Мы улеглись в высокую траву у обочины; трава была спутана клубками, напоминающими самодельноегнездо. Агнес дала мне напиться из тыквы. Я сделала несколько глотков воды, протянула ей флягу, и в этот миг мне на палец опустилась желтая бабочка. Она не улетела даже после того, как Агнес забрала у меня флягу. Я подняла указательный палец к солнечному свету, рассматривая яркие крылышки цвета сливочного масла. Мне захотелось поцеловать бабочку, но тут она взлетела. Я следила за тем, как она парит и порхает в воздухе. По какой-то причине это существо вызвало в моей голове картину волнообразного дыхания океана, которая сменилась образом скачущих по степи лошадей.

Агнес наблюдала за выражением моего лица. В течение нескольких секунд она пристально всматривалась в меня, а затем сказала:

– Сегодня у тебя особенный день.

– Особенный?

– Ты можешь кое-чему научиться. Как знать…

– Я каждый день стараюсь чему-то научиться, – с оттенком негодования заявила я.

Агнес рассмеялась.

– Разве не так? – настаивала я.

Эти слова заставили ее расхохотаться по-настоящему, так, что на глаза навернулись слезы.

– Линн, Лини, перестань! Ты слишком возмущена. Учиться чему-нибудь не так важно, как тебе кажется. – Она смахнула с лица слезинки, но продолжала сидеть с улыбкой до ушей. Попытавшись заговорить, она снова прыснула со смеху:

– Важно не учиться, а знать.

– Не понимаю, как можно что-то знать, если сначала этому не научиться.

– Хорошее соображение, – откликнулась она.

Не знаю, как ей это удалось, но Агнес полностью испортила мне настроение. Я вновь окинула взглядом окружающий ландшафт, но теперь словно смотрела на него совсем другими глазами.

– Научи-ка меня чему-нибудь, – предложила Агнес. – Я стараюсь каждый день узнавать что-нибудь новое, не важно от кого. Я серьезно, Линн. Научи меня.

Она произнесла это так искренне, с таким жаром, что я ей поверила.

– Ладно, что ты хотела бы узнать, Агнес?

– Что-нибудь из того, что знаешь ты.

Агнес уже давно не играла со мной в подобные «кошки-мышки», и я немедленно решила рассказать ей нечто захватывающее. Я напрягала память, пытаясь отыскать в ней нечто такое, что не известно Агнес, но так и не смогла ничего придумать. Я знала, как нужно смешивать сухой мартини, но такой рассказ прозвучал бы просто глупо. Я знала, как приготовить потрясающее блюдо, тушенную в белом вине рыбу, но это казалось просто неуместным. Я была искусной наездницей, но в этом вопросе Агнес заставила бы меня чувствовать себя пустой хвастуньей. Я видела, как она вытворяет в седле настоящие чудеса, и понимала, что мне никогда не удастся их повторить.

– Я жду, – напомнила Агнес.

– Мне нужно подумать.

– Хватит думать. Временами это просто пустая трата времени. Вот что я тебе скажу: в ближайшие дни ты на время станешь наставником, а я – ученицей.

– Не думаю, что мне этого хочется, Агнес.

– Не говори глупостей. Я – ученица и надеюсь услышать от своего великого учителя Линн какой-нибудь мудрый совет. Я готова слопать любые крохи, которые ты захочешь бросить этому ненасытному разуму.

– Ты действительно хочешь быть моей ученицей, Агнес?

– Разумеется.

– И потом ты не станешь злиться на меня?

– Ты же сама знаешь, что нет.

– Что ж, это может быть довольно весело. Давай попробуем.

– Отлично! Пошли. Кстати, куда мы идем?

– Прогуляться.

На протяжении следующих четырех дней наш привычный распорядок полностью изменился. Я рассказывала Агнес все, что, по моим представлениям, было известно мне и о чем она не имела представления. Я говорила о Тибетской Книге Мертвых и об арабских скакунах, чья родословная берет начало в Египте. Следует признать, что она была прилежной ученицей. Агнес делала записи, неукоснительно отмечала в них все, о чем я рассказывала, и подвергала меня непрерывному граду вопросов. Она никогда не жаловалась на суровое обращение, когда я заставляла ее подмести комнату, прибрать постели или сбегать по какому-нибудь поручению. К концу четвертого дня я окончательно иссякла, так как не могла припомнить ни единой крупицы хоть сколько-нибудь полезных знаний, еще не известных Агнес.

