После команды «смирно» Сандзо притих. Посидел пять минут и снова стал шептать автоматчику:

— Надо Синь-ици-сан ходит! Бистиро надо!

— Молчи. Стрелять буду. Понял?

Сандзо понял и замолк. Так и сидели они. Может, час, а может, и больше… Когда автоматчик на миг отвернулся, Сандзо распрямился, как пружина, головой нырнул в куст и покатился по склону. Автоматчик выстрелил в воздух и побежал за ним.

Ниже по склону резанула воздух автоматная очередь.

— Отделение, в цепь! — тихо скомандовал Круглов.

Разомкнувшись, автоматчики спускались по склону сопки. Перед Синицыным мелькнула тень.

— Стой!

— Это я, товарищ капитан! Жуков.

— Ты стрелял?

— Я. Мальчишка убежал. Сандзо.

— Где же он?

— Тута, Синь-ици-сан! — раздалось откуда-то снизу, и тотчас показался силуэт Сандзо. Дальше у него не хватило русских слов и он зачастил по-японски: — Смотри, господин капитан! Это украл у русских полицейский Нобухиро Ока. Много украл. Два ящика. Я покажу, где он спрятал!

Синицын ощупал руками то, что в темноте совал ему Сандзо, и похолодел. Толовая шашка! Вот и отверстие для детонатора. Он присел. Укрылся плащ-палаткой и засветил фонарик. Точно! На его ладони лежала двухсотграммовая шашка тринитротолуола.

— Круглов! Ракету для поселка! — приказал капитан.

Над сопками взлетели два ярких шарика: красный и зеленый.

Едва красно-зеленая ракета взлетела в ночное небо, поселок разбудил вой мощной сирены и грохот выстрелов. Солдаты поднимали сонных, перепуганных, ничего не понимающих людей, живущих на северной окраине поселка, и приказывали:

— К пристани! Бегом!

С теми, кто медлил или упирался, они не церемонились: не было времени. Под руки вытаскивали из домов, пригрозив автоматом, повторяли просительно-строго:

— Бегом, дорогой мой! Понимаешь? Бегом нужно!

И люди бежали, шли, кто как мог. Полураздетые. Увязали деревянными гэта в песке, спотыкались, падали. Кричали на отстающих детей.

У пристани новый отряд автоматчиков провожал их дальше, в распадок между склонов Двугорбой сопки.

— Где ты это взял, Сандзо? Говори скорей!

— Идем, Синь-ици-сан! Покажу. Много украл Ока.

Теперь автоматчики цепью поднимались вверх, напрямик к источнику. Сандзо, а за ним капитан и Круглов бежали по тропинке.

— Сюда, Синь-ици-сан! — крикнул Сандзо. — Здесь копал Ока…

И тут в темноте за кустами блеснули красноватые язычки пламени. Чуть не в упор хлестнули одна за другой несколько длинных очередей.

— Сан-дзо-о-о! Ложись! Ползи вниз! — крикнул капитан. — Автоматчики! Заходи с флангов!..

Короткими очередями застучали автоматы. Пулемет поперхнулся… Снова резанул очередью трассирующих пуль. Ухнул взрыв гранаты. Автоматчики молча бросились вперед.

Синицын первым прыгнул в яму среди кустов. Включил фонарик. На глиняных ступенях, залитых кровью, головой вниз лежал толстый кривоногий человек в черном полицейском мундире. Вокруг стреляные гильзы… Но Синицын искал не это. Вот!.. Черная сгоревшая нитка бикфордова шнура уходила в темноту. Капитан бросился по ходу: «Может, успею потушить!..» Но через несколько шагов путь преградила рухнувшая кровля, из-под которой выбили подпорки. Еще теплая нитка шнура змейкой юркнула под завал. Поздно!!! Огонь не остановить. Вот-вот грянет взрыв… Но где же пулемет?

— К туннелю! — приказал капитан.

От входа в туннель снова засверкали злые язычки пламени.

— Отделение, по пулемету, огонь!

Разом затрещали автоматы. Пулемет смолк. Автоматчики кинули в черную пасть туннеля две гранаты. Грохнули взрывы. И бойцы бросились вперед.

