Вчера поздно вечеромъ, въ контору газеты, гдѣ я исполняю обязанности второго редактора, явился нашъ уважаемый другъ мистеръ Джонъ Вилліанъ Блокъ изъ Виргиніи-Сити. Лицо его выражало сильное сердечное страданіе. Осторожно, съ глубокимъ вздохомъ, положилъ онъ на конторку нижеслѣдующую статью и медленно направился къ выходу. На минуту остановившись въ дверяхъ, въ очевидной борьбѣ подавить свои чувства настолько, чтобы имѣть возможность произнести хоть слово, онъ кивнулъ головой по направленію своей рукописи и прерывающимся голосомъ прошепталъ: «Одинъ изъ моихъ друзей… О! какъ ужасно!», и затѣмъ разрыдался. Я былъ такъ глубоко тронутъ его печалью, что только тогда сообразилъ о необходимости вернуть его и утѣшить, когда онъ уже ушелъ и когда это было слишкомъ поздно. No газеты находился уже въ печати, но, догадываясь, что нашъ другъ придаетъ особое значеніе обнародованію своей статьи и надѣясь, что ея напечатаніемъ я доставлю хоть какое-нибудь грустное облегченіе его опечаленному сердцу, я прервалъ печатаніе газеты и помѣстилъ на столбцахъ ея нижеслѣдующій:

Поразительный несчастный случай.

Когда вчера вечеромъ, около 6-ти часовъ, мистеръ Вилліамъ Шуйлеръ, старый и уважаемый обыватель Сонтъ-Пэрка, оставилъ свою квартиру, дабы отправиться въ городъ, какъ онъ это обыкновенно дѣлалъ въ теченіе всей своей жизни, за исключеніемъ непродолжительнаго періода въ началѣ 1850 года, когда ему пришлось пролежать въ постели, благодаря поврежденію, полученному въ то время, какъ онъ пытался удержать проскакавшую мимо лошадь, безразсудно ставъ въ ея «кильватерѣ», размахивая руками и крича, что, — будь оно сдѣлано одной минутой раньше, — несомнѣнно еще болѣе напугало бы животное, вмѣсто того, чтобы удержать его бѣгъ, и оказалось бы еще печальнѣе и страшнѣе, хотя и данное положеніе для него было достаточно опасно, — такъ какъ при этомъ присутствовала его теща, которая стояла тутъ же и видѣла все это ужасное происшествіе, между тѣмъ какъ съ значительной вѣроятностью, чтобы не сказать навѣрное, она могла бы также хорошо и въ другомъ мѣстѣ наблюдать такіе же несчастные случаи, такъ какъ въ общемъ это вовсе не было въ ея натурѣ, но совершенно напротивъ, какъ это удостовѣряетъ и ея родная мать, нынѣ уже не существующая въ живыхъ, но съ полной надеждой на радостное воскрешеніе, скончавшаяся три года тому назадъ, 68 лѣтъ отъ роду, какъ добрая христіанка, не оставивъ послѣ себя никакого имущества, такъ какъ пожаръ 1849 года уничтожилъ все, что она имѣла на свѣтѣ; но какова жизнь! Пусть же это событіе послужитъ для насъ предостереженіемъ, дабы мы старались жить такъ, чтобы, когда придетъ время умирать, мы могли бы сдѣлать это. Положимъ же руку на сердце и поклянемся торжественно и искренно съ этого самаго часа избѣгать кубокъ браги! (Это собственнаго корреспондента газеты «Калифорніанецъ»).

Главный редакторъ, явившись, произвелъ дьявольскій шумъ, сталъ рвать на себѣ волосы, опрокидывать мебель и выругалъ меня мазурикомъ. Какъ только онъ поручитъ мнѣ газету на какихъ-нибудь полчаса, — говорилъ онъ, — такъ меня непремѣнно одурачитъ первый попавшійся глупый мальчишка или — еще хуже — первый попавшійся сумасшедшій. И вся эта поразительная статья мистера Блока, — говорилъ онъ, — есть ничто иное, какъ масса поразительной безсмыслицы: въ ней нѣтъ ни одной точки и нѣтъ никакого смысла, и ровно ничего нельзя понять изъ нея, и было совершенно излишне прерывать печатаніе, ради ея помѣщенія.

Вотъ вамъ послѣдствія добродушія. Будь я невѣжливъ и неотзывчивъ, какъ иные люди, я сказалъ бы мистеру Блоку, что не могу принять его сообщеніе въ такой поздній часъ, но нѣтъ, его горестныя всхлипыванія тронули мое сердце и я страстно ухватился за возможность сдѣлать что-нибудь ради облегченія его горя. Я даже не прочиталъ его статью, дабы убѣдиться, все-ли тамъ въ порядкѣ; я написалъ только пару вступительныхъ строкъ и приказалъ печатать. И что же принесло мнѣ мое добродушіе. Ничего, кромѣ цѣлой бури ругани и незаслуженныхъ проклятій!

