- Ты стареешь, ты впадаешь в детство. Сон есть сон, а ты разбудил всех нас.

Верховный священник сказал:

- Простите меня, но я должен сказать, что мы не должны оставлять места для случайности. Никакого вреда не будет в том, что мы очистим храм и приготовим самую лучшую еду, лучшую комнату, чтобы он отдохнул. В любом случае, это будет для храма хорошей весенней уборкой. Его не чистили сотни лет, и это хороший случай. Если он придет, хорошо; если он не придет, не будет никакого вреда.

Они согласились с его доводом.

И он сказал:

- Если он придет, а мы ничего не сделаем, не вините меня. Я не буду за это ответствен. Я вам все рассказал.

Все они почувствовали, что в этом доводе есть какое-то зерно истины, очень убедительное. И на следующий день они очистили весь храм. Это был огромный храм. Чтобы его очистить - а его не чистили сотни лет - нужно было проделать огромную работу. Они созвали много других людей из ближних деревень, которые приходили в храм на поклонение. И они пришли, и все статуи были очищены; благовония, цветы, гирлянды, обилие сладостей и самая вкусная еда - все было приготовлено. Впервые должен был прийти Бог. Но все они глубоко внутри знали: “Это только сон, и мы напрасно беспокоимся, - но что нам остается?”

И они ждали, ждали и ждали. Наступил закат солнца, и он не пришел. И они разозлились, потому что священники не могли есть, пока не примет пищу Бог. Каждый день они предлагали еду статуям, а статуи не едят - это единственное, что есть хорошего в статуях. И вот, они предлагали пищу, но забирали ее обратно. Теперь это подношение стало священным, Бог дал пищу в подарок. Она стала прасадом, святой, священной. Тогда они ее ели.

Но сегодня все было по-другому. Должен был прийти сам Бог, и если бы он застал их за едой, прежде чем он пришел, было бы плохо. К вечеру они очень разозлились на верховного священника. Они сказали:

- Твой сон потревожил нам вечер, потревожил нам день. Мы трудились весь день, и теперь мы хотим есть, но не можем есть, не можем пить. Садится солнце, день окончен. Лучше всего будет теперь предложить еду нашим статуям, взять ее обратно, поесть и лечь спать.

Верховный священник ничего больше не сказал. Он тоже чувствовал:

- Они правы.

Но глубоко внутри его сон был таким живым и ярким, и лишь очень неохотно он им это позволил.

Но он понимал их доводы:

- Сколько мы можем ждать? День кончился, мы ждали достаточно.

И они поели. Они устали и легли спать очень рано...

И среди ночи приехала колесница Бога, производя большой шум... колеса колесницы на пыльной дороге. Кто-то услышал шум, и наполовину во сне, наполовину наяву сказал:

- Слушайте! Кажется, он приехал. Я слышал звук колес колесницы.

Кто-то закричал:

- Замолчи! Не поднимай снова эту тему. Ты что, снова хочешь нас разбудить? Это не колесница! Это только облака и гром в небе! Спи!

И колесница остановилась у храма, но дверь была закрыта. Все же он поднялся по ступеням - к храму вело много ступеней.

В Индии есть храмы с сотней ступеней, двумя сотнями ступеней, тремя сотнями ступеней... тогда вы достигаете главной двери.

Король Ночи постучал в дверь. И снова другой священник услышал стук. Он сказал:

- Послушайте, кто-то стучит в двери. Может быть, он пришел.

Снова кто-то крикнул:

- Когда вы это прекратите? Позвольте нам отдохнуть. Никто не стучит в дверь! Это просто дует ветер!

И они уснули.

Король Ночи ждал у дверей. Не было никаких признаков, что кто-то собирается открыть дверь, и он вернулся в колесницу.

Наутро они увидели, что колесница подъезжала. Они видели следы колес колесницы на пыльной дороге, видели в пыли, собравшейся на ступенях, что кто-то поднимался к двери. Но теперь было слишком поздно - ничего нельзя было сделать. Они упустили.

