– А что он делает сейчас?

– Скрестил руки на груди и гордо задрал нос. Что-то бормочет. Лала спросила его, умеет ли он говорить, а он ответил, что заговорит только в том случае, если она оденет что-то приличное вместо этого нелепого платья.

– А она что сказала?

Она смотрит на него так, словно хочет убить на месте. Постой… теперь она хохочет и говорит, что он в чем-то прав. Лала начала кружиться, все быстрее и быстрее. У меня уже кружится голова. Остановилась… На ней длинное платье из красного атласа, в нем она выглядит настоящей аристократкой. Сэм одобрительно кивает головой.

– Как ты считаешь, они подружатся?

– Похоже, да, хотя они, конечно, очень разные. Я думаю, это вопрос времени. Лала сказала, что ей очень нравится менять свои дурные привычки, а Сэм утверждает, что у него дурных привычек вообще нет. Она говорит, что он настоящий дикарь, и все же намного симпатичнее, чем многие знакомые ей щеголи, хотя, возможно, он слишком грубоват для того, чтобы выдержать его общество слишкомдолго. Сэм отвечает, что она похожа на одну женщину, которая танцевала в витрине местного универмага, и что ему вообще не очень-то нравятся умные женщины. Она над ним посмеивается.

– Попробуй уговорить их обнять друг друга.

– Нет. Лала говорит, что не станет обниматься с Сэмом, пока он не примет ванну, а он твердит, что ходит только в Священную Парную и вообще это не ее дело.

– Мы и так добились многого, пора возвращаться. Поблагодари их за то, что они пришли на встречу. Скажи, что мы уже уходим, но ты будешь ждать их появления вечерами, перед сном. Пусть заходят хотя бы на минутку.

Я сказала им все это. Мне показалось, они огорчились тому, что мне пора уходить.

– Я понимаю… – сказала Лала.

– Спасибо за перо макао, – сказал Сэм.

– И за кольцо, – добавила Лала.

– До встречи, – сказала я и тоже почувствовала легкую грусть.

– Давай вернемся другой дорогой. Не возражаешь? Я знаю короткий путь.

Я не против. – Отлично, – сказала Сойла. – Держись!

Она навалилась на мою руку, прижимая меня к земле, но мы обе внезапно начали подниматься, а не опускаться. Мы летели назад с головокружительной скоростью; все сменялось, как кинофильм, который перематывают в обратную сторону. Я вошла в дверь спиной и обнаружила, что стою у стола, нюхая цветы.

– Как нам удалось пройти через дверь спиной? – спросила я.

– Через какую дверь?

– Ну, через ту дверь.

– Я не вижу никакой двери. Ты опять что-то выдумала. Я изучила кирпичную стену, ощупала ее ладонью. Сойла с удивлением следила за моими действиями и сказала:

– Похоже, она уже захлопнулась. Я металась по комнате:

– Но ты ведь все помнишь, Сойла, правда?

– Конечно, помню, но сейчас не время об этом говорить. Тебе стоит сделать несколько глубоких вдохов, ты выглядишь бледной.

Я сделала несколько резких и глубоких вдохов и заметила, что вся дрожу. В животе горело, голова кружилась. Рука Сойлы поддержала меня за талию, чтобы я не упала. Сойла отвела меня на кухню, макнула головой в бочку с водой, и это привело меня в чувство.

Сойла подала мне полотенце, я высушила волосы и поднялась, собираясь заварить чай.

– Пока не надо, Линн. Воздержись от привычного. Тебе нужно окончательно вернуться в этот, физический мир.

Сойла настояла на том, чтобы я на несколько часов заняла себя какой-нибудь работой. Она вручила мне небольшой топор и попросила наколоть побольше дров для растопки. Закончив, я вновь попробовала прокрасться к чайнику, но Сойла рявкнула на меня и потребовала продолжить работу. Она составила длиннющий список домашних дел: вымыть окна, постирать, собрать фрукты и овощи, выполоть огород и прибрать в доме. Чтобы сделать все это, мне потребовалось бы не меньше двух дней.

У меня появилась привычка погружаться в сны наяву. Всякий раз, когда это случалось, Сойла сердито одергивала меня. Так получалось, что она всегда это замечала. Наконец она просто толкнула меня к стене, возле которой я стояла с мокрой тряпкой, рассеянно протирая совершенно чистое окно. Я была настолько потрясена, что громко завопила о необходимости вежливого обращения. Сойла снова толкнула меня, и я ударилась о стену.

