— Но я не медик. Я не отличу лопатку от скейтборда.

— Что такое скейтборд?

— Неважно. Я только хочу, чтобы мне объяснили, что со мной случилось? Насколько сильными оказались повреждения? Вероятно, очень серьезными. Как мне удалось выжить? Сейчас я, кажется, неплохо себя чувствую.

Он попытался развести руками, но не смог. Он хотел взглянуть на свои руки, чтобы узнать, что с ними случилось, но обнаружил, что не может ничего видеть, кроме Ройс и Кимуры, ничего, кроме двух врачей, комнаты, больше похожей на лабораторию, чем на больничную палату, кроме парка за окном, травы, деревьев, ручья и прогуливающихся людей.

Он не мог двигаться и видеть самого себя.

— О Боже! О Иисус, святой и всемогущий!

Его взгляд затуманился от слез. Сквозь влажную пелену он видел, как врачи еще раз переглянулись, заметив жест Кимуры. Ройс повернулась к пульту управления и ввела с клавиатуры несколько команд.

— Не делайте этого, — взмолился Дэниел. — Пожалуйста. Не выключайте меня, как испортившийся телевизор. Пожалуйста…

— Постарайтесь успокоиться, — сказал Кимура. Он сделал шаг по направлению к Дэну, чтобы оказаться в поле его зрения. — Мы только хотим, чтобы вы…

— Что я такое? Скажите мне, что я, черт бы вас побрал! Просто погруженный в жидкость мозг? Что вы со мной сделали? Что от меня осталось?

— Пожалуйста, пожалуйста, — Кимура успокаивающе замахал руками.

— Почему я ничего не чувствую? Я не могу двигаться! Я…

— Пожалуйста, мистер Китаяма.

— Я мертв? Я просто компьютерная программа? Скажите же мне, наконец!

— Нет, — Кимура покачал головой. — Ничего подобного…

Его голос становился тише.

— Не выключайте меня!

Пожалуйста, мистер Китаяма. — Кимура кланялся и размахивал руками, как фигурка в театре теней. — Мы тоокоо хоотии чтооы…

— Что? — Дэн пытался не закрывать глаза, чтобы спросить Кимуру…

— Рааслаа… Отдохнуу… Пооздооо…

Дэниел не знал, то ли в комнате стало темно, то ли его глаза закрылись. Он погрузился в мягкую теплую тьму.

Он вспомнил об экспериментах по изучению деятельности мозга, когда у испытуемых закрывались глаза и рот, через ноздри подавался чистый кислород, а тело погружалось в теплую жидкость. При этом у них возникали фантастические галлюцинации и…

Он вдруг понял, что все это галлюцинации — все происходящее после того, как вышел из строя кран, и огромная изогнутая панель понеслась в направлении их с Новоном и подвешенного на консоли телескопа. Его ранило при ударе. В бессознательном состоянии команда спасателей доставила его в какое-то медицинское учреждение, и там его зачем-то поместили в жидкость и стали исследовать мозг. Разговор с доктором Ройс и доктором Кимурой, полная мерцающих индикаторами электронных приборов комната, история о восьмидесяти годах