Потом вижу Юльку - дочь Стаса. Она стоит рядом со мной на балконе, курит, задает какие-то провокационные вопросы.
Космос...
-Ну что, Доров, опять? - я слышу голос, но не сразу понимаю - это он, мой дядя. Говорит спокойно и с укоризной. - Давай, давай, приходи в себя, чего ты прикидываешься мертвым?
Я открыл глаза, но зрение не вернулось. Ощущение, что надо мной нависает человек осталось, чувствую запах какого-то неназойливого, даже приятного одеколона, а, может, это отдушка шампуня.
-Стас?
Голос слушается, губы пересохли только. Опять ощущение как с похмелья.
-Да, а ты кого ожидал услышать?
-Наташка?
-Целы они оба, и она и ребенок.
-Почему ты молчал, почему не сказал?!
У меня даже голос прорезался, обвинительные нотки окатили Змея с головы до ног.
-Потому что Нате обещал, - он остается невозмутим. - Не моя это тайна, племяш, медицинская. Если пациент не хочет, болтать я не имею права.
-Если бы ты сказал, я бы столько ошибок не сделал...
-Сожалею, Антон, ты сделал бы их гораздо больше. Ты бы думал только о ней, о ребенке, а обязан был взять ее с собой!
-Да я бы ее на корабль не пустил!
-И сам бы не пошел, вот то-то и оно...
Мы помолчали.
-Остальные как?
-Если вкратце, то все живы. Ни одной жертвы твой героический поступок не повлек за собой. Говорят, какое-то редкое земноводное наш корабль раздавил, когда приземлился, три гектара заповедника разнес, кучу птиц согнал с привычных мест, лягушек расплавил, отравил почву. Экологическая, желтозадая тебя укуси макакая, катастрофа. Ты теперь у нас убивец местных лягушек! - Стас глупо хохотнул. - А так нормально. Манри - механик, которого от взрыва ракеты опалило, пересадкой кожи и мышцы лица отделался. Но в госпитале еще полежит, регенерация будет подольше, чем я планировал.
У Тверского сотрясение мозга, но ему, судя по всему, на пользу только пошло. Шизу его на место вставило, он клянется, что больше мертвых не видит и никаких голосов не слышит. Думается, рад, не представляю, что он перетерпел. Видения эти красивыми не бывают. Психотравмы - вещь опасная. В моей практике был один случай, мужичок разбился на глайдере, а вместе с ним его собака. Он эту собаку любил сильно, и после того, как оправился, везде ее видел. Искореженную, обгорелую, с костями наружу и глазами пустыми.
На сильных препаратах сидел и все равно видел. Просыпался от того, что слюна на него капала, и встречался с нею взглядом. Ужасно, наверное, вот так просыпаться и видеть зомби. У него и обонятельные галлюцинации были, вроде запах гари чувствовал.
-И чего? - без особой охоты спросил я.
-Думали, вылечим, боялись, что свихнется совсем и буйным станет. Или покончит с собой. В психиатрии это что-то вроде комплекса вины, он нетрезвым за глайдер сел, да еще электронику всю отключил, чтобы полихачить. Ну и убил собаку, сам выжил, пристегнут же был. Я потом о нем долго ничего не слышал, вроде как не помогли мы ему. Пашка - мой знакомый терапевт - говорит, приходил он через несколько лет. Благодарил. Рассказал, что с психотропов слез, а собака так за ним и ходит. Он привык, теперь ей сухой корм покупает, только не ест она. Призрак же, фантазия его.
-Крепко мужик с мозгами раздружился, - с сарказмом заметил я.
-Может, и не очень. Пашка сказал, в остальном на всех тестах необычайно адекватные реакции, вроде нормальный человек, только привычка дурная рукой воздух гладить и осталась.
-У тебя таких историй сотни, я полагаю?
-А тебя, естественно, не отвлечешь, - хмыкнул Стас. - Ну и ладно, я тебя поразвлечь хотел.
-Ты мне про наших то дорасскажи, сотрясении у Тверского, он уже на ногах? Знаешь, как он его получил то?
-Ну?
-Душить меня вздумал, остановить хотел, и при ударе ракеты летел кубарем через всю рубку, - я даже улыбнулся, но сразу ощутил, что на правую сторону мышцы лица почти атрофировались. Получился оскал нехороший. Впрочем, Стас привык, наверное, к таким вещам, на него моя улыбка не произвела никакого впечатления. Вместо этого он задумчиво протянул:
-Вот оно что! То-то Яр обещает с тобой по-мужски поговорить, когда поправишься. Говорит, у него кулаки чешутся. У нашего земного командования, по-моему, тоже вскоре зачешутся. Не думаю, что Тверской уже на Землю докладывал о произошедшем, или кто-то из рубки разболтал, что на самом деле случилось. Со мной Тверской правда за бутылкой пооткровенничал, но мы все свои здесь.
