Изящный, хрупкий, элегантный, несколько жеманный и очень женственный, герцог долго не мог прийти в себя после того, как умерла его первая супруга — великолепная и несчастная Генриетта Английская, чья смерть вдохновила Боссюэ на создание изумительной надгробной проповеди. Понадобилась вся власть Людовика XIV, чтобы заставить брата жениться вторично.

Супруги составляли весьма странную семейную пару: истерики мужа сопровождались площадной бранью жены. Но грозное обличье принцессы Пфальцской являлось обманчивым — она была превосходной и очень доброй женщиной с тонким умом, замечательным чувством юмора и опасной проницательностью. Впрочем, последнее качество было совершенно необходимо при дворе. Сейчас мужеподобной принцессе следовало разрешить небольшую проблему, связанную с этой малышкой Анжеликой: каким чудом юная красотка получила рекомендацию родной сестры мадам де Монтеспан, к которой король, как всем было известно, начинал охладевать? Сестры фаворитки ничего не делали без ее согласия — следовательно, маркиза обо всем знала. Но ей было уже под сорок, и она, невзирая на по-прежнему ослепительную красоту, заметно толстела, а потому инстинктивно ненавидела всех, кто мог бы привлечь внимание Людовика XIV. Зачем же ей понадобилось оказывать покровительство малютке с таким восхитительным личиком, какого давно не видели в Версале? Ошибки здесь быть не могло: аббатисса Фонтевро никого не рекомендовала бы даже в дом герцогов Орлеанских, не заручившись полной поддержкой своей деспотичной сестры.

Однако невестка короля была не из тех женщин, которые теряются в бесплодных догадках. При первом же удобном случае она в присущей ей откровенной манере задала прямой вопрос аббатиссе. Та лишь улыбнулась и хладнокровно пожала плечами.

— Девочка очень хорошенькая, это правда, но абсолютно безвредная. К сожалению, бедняжка глупа как пробка. Впрочем, дурочки могут принести большую пользу, если уметь их использовать… А маркиза всегда отличалась подобным умением.

Мадам кивнула с понимающим видом. Все было ясно: Монтеспан предпочла самолично доставить невинное удовольствие своему ветреному любовнику, не рискуя полагаться в таком важном деле на волю случая, от которого всегда можно ждать сюрпризов. Ведь уже многие при дворе шептались про некую мадам Скаррон…

Первые месяцы, проведенные мадемуазель де Скорай при дворе, оказались самыми тяжкими в ее жизни, невзирая на доброту герцогини, которая прониклась жалостью к неловкой деревенской девочке и всячески ей покровительствовала. Принцесса Пфальцская и сама в свое время страшно страдала, когда появилась при французском дворе и изысканные придворные с утонченной жестокостью осмеивали каждый ее жест. Но герцогиня не всегда находилась рядом с мадемуазель де Скорай, а прочие фрейлины безжалостно издевались над скромными платьями девушки, над ее манерами и даже над ее провинциальным овернским говором. Запуганная, оглушенная, беззащитная перед этой злобой, спрятанной под маской любезности, бедняжка Анжелика не смела раскрыть рта и постоянно плакала, забившись в какой-нибудь укромный угол. При ее робости она не могла дать отпор злоязычным подругам, и вскоре при дворе возобладала не слишком лестная для нее оценка аббатиссы Фонтевро: все решили, что девица глупа до невероятности! Таково было общее мнение, и в конце концов в это поверила сама Анжелика.

Бедная девочка не сомневалась, что в ближайшем времени ее отошлют обратно, в горы родной Оверни, — но в глубине души только радовалась этому. Она любила свой старый Кропьер, который едва ли заслуживал гордого наименования замка, зато стоял посреди прелестной долины, недалеко от городка Рольяк.

Анжелике казалось, что этот большой дом с черепичной крышей, окруженный жалким подобием крепостных стен, — самое чудесное место на земле. Конечно, родня будет разочарована: ведь все семейство прилагало усилия, чтобы устроить ее при дворе. Чувствительное сердце девушки страдало при этой мысли, ибо она по своему простодушию не понимала, каким безжалостным холодным расчетом руководствовались близкие, возлагая надежды на ее красоту. Пытаясь утешиться, она думала о том, что скоро вновь увидит свои каштановые рощи, белоснежные облака на синем небе, стремительные горные потоки и бескрайние отцовские поля.