– Разрешаю тебе разозлиться! – заявила она.

Эти слова будто лишили стрелу наконечника. Как я могла рассердиться, если она это разрешила? Мне уже не хотелось обижаться, и, подумав об этом, я просто рассмеялась.

Сойла отругала меня на нескольких языках, обвинив в тупости и лености.

– Ты считаешь, что слишком хороша, чтобы убирать в моем доме? – кричала она. – Ты все время важничаешь и притворяешься, будто работаешь, только потому, что тебе от меня кое-что нужно.

Ее слова задели меня. Я ощутила нарастающую волну ярости и швырнула в нее тряпкой. Сойла отскочила в сторону, и тряпка пролетела мимо. Я бросила ее с такой силой, что чугь не вывихнула плечо. Затем я бросилась за Сойлой, но она исчезла, прежде чем я успела ее коснуться. Завывая от злости, пылая жаждой крови, я металась вокруг дома, а потом села и разрыдалась.

Сойла появилась, когда я сидела в саду и утирала слезы. – А теперь мы можем вместе выпить чаю, – сказала она.

– Прости меня, Сойла, – сказала я. – Ты простишь мне то, что я вышла из себя?

– Простить тебя? Я так долго трудилась, доводя тебя до сумасшествия, и теперь мне нужно было заставить тебя вернуться, прямо сейчас. Это очень важно. Я знала людей, которые не возвращались целый год, испытав то, что пережила ты. Впрочем, я думаю, что теперь все в порядке.

– Мне кажется, что я ужездесь. Почти здесь, – ответила я. – Знаешь, сейчас мне уже трудно поверить в то, что случилось. Кстати, а что именно случилось?

– Ты познакомилась со своими священными близнецами.

– Сэм и Лала?

– Да. Чтобы отвести тебя туда, я использовала одну старинную майянскую хитрость. Разумеется, ты никуда не путешествовала, просто бродила в самой себе.

– И все это не было настоящим?

– Нет, все было совершенно реальным.

– И ты действительно была там вместе со мной?

– Не совсем. Я стояла рядом, а ты нюхала цветы. Такой была моя реальность. Я обманула тебя, заставив поверить, что иду рядом с тобой. Вотпочему я сказала, что стала слепой и глухой, – мне нужно было, чтобы ты обо всем рассказывала. Я сыграла роль проводника. И я действительно знаю те места, хотя не путешествовала по ним вместе с тобой. У всех людей они выглядят примерно одинаково. Чтобы действительно отправиться вместе с тобой, мне потребовалось бы сместиться и войти в то же состояние сознания, в какое перенеслась ты. Так ты говоришь, что все это произошло только в моих мыслях?

– Ну конечно. Все, что ни случается, происходит только в мыслях.

– Но разве это было не на самом деле?

– На самом деле.

– Сэм и Лала – они реальны?

– Разумеется, совершенно реальны.

– Но ты сказала, что могла бы пойти вместе со мной, и тогда происходящее стало бы для тебя не менее реальным?

– Да, могла, но решила остаться в обычном мире.

Все эти объяснения сбивали меня с толку. Я уже не знала, чему верить. Могут ли две реальности сосуществовать, если реальным, по определению, является только то, что реально? Я потерла лоб и тут заметила, что на руке нет моего кольца с опалом.

– Неужели я действительно подарила Лале кольцо? – спросила я.

– Конечно.

– Что же случилось? Как такое может быть?

– На твоем пальце уже нет кольца, вот и все. Что касается моих воспоминаний, то ты просто нюхала цветы и даже не сходила с места.

Этот разговор вызывал у меня жуткое ощущение. Всякий раз, когда я посещала эти странные миры, мои переживания, без сомнений, оказывались по длинными. Судя по всему, только после них мое восприятиеэтого мира становилось по-настоящему живым, а все прочие начинали казаться чем-то призрачным. Но Сойла сказала, что в то же время я стояла у ее жертвенника и нюхала цветы. Итак, были ли увиденные мною священные близнецы реальными, или это был только сон? И как Сойле удалось его вызвать?