Тем вечером, прежде чем лечь спать, я заявила:

– Это слишком большая ответственность, Агнес.

– Да. Надеюсь, ты исчерпала себя полностью?

– Очень трудно быть учителем. Нужно очень тщательно упорядочивать свои знания.

– Отлично, ты наконец-то поняла это.

– Знаешь, Агнес, ты прекрасная ученица. Когда я просила повторить мои слова, ты просто повергала меня в смущение. Ты запоминаешь все слово в слово.

– Это приятно. Значит, ты поняла и то, что значит быть достойной ученицей?

– Несомненно. И все же я огорчена тем, что из меня не получился хороший учитель.

– Совсем наоборот! Ты чудесный наставник. Я была просто удивлена. – Она подмигнула мне. – До сих пор я даже представить себе не могла, что ты таишь такие глубины жизненного опыта и познаний. Я узнала очень много полезного, особенно на тот случай, если мне доведется побывать в Лос-Анджелесе. Если оценивать учителей по моим представлениям, я поставила бы тебе твердую «четверку».

– Спасибо, Агнес, – сказала я. – Давай вернемся к тому, как было раньше. Теперь я еще яснее понимаю, почему стала твоей ученицей.

– Все уже закончилось? – спросила Агнес. – Жаль, я как раз начинала по-настоящему наслаждаться происходящим.

– Нет, уже закончилось.

Послеэтих слов мы обнялись и отправились спать. Даже в темноте я видела мерцание глаз Агнес. Теперь пришел мой черед посмеяться и окончательно оценить всю глубину ее лукавого чувства юмора. Той ночью мне снилось много снов, и утром, когда Агнес разбудила меня, в мыслях не оставалось и тени сомнений в том, что она вновь приняла командование на себя.

– Доставай магический узелок и свою трубку, – потре бовала Агнес, едва мои глаза начали привыкать к яркому утреннему свету. – Нам предстоит кое-куда отправиться. Я хочу, чтобы мы выехали немедленно.

Я вскочила, размяла затекшие руки и ноги и быстро собралась в дорогу. Мы спустились вниз, наскоро перекусили и вскоре уже были в пути. Я подумала, что мы едем к Сойле, но дорога уводила в глубину джунглей.

– Останови машину, – попросила Агнес через несколь ко миль.

Я замедлила ход и свернула к обочине.

– Не забудь то, что взяла с собой.

Я достала с заднего сиденья пакет с узелками и трубкой и поспешила вслед за удалявшейся Агнес. Она быстро шла по уводящей в заросли тропинке, разводя руками листья папоротников и лианы. Мы пересекли небольшой ручей и продолжили путь по тропе. Вокруг постепенно сгущалась настоящая чаща. Агнес шла так быстро, что я за ней едвапоспевала. Наконец мы вышли на поляну, покрытую лоскутками огородов. Вдалеке показались пальмовые листья на крыше глинобитной хижины, и Агнес направилась прямо к ней.

– Что теперь? – спросила я.

Когда мы подошли к этому домику, день приближался к полудню. Распахнув деревянную дверь, мы вошли внутрь и увидели, что казавшаяся заброшенной хижина полна людей. Там были Сойла, Хосе и несколько женщин, которых я встречала на асьенде. Рядом с Сойлой и Хосе перед собравшимися стояли двое молодых людей. Их направили к остальным, и они сели. После этого уселись Сойла и Хосе. Агнес тут же присоединилась к собравшимся. Я испытывала смущение и гадала, что означает эта встреча.

Сойла поманила меня и жестом предложила сесть напротив нее на подстилку из травы. Собравшиеся переговаривались приглушенным шепотом, но, как только я села, вокруг воцарилась тишина. Я заметила, что участок земляного пола междумной и Сойлой выровнен и она разложила на большом куске кружевной ткани множество магических узелков. Заметив, что я чувствую себя неловко, Сойла ободряюще улыбнулась.

Хосе встал и обратился к собравшимся на своем родном языке майя. Я ничего не понимала, но вскоре Хосе вызвал у всех присутствующих взрыв смеха. Он строил смешные рожи, размахивал руками, пожимал плечами и подмигивал. Судя по всему, это была какая-то комичная сценка.