Однако вместо распоряжения вернуться домой она неожиданно получила приглашение на вечер к маркизе де Монтеспан. Фаворитка была теперь совершенно уверена, что имеет дело с полной идиоткой, и решила приступить к осуществлению давно задуманного плана.

В Версале мадам де Монтеспан принадлежали подаренные королем великолепные апартаменты из двадцати комнат — таких не было у самой королевы. Но, кроме того, она владела роскошным имением Кланьи на севере от Версаля с замком, выстроенным по проекту архитектора Мансара и вполне достойным любовницы Короля-Солнца. Когда карета, в которой Анжелика заняла место рядом с аббатиссой Фонтевро, въехала на громадный двор, девушка с трудом удержалась от восхищенного восклицания — настолько поразил ее изумительный фасад с пилястрами и окнами-дверьми, выходившими на пять крылечек. Во дворе, украшенном апельсиновыми и лимонными деревьями в кадках, уже находилось множество элегантных экипажей.

Мадам де Монтеспан в платье из голубого атласа, буквально усыпанном бриллиантами, принимала своих гостей полулежа на софе и с почти королевским высокомерием. Хотя она изрядно заплыла жиром, ей удалось сохранить прекрасный цвет лица, а чудесным белокурым волосам и ярким синим глазам могла бы позавидовать любая красавица. Фаворитка короля славилась своей ослепительной улыбкой — и своей язвительностью. Но пунцовую от волнения девушку она встретила с любезностью, удивившей всех. Прекрасная Атенаис редко бывала ласковой — особенно по отношению к красивой женщине почти на двадцать лет моложе себя.

Юную провинциалку представили обществу, засыпали комплиментами, стали наперебой угощать сладостями и превосходным вином.

— Герцогиня должна уступить вас мне, — сказала фаворитка, обворожительно улыбаясь. — Вы мне подходите, малютка! Я люблю, когда девушки ведут себя скромно. Меня просто бесят самодовольные придворные красотки…

Эта тирада, произнесенная самым серьезным тоном, едва не заставила подавиться стоявшего возле софы принца де Марсийака, который именно в этот момент поднес к губам бокал с мальвазией. Воистину, апломбу Монтеспан не было границ — а порой она воспаряла до высот гениальности!

Между тем в шумной толпе придворных Анжелика приметила женщину примерно того же возраста, что и хозяйка дома, чья строгая сдержанность и скромный наряд резко контрастировали с многоцветным атласом и блеском драгоценностей. У нее были темные волосы, матовый, но уже слегка желтоватый цвет лица, и очень красивые черные глаза. На все окружающее она взирала с некоторой суровостью и даже неудовольствием.

Поскольку принц де Марсийак оказался ближе всех к девушке, она обратилась с вопросом именно к нему.

— Кто эта скромно одетая дама, которой спешат представиться все гости? — промолвила она, указывая на заинтриговавшую ее особу.

Принц засмеялся, комично сморщив свое длинное лицо.

— Сразу видно, дитя мое, что вы явились к нам из Оверни! Знайте же, что это мадам Скаррон, которая совсем недавно получила титул маркизы де Ментенон. Она из рода д'Обинье и была гувернанткой незаконных детей нашей маркизы от короля. Впрочем, его величество уже признал их. Было замечено, что с некоторых пор король проводит слишком много времени с гувернанткой и постепенно она приобретает все большее влияние при дворе. Если вы хотите сохранить расположение хозяйки дома, держитесь подальше от этой новой звезды. Мадам де Монтеспан ненавидит ее!

— Но ведь она ее принимает? — спросила изумленная Анжелика.

Принц посмотрел на нее с презрительной жалостью.

— Разумеется, принимает! Ну и понятия у вас, милая! Ведь мы находимся при дворе!

Он отошел от провинциальной дурочки, поправляя на ходу элегантный кружевной воротник, а Анжелика мгновенно забыла о нем, потому что в гостиной началась суматоха. Придворные устремились к дверям, сама маркиза соблаговолила подняться с софы, чтобы встретить нового гостя.