпа», увенчанные коронами; один из них олицетворял Польшу, другой Россию. Эти колонны были украшены множеством разнообразных огоньков — синих, зеленых и палевых. Затем из-за «горы каменной, являющей швецкое государство», показался лев, «являющий армию швецкую». Лев приблизился к первому «столпу» и опрокинул его. Вслед за тем лев бросился ко второму «столпу», который лишь покачнулся, как будто готовясь упасть. Тогда же появился в вышине горевший яркими огнями орел, «являющий армию российскую». Им были выпущены «перуны или огненные стрелы», от которых лев вспыхнул пламенем и разлетелся на куски «с великим громом». После этого и первый «столп» поднялся и занял прежнее положение.