Это небольшое стихотворение Рабиндраната Тагора подчеркивает одно: ожидание. Никогда не достаточно. Ожидать постоянно, бдительно, свидетельствуя все, что бы ни происходило, но не ожидая, чтобы исполнилась определенная гипотеза, потому что ум обладает способностью создавать галлюцинации, которых вы просите. Вы можете увидеть Христа, вы можете увидеть Кришну, вы можете увидеть кого захотите.

Ум обладает способностью видеть сны, и видеть сны с открытыми глазами - это называется галлюцинацией. Если вы постоянно о чем-то просите, это покажется реальным. Ум может придать реальность любой лжи.

Таким образом, вы должны отложить в сторону все свои предубеждения, все свои концепции, все свои проекции... отложить в сторону всех богов. Вы должны войти в собственное существо, просто наблюдая, ожидая, доверяя существованию, что когда время созреет и придет ваша весна, трава вырастет сама собой.

Каждое дерево доверяет существованию: приходит весна, цветы расцветают, созревают плоды. Почему вы не можете ждать правильного времени? Почему вы должны предъявлять требования природе? Требовательный ум - не ум искателя. Искатель просто ждет и позволяет существованию выбрать собственное время, последовать собственной мудрости. Когда бы ни пришло время, когда вы готовы, двери откроются для вас. Вам не нужно стучать.

Иисус говорит вам: “Стучите, и двери откроются”. Я говорю вам: “Не стучите, ждите! Когда время придет, перед вами откроются двери”. Стучать значит требовать, стучать значит вмешиваться. Стучать - это проявление недоверия. Стучать - значит вынуждать существование проявиться определенным образом, согласно вашей гипотезе, согласно вашей системе верований. Нет, никакого стука! Просто ждите и наблюдайте.

Иисус говорит: “Просите, и вы получите ответ”. Нет, никогда не просите, иначе вы никогда не получите ответа. Просто ждите. В правильное время вы найдете ответ.

Иисус говорит: “Ищите и обрящете”. Я говорю вам: “Не ищите, иначе никогда не обрящете”, потому что поиски означают, что вы уже знаете, что ищете. Поиски означают, что вы уже верите в определенную гипотезу. Поиски означают, что у вас уже есть представление об истине. Это опасно. Никаких поисков, просто ждите... в полном молчании, в безмерном доверии. И по мере того как ваше молчание углубляется, вы увидите, что все случается само собой. И когда все начинает случаться само собой, углубляется ваше доверие. Это почти спонтанно.

Просто ожидая, Гозецу понял бы жест Секито. Но он спрашивал, требовал. Просто посмотрите на его вопрос: “Если ты можешь разрешить это одним словом, я останусь". Как будто Секито нуждается в том, чтобы он остался. Он заключает сделку: “Я останусь, если ты объяснишь одним словом” - вот это требовательный ум. “Если нет, я уйду”. Кому он угрожает? Но из-за этого он оказался полным ерунды и упустил.

И даже несмотря на то, что он упустил, Секито знал, что за пределами этой ерунды был кто-то очень обещающий, бодхисатва. Как только этот вздор будет отброшен, бодхисатва выйдет на поверхность буддой, пробужденной душой.

Секито, видя, что этот человек подает надежды, сделал жест, но Гозецу его не понял. И Гозецу простился и пошел к воротам, но Секито позвал его:

- Учитель!

Вы должны понять разницу между мастером и учителем. Мастер - это тот, кто знает, учитель - тот, кто не знает, но полон знаний. Он собрал много информации, но не пережил преображения. Поэтому когда Секито позвал его, он обратился к нему “учитель”, не “мастер”.

Он был полон знания; это показывает его вопрос. Он много слышал, много читал. Он был знатоком, знающим человеком, ученым; поэтому Секито называет его “учителем”.

Гозецу обернулся, и Секито сказал:

- От рождения до старости есть лишь единственный человек, ничего больше - не ищи больше нигде.

Что он говорит? Он говорит: “Чего ты просишь? Это с тобой от рождения до смерти, от вечности до вечности. И, просто обернувшись, ты сам дал себе ответ. Просто посмотри туда, не иди больше никуда, обернись. Обратись вовнутрь - это полное возвращение. Не иди дальше, просто обратись вовнутрь, и ты найдешь это - таковость существования, татхату. Она была здесь всегда.