Едва автоматчики успели оттеснить людей под прикрытие крутого каменного лба сопки, как под ногами дрогнула земля. Небо осветила багровая вспышка, и ужасный, никогда не слыханный грохот всколыхнул воздух, швырнул людей на землю.

Из ущелья между сопками дохнул огненный ураган. Как спички, сломал двадцатиметровые деревья, смел деревянные постройки у пристани, слизнул песок, перемешал все и швырнул далеко в бухту.

Отвесная тридцатиметровая скала у дота № 16 дрогнула, будто кто гигантским топором стукнул ее по макушке. От нее отделился пласт и, распадаясь в воздухе на огромные глыбы, рухнул на крайние, уже пустые, дома поселка…

А в полукилометре от этих раздавленных камнепадом домов, в безопасном распадке лежала на земле люди. Оглушенные, перепуганные, но живые.

Страшная сила встряхнула сопку. Воздух, ставший тяжелым, как свинец, пронесся по туннелю, ударил в грудь, будто оловянных солдатиков, расшвырял автоматчиков. Сверху, со стен — отовсюду летели камни, доски, столбы. Потом настала тишина…

— Раненые есть? — первым подал голос Синицын.

— Ерунда, товарищ капитан, — сказал кто-то, — царапины.

— Тогда вперед. Осторожно. Гранат не бросать.

Обходя упавшие глыбы, перебираясь через завалы, автоматчики ползли вперед. В тишине звякнул металл, кто-то задел за камень. И тотчас из темноты хлопнул пистолетный выстрел. Еще, еще. Им ответили короткие очереди автоматов.

— Сдавайся, Кацумата! — крикнул Синицын и мигнул фонарем.

— Порусяй, капитана! — по-русски выкрикнул Кацумата и выстрелил несколько раз подряд.

Пули процокали по каменной глыбе, за которой лежал капитан. Синицын считал выстрелы. Кажется, восемь!.. Обойма вся… Неужели есть запасная?..

— Взять живым! — тихо приказал капитан и, выставив из-за камня руку с фонарем, снова мигнул… Выстрела не последовало.

Кацумата пошарил в карманах. Проклятие! Запасной обоймы не было. Он швырнул в темноту, туда, где затаились русские, ненужный уже пистолет. Деваться некуда! Путь отрезал высокий, до потолка, завал. «Конец», — подумал Кацумата. Сейчас его схватят русские… Ох, как он их ненавидит! За все!.. Но есть еще последний выход. Осталась еще граната. Он умрет, как настоящий самурай!.. Он хотел в последний раз в жизни гордо крикнуть «бандзай». Но из горла вырвался нечленораздельный вопль, полный тоски и ужаса. Он рванул веревочку взрывателя и прижал гранату к виску…

Грохнул взрыв. И бывшего начальника лагеря военнопленных, кавалера трех орденов «Восходящего солнца», самурая Масаносукэ Кацумата не стало.

Сандзо и ефрейтора Колю Круглова нашли в кустах чуть выше источника. Обоим прошила грудь длинная пулеметная очередь…

Когда их перенесли в комендатуру, капитан, только что вернувшийся с места взрыва, спросил фельдшера:

— Жить будут?

— Очень много крови потеряли. Я сделал все, что мог… теперь вся надежда на организм.

— Глупости! — закричал капитан. — Врача нужно. Операцию. Дать им крови… Кругом столько людей. Неужели ничего не можешь?!.

Фельдшер растерянно развел руками и отвернулся. Коля Круглов был его лучшим другом…

Капитан вызвал по телефону командира взвода связи:

— Лейтенант! Связь со штабом армии держишь?

— Так точно, товарищ капитан. По рации. В исключительных случаях.

— Вот сейчас и есть исключительный! — перебил его капитан. — Приказываю передать радиограмму. Всю ответственность беру на себя. Записывай! «Члену военного совета армии генералу Новикову… При попытке предотвратить вражескую диверсию тяжело ранены разведчик Круглов и японский мальчик. Нужен опытный хирург. Большая потеря крови. Положение критическое. Капитан Синицын».

Через полчаса лейтенант положил перед капитаном бланк: «Синицыну. Выслал хирурга гидросамолетом. Встречайте. Новиков».

Сандзо бредил. Метался. Кричал. Фудзико, сидевшая рядом с сыном, позвала капитана: