Кошка не поверила, зато услышал Степан, который на веранде крутил антенну телевизора. Он тихо сказал Антону:

— Эта дурочка с кошкой разговаривает.

— Ну и пусть.

— Где ее Ленка отрыла?

— Кого? Кошку?

— Подружку свою страшненькую и дебильную.

— Говорила, что с детства знакомы.

Мой музыкальный слух опять сослужил мне службу, не знаю, плохую или хорошую, их разговор я услышала. Ладно, с тем, что страшненькая соглашусь, потому что меня сравнивают с Еленой, а у нее кличка Прекрасная. На фоне Елены любая женщина будет казаться чушкой. Но дебильная?! Сбегать принести им диплом доктора наук?

— Вот почему всегда так, если девушка красивая, то подруга у нее страшная? — не мог успокоиться Степан.

— Это чтобы на фоне страшной подруги выглядеть еще лучше. Говори тише, вдруг услышит.

— Нет, она далеко и дверь закрыта.

Хоть закрыта, хоть открыта, мне все равно. Я с шестого этажа, сидя на диване, слышу разговоры на улице.

Если друзья напоют про меня Никите в оба уха, то не дождаться мне предложения руки и сердца еще долго. Они обязательно будут его отговаривать, зуб даю! Вот тебе и собралась замуж. Нет, зуб не даю, жалко.

Мой почти нареченный не замедлил появиться, спустившись по лестнице со второго этажа, легок на помине. Даже не пытаясь сделать влюбленное лицо, посмотрел на меня и спросил:

— Что делаешь?

Хотела ответить: не видишь? Стою с тряпкой возле ведра воды, пол мокрый. Что я делаю? Сдержалась, решив, что так отвечать не вежливо.

— Привет, Никита. Мою пол.

— Да? Ладно. Где парни?

— На веранде.

Никита пошел к ним, закрыв за собой дверь.

Я снова нагнулась, и стала возить тряпкой по полу. Если часто мыть пол, то запах дыма не такой сильный. Швабра на даче отчего-то не водилась, вот и мою руками.

Кошка заметила, что я повернулась к ней спиной и нагнулась над ведром. Она очень любила, когда я так делаю, потому что можно с удобством прыгнуть мне на спину всей тушей. Хоть кошка не толстая, но когда она с двери шмякается на спину, то радости мало. Когда я почувствовала когти на спине, то дернулась, а кошка свалилась в ведро с водой.

Кошка, разумеется, взвыла, я взвизгнула, вода из ведра выплеснулась почти вся, кошка в ведре задергалась. С веранды заглянули парни. Их мнение обо мне упало ниже некуда.

— Решила утопить кошку? — почти не удивился Степан. — Так в ведре не утопишь, иди на огород, там бочка с водой.

Антон кивнул. Он, как я полагаю, в детстве принял близко к сердцу слова своей мамы о том, что хорошего мальчика люди должны видеть, но не слышать. Я от него за день и трех слов не слышала, умных, по крайней мере. К тому же кошка вызывала у него примерно такое же чувство, как кубок с ядом.

Кошке удалось без посторонней помощи вылезти из ведра, и она запрыгала по всей комнате, ища спокойное и безопасное место, где можно отсидеться до победы коммунизма на всем земном шаре.

— Никита, помоги поймать кошку! — попросила я, бегая за ней, так как имела подозрение, что святость и белоснежная чистота скатерти на обеденном столе не станут препятствием для Милки, если она того захочет.

Но Никита решил повести себя как джентльмен, а именно предпочел отмолчаться, уйдя в глухую оборону и делая вид, что мы с ним не знакомы. Молодец, помог. Кошка, как я и думала, пошла отлеживаться на обеденном столе. Я же выглядела, как почетный гость сходки мокрых страшных теток.

— Ну вот! Называется, помыла пол! — решила разозлиться я.

— Злится, как облезлая кошка, и выглядит так же! — услышала я тихие слова Степана, когда он поднимался вместе с Никитой на второй этаж. Антон последовал за ними.

Мы с кошкой остались вдвоем. Ну и ладно, проживем без мужиков. Минут пятнадцать точно проживем, потому что деться нам здесь друг от друга некуда, как в подводной лодке. Свобода на этой даче — иллюзорное понятие, если только не хочется топать до электрички. Нам с кошкой точно не хотелось. И еще оставался крохотный шанс, что Никита осознает, какая я чудесная и позовет замуж. Блажен, кто верует.