Я хочу теперь самъ прочесть эту статью и убѣдиться, можетъ ли она служить поводомъ всего этого скандала. И если это дѣйствительно такъ, то я раздѣлаюсь еще съ авторомъ.

Я прочелъ ее и долженъ сознаться, что по первому впечатлѣнію она кажется немножко сбивчивой. Я прочту ее еще разъ.

Я прочелъ ее еще разъ и она представляется мнѣ еще болѣе сбивчивой, чѣмъ прежде.

Теперь я перечиталъ ее пять разъ подъ-рядъ, но, будь я проклятъ, если я могу докопаться до ея смысла. Она не выдерживаетъ никакого анализа. Въ ней есть вещи, которыхъ я вообще не могу понять. Авторъ ничего не говоритъ, что сталось съ Вилліамомъ Шуйлеромъ. Онъ говоритъ достаточно, чтобы заинтересовать насъ въ его судьбѣ, а затѣмъ бросаетъ его. Это такой вообще этотъ Вилліамъ Шуйлеръ и въ какой части Сонтъ-Пэрка жилъ онъ, и когда онъ въ 6 часовъ отправился въ городъ, пришелъ-ли онъ вообще туда, и, если это было такъ, то что же собственно съ нимъ случилось? Онъ-ли и есть тотъ именно индивидъ, съ которымъ произошелъ «поразительный несчастный случай»? Судя по тщательному описанію подробностей, изложенныхъ въ статьѣ, мнѣ кажется, изъ нея, какъ будто, можно усмотрѣть гораздо больше, чѣмъ это было бы нужно. Съ другой стороны, сама по себѣ она туманна, и не только туманна, но положительно не понятна. Былъ ли переломъ ноги, случившійся съ мистеромъ Шуйлеромъ 15 лѣтъ назадъ, тѣмъ «поразительнымъ несчастнымъ случаемъ», который повергъ мистера Блока въ такую неизъяснимую печаль, заставивъ его явиться среди ночи въ редакцію и прервать печатаніе, съ цѣлью немедленно повѣдать міру объ этомъ событіи? Или «поразительный несчастный случай» заключается въ уничтоженіи имущества тещи мистера Шуйлера въ давнопрошедшія времена? Или, можетъ быть, подъ нимъ разумѣется смерть, постигшая эту особу три года назадъ (хотя она, кажется, умерла совсѣмъ не отъ несчастной случайности)? Однимъ словомъ, въ чемъ же собственно состоялъ этотъ «поразительный несчастный случай»? Къ чему стоялъ этотъ болванъ Шуйлеръ, крича и жестикулируя въ какомъ-то «кильватерѣ» промчавшейся лошади, если онъ хотѣлъ ее задержать? И какимъ же образомъ, чортъ его возьми, могла его сбить съ ногъ лошадь, которая уже промчалась мимо?

Что собственно должно служить намъ «предостереженіемъ»? И въ какомъ отношеніи должна являться для насъ «поученіемъ» эта удивительная статья, полная всякихъ несообразностей? И, самое главное, при чемъ тутъ вообще этотъ «кубокъ браги»? Въ статьѣ нигдѣ не упоминается, что Шуйлеръ пилъ, или что его жена пила, или что его теща пила, или что лошадь пила, — къ чему же этотъ намекъ на какой-то «кубокъ браги»? Мнѣ начинаетъ казаться, что было бы лучше, если бы и самъ мистеръ Блокъ оставилъ въ покоѣ этотъ «кубокъ браги»; тогда, вѣроятно, онъ не испыталъ бы столькихъ безпокойствъ по поводу этого «поразительнаго несчастнаго случая»!

Я еще и еще разъ перечиталъ эту дурацкую статью во всей ея вкрадчивой удобопонятности до того, что теперь у меня голова пошла кругомъ; но все-таки я ничего не могу понять въ ней. Тутъ какъ будто дѣйствительно имѣлъ мѣсто какой-то несчастный случай, но представляется совершенно невозможнымъ установить, что это былъ за случай и кто при этомъ потерпѣлъ. Къ сожалѣнію, я считаю себя вынужденнымъ предупредить мистера Блока, что, если съ кѣмъ-нибудь изъ его друзей еще разъ что-либо случится, то, чтобы онъ къ своему сообщенію приложилъ необходимыя пояснительныя примѣчанія, дабы я могъ разобрать, что именно и съ кѣмъ именно случилось. Я предпочитаю, чтобы лучше всѣ его друзья умерли, чѣмъ дойти еще разъ до границы сумасшествія, пытаясь извлечь смыслъ изъ второй подобной статьи.

1865