– Идем. Это было трогательно. И как ты только не улетела вниз и не разбилась в лепешку?

Сойла ткнула пальцем в направлении дна провала, развернулась и продолжила движение.

Ее поведение глубоко уязвило меня. Я поняла, как ошибалась, ожидая ее одобрения. Да, она была права, я со своими слезами являла собой жалкое зрелище. Вдобавок ко всему, тропа стала еще хуже. Мы цеплялись за кусты и скальные выступы. Иногда мне приходилось удерживаться на, казалось, обрывавшейся в вечность скале на цыпочках.

Мыподошли к небо лынойпещереи сели. Я едва дышала, с меня катился пот. Я все еще дулась на Сойлу и не сказала ни слова. Она выглядела невозмутимой, пожалуй, даже слегка скучающей. Я осознала вдруг всю свою неуклюжесть и то, сколько синяков и шишек мне выпало на этом пути. Я залюбовалась фантастическим видом провала. Небо отливало золотом. Взглянув на уходившую вверх спираль тропы, я подивилась тому, что смогла одолеть ее. Вдруг я заметила, как рядом со мной что-то блеснуло на солнце. Я поднялась и увидела на скальном уступе золотую майянскую маску, инкрустированную бирюзой, изумрудами и нефритами. Камни были покрыты искусными резными рисунками, изображавшими змей и ягуаров.

– Сойла, взгляни на эти камни и эту маску! Она ведь наверняка из чистого золота! Откуда она здесь?

– Красивая безделушка, – бесстрастно проговорила Сойла. – Возьми ее себе. Это подарок духов кальдеры.

Я вскарабкалась по почти отвесному склону и провела ладонями по блестящей поверхности маски, очищая ее от пыли.

– Она стоит целое состояние!

– Возьми ее.

– Но, Сойла, я не могу взять ее. Она, наверное, лежит здесь не просто так.

– Можешь, почему не можешь? Ты ведь нашла ее.

– Но я просто не могу. Сама не знаю почему, но не могу. Я в последний раз посмотрела на великолепную маску, сверкавшую на солнце. Ее яркие камни заманчиво мерцали. Я развернулась и стала осторожно спускаться. От этой находки мне почему-то стало грустно.

– Сойла, возьми ее, я не могу.

– Ни за что, – ответила она. – Сокровища принадле жат тем, кто первым их увидит.

Я покачала головой.

– Тогда идем, – сказала Сойла, двинувшись вперед.

Я последовала за ней, удивляясь тому, что оставила такое сокровище. Вскоре, однако, даже эта мысль улетучилась из моей головы. Ко мне вернулась усталость, я стала поскальзываться, едва не сваливаясь вниз. При этом я умудрилась потянуть себе спину. Вдоль позвоночника пробежала острая боль.

– Сойла, моя спина! Я повредила спину!

Сойла остановилась и посмотрела на меня в торжественной тишине.

– На вид тебе еще жить и жить, – сказала она цинично.

– Спасибо, – выдавила я. В моей спине как будто засел кинжал, но я продолжала идти. Теперь провал возвышался над нами со всех четырех сторон. Он был похож теперь на огромную вымоину в лесной глади, проделанную водой за много столетий. Ветер доносил пряный запах джунглей и чернозема. Низкий туман окружал водопад на дне провала и вздымался над верхушками деревьев. Мы приближались к нижней точке. Воздух стал еще более влажным, а тропа еще более скользкой. Мы шли, аккуратно ступая, и вскоре оказались укрыты туманом. Я с трудом различала очертания шедшей впереди Сойлы, а звук падающей воды стал совсем гром-ким. У меня возникло желание чихнуть, и я на миг остановилась. Открыв глаза, я увидела, что туман спиралью уходит в воронку, будто его втягивает туда некая сверхъестественная сила. Казалось, он исчезает в центре огромного вихря, созданного водоворотом на поверхности реки уподножия водопада. Сойла успокаивающе обняла меня.

– Сойла, – спросила я, – мы только что вошли в спираль кальдеры, правда?

– Да.

– Откуда здесь река, на дне этого кратера?

– Она уходит под землю поблизости от того места, где мы начали спускаться, и здесь – Сойла указала тростью – выходит на поверхность.

– А куда она течет дальше?

– Она входит в стену провала и много миль течет под землей. Она выходит изо рта земли. Я как-нибудь свожу тебя туда, если хочешь.

Мы спустились ниже, и я с благоговейным трепетом смотрела на взлетающие хлопья пены и бревна, силой водоворота увлекаемые вниз и исчезающие в глубине.

– Отсюда мы вышли, – сказала Сойла мн е прямо в ухо, указав тростью в центр водоворота, – и к этой тайне пыта емся вернуться.

Мои глаза не могли долго переносить этого зрелища. Я прильнула к Сойле, ища ее поддержки. Движения Сойлы были грациозны, я же чувствовала себя неуклюжей и неповоротливой. Мы обе были мокрыми от пота, капелек тумана и брызг. Я обратила внимание, что по щекам Сойлы катились крупные капли.

– Посмотри на эту исчезающую точку в центре, – сказала Сойла, оборачиваясь ко мне. – Это пустота. Смотри, какую спираль образуют волны, расходясь от центра. Мы родились из пустоты, а волны – это внешнее проявление вещей. Они напоминают наш земной путь. Будучи молоды и невежественны, мы все удаляемся от центра, пока не уйдем очень далеко от своей изначальной природы. Такова жизнь. Большинство из нас всю жизнь живет на внешней границе спирали. И вдруг, в какой-то момент жизни, с человеком происходит нечто особенное – озарение, смерть, и он начи нает задумываться о себе и задаваться вопросами вроде «Что такое жизнь?» «Откуда я пришел?» С тобой такого не случалось?

– Случалось.

– Не спрашивала ли ты себя, почему так трудно найти свою истинную природу?

– Да, я пыталась найти дорогу домой.

– Возвращайся к источнику. Наблюдай за водоворотом. Эти силы породили вселенную. Силы вселенной заключены в тебе. Видишь, как все стремится к центру и исчезает там? Всему предназначено быть втянутым туда. Вселенная уйдет сама в себя, и все создания, большие и малые, будут освобождены.

– Но почему это так трудно для нас, Сойла?

– Из-за невежества и ложного самоотождествления. Иди за мной.

Я двинулась за ней, и вскоре мы оказались на дне провала, в конце спиральной тропы.

– Сюда, – сказала Сойла.

Земля была влажной и кочковатой, заболоченный участок затруднял наше продвижение. Все вокруг поросло высоким тростником. Широкий водный поток с шумом низвергался из зева пещеры, уходя влево. Серебристо-зеленые листья огромных узловатых деревьев шелестели на ветру, резко выделяясь на фоне темных стен провала. Золотистые потоки света, яркие, будто от прожекторов, освещали лес. Нависавшие над нами утесы были укрыты черными тенями, мелькавшими, как в калейдоскопе. От усталости у меня кружилась голова, но я жадно впитывала все окружающее. Провал напоминал какой-то фантастический первобытный мир, и я проникалась духом этого места.

Пробравшись сквозь полоску тростника, мы оказались на краю озерца у подножия водопада. Шум оглушал меня. Водоворот был от нас примерно в двадцати пяти футах. Я проследила, как в нем исчезли ветки и небольшое деревцо. Близость этого зрелища повергла меня в дрожь.

– Смотри внимательно, Линн, – почти прокричала Сойла. – Обрати внимание, что водоворот всосал эти ветки и деревцо без малейших усилий. Вероятно, тебя не пускает к источнику то, что ты отождествляешь себя со своими склон ностями и цепляешься за свои привычки.

Я кивнула, соглашаясь.

Мы понаблюдали за водоворотом еще несколько минут, и Сойла сказала:

– Подойдем ближе к водопаду.

Она перепрыгнула с камня на камень, спустилась вниз и исчезла в укрытых туманом камышах.

– Подожди! – вскричала я.

Сделав шагов пять вдогонку, я стала увязать в грязи и песке. Почва уходила у меня из-под ног, и вскоре я погрузилась по колено.

Я стала звать Сойлу, но шум водопада заглушил мой голос. Попытка развернуться ни к чему не привела. Я заметалась и увязла по бедра. Снова и снова я звала Сойлу, пока не сорвала голос. Положение казалось безвыходным. Сойла показалась мне в тот миг черствой и недоброй женщиной. Ничто в мире не проявляло ко мне сочувствия. Все было против меня. Единственное, что я могла, – это пытаться сражаться с силами, готовыми погубить меня. Я прокляла свою судьбу, Агнес и Сойлу. Разумеется, мне совершенно не хотелось погибнуть здесь, в этом глубоком провале, где ни одна душа не хватится меня и не станет скорбеть о моем уходе. Чем больше я вырывалась, тем сильней трясина держала меня.