Кошка мявкнула, лежа на столе и шлёпая по нему мокрым хвостом.

— Ты тоже думаешь, что не позовет? — озадаченно спросила я. — Вот и мне так кажется. Если он это сделает, то все мои знакомые бабы просто помрут от зависти, а я не могу быть такой везучей. Представляешь, и муж красавец, и недоброжелательницы померли. Редкая удача. Ты на меня так не смотри, я вообще-то добрая.

Кошка фыркнула и решила слезть со стола, предпочтя ему старый искореженный жизнью и ржавчиной холодильник.

Из маленькой спальни вышла Настя, увидела кошку, хотела ее сцапать, но вовремя заметила то, что Милка мокрая и грязная, и Настина любовь к животному мгновенно угасла. Девочка сделала вид, что книга, которую она держит в руках, ее интересует намного больше.

— На чердаке нашла, — похвасталась она, — там еще много книг, и как их только мыши не съели. Представляешь, даже мыши не хотят жрать классиков русской литературы, а меня папа заставляет этот кошмар читать! И где после этого справедливость?

Я могла бы сказать, что справедливость вообще редко встречается, но промолчала, наблюдая за Милкой, которая элегантно спрыгнула с холодильника, где у нее мерзли лапы, и, распушив хвост, куда-то пошла. Надеюсь, не на кровать. Еще и там испачкает.

— Настя, классики — это величайшее наследие человечества. Русские, между прочим, тоже внесли туда свой вклад. Все читали, и ты должна.

— Конечно, если все взрослые мучились, то и детям надо детство изгадить, чтобы жизнь мёдом не казалась.

— Ну, почти так.

— Русские не могли туда внести что-нибудь покороче, а не «Преступление и наказание»? Я, конечно, патриотка, но не настолько же! И ты тоже это читала?

— Все читали.

— И как тебе?

— Жива.

— Так, то ты! Ты, небось, этого Достоевского прочитала еще в детском саду в перерыве между завтраком и обедом!

— Почти так, — засмеялась я.

— Давай ты мне расскажешь, про что книжка, и я ее обратно отнесу, а папе скажу, что прочитала?

— Так не честно, читай сама.

— Прочитаю, раз все взрослые такие вредные, — скорчила жалобную мордашку Настя. Давай, я найду что-нибудь повеселее? Ленкин любовный роман? Можно?

— Нельзя.

— Ты тогда только быстренько скажи, чем там все закончилось в книжке?

— Плохо все закончилось.

— Так я и знала! Гадостная книжка! Зачем вообще такое сочинять? В жизни должен быть позитив! Грустные истории плохо влияют на судьбу.

— Откуда ты это взяла? — удивилась я. — Вот в Древней Греции считали, что катарсис…

— Миля, не надо, а? Ты на даче, а не на лекции. Если интересно, то взяла из старой книги про привидения. Вот это вещь! Классики отдыхают.

— Настя, не надо, а? — передразнила я ее. — Какая судьба, какие привидения? Еще, как Марина, погадай на кофейной гуще!

Марина — это моя подруга, любительница всего загадочного и потустороннего, что влияет на судьбу. Она в это верит. А я верю в здравый смысл. Моя мама говорит, что главное в жизни — везуха. Она в нее верит. Кошка Милка верит в то, что можно съесть что-то вкусное, если действовать быстро и опередить конкурентов, которые могут это вкусное съесть раньше нее. Настя верит в то, что ее жизнь будет интересной. Но, по моим наблюдениям, жизнь у людей чаще всего скучная. А кто сказал, что ее нельзя разнообразить?

— Настя, давай искать клад? — предложила я.

— Это уже было, — отмахнулась она книжкой. — Хотя, давай. У моего прадедушки был клад, но он, клад этот, пропал.

— На то он и клад, — кивнула я. — Они всегда пропадают. Это тот прадедушка, который на графине женился, или не тот?

— Не помню, у Лены спроси, она лучше знает.

Спрашивать мне не хотелось. Полы высохли, мокрые тряпки, которые я развесила на всех доступных поверхностях, тоже, и жара подступила с новой силой. Дым в окнах иногда расступался, открывая взгляду унылый пейзаж с малинником в огороде и теплицей.