-А чего ж нукаешь, - удивился я, - если все знаешь?
-Просто хотелось твою версию событий услышать.
-И что, совпали?
-Практически, - Стас помолчал. -Ты бы прислушался, Антон, Земля тебе этого проигрыша не простит. Если экипаж промолчит, то реалити шоу все раскроет, а, говорят, его уже запустили. Вскоре всем станет ясно, почему мы потеряли маяк. В нашем мире с этим просто: предатель ты теперь, Антон. Преступник.
-То все героем был, теперь преступник. Как же это у нас быстро, - проворчал я.
-И не говори, - врач вздохнул. - Знаешь, можно попробовать запросить для вас с Натой гражданство на Нуарто...
-Давай потом об этом, не хочу я думать о последствиях. Хватит с меня всей этой политики, беготни и ужасов. С остальными чего?
-С тобой вот самое неприятное чего, - передразнил Стас. - Как обычно и бывает. Пришлось даже искусственную печень тебе вшивать. Но здесь, на Нуарто, они биологически выращенные, великолепный материал, не хуже прежней будет. Разрывы внутренние, кровь в тебе сейчас вовсе не твоя - заменитель. И, главное, меня тут очень уважают, везде пускают, знаниями делятся! Это очень ценно для меня, обещали помочь с оборудованием. Деньги то у меня есть, не нищий даже по меркам Нуарто, а планета то не из дешевых. Я ведь лучшую на Земле клинику организую, и раньше были впереди планеты всей, а теперь никаких аналогов не будет!
-Если конечно тебя власти не задавят, - подсказал я.
-Не задавят, лицензии на меня какие-то оформят, тут с этим все строго!
-У нас в подворотне нож под ребро, и вся строгость. Или вовсе в заложники возьмут и заставят делиться.
-Да ладно, я же не против, - с легкостью сдался Стас. - Да я и сам передам им технологии, но пока еще у нас их освоят, я все равно буду первым и единственным, - в голосе дяди звучала гордость. - С такими технологиями я кого хочешь на ноги ставить смогу, вот когда тебе плечо турелью проплавило насквозь, мне сколько возиться пришлось, а здесь регенерационные бактериальные растворы...
-Стас?
-Ну что? Про себя не интересно, да?
-Совершенно. Как Кортни?
Стас помолчал, потом бестактно спросил:
-Думаешь с ней восстановить отношения?
-Я тебя про здоровье ее спрашивал! - взорвался я.
-Ладно-ладно, я так, из любопытства, - хихикнул дядя. Только никакого юмора в его словах не было. Я давно уже заметил: когда отказывает зрение, всегда очень четко начинаешь различать интонации и настроения. Толи обостряется слух, толи внимание все уделяется словам и их оттенкам. Слепому, чтобы правду чувствовать, совсем не нужно видеть мимику, которая чаще всего сбивает зрячих с толку.
-Руку залечили, - отвечая на мой вопрос, стал перечислять Стас. - Перелом у девочки был примерно как у тебя, только со смещением, открытый. Натерпелась бедняжка, пока помощь подоспела. Крови, правда, немного потеряла, но у страха глаза велики. Ей казалось, она сейчас от кровопотери умрет. Ты знаешь, вас довольно быстро вырезали, Яр сказал - через пару минут после того, как ты отключился. На Нуарто очень оперативно сработали. В несерьезном подходе их не обвинишь. Организовано, иначе не спасли. Я видел, как тебя выносили. Считай, мертвого. Кусок обшивки отпилили, который тебя проткнул, боялись тронуть, чтобы ты совсем не умер...
-Стас!
-Ну да, Кортни, я помню. Еще ей пластику губы сделали, она здорово личиком приложилась. Наташка оказалась в твоем кресле как в коконе. Она низенькая, макушкой до верха не доставала, и когда потолок обрушился, сминаясь, кресло на жесткий каркас его приняло, накренилось и на бок легло. Наташка в нем пристегнутая так и осталось. У нее ни единого ушиба, только общее сотрясение. Я боялся этого удара, боялся внутренних кровотечений и разрывов - нас всех тряхнуло жестко - но все вроде обошлось. Система гравитации работала и частично скомпенсировала удар, иначе нас всех на переборки бы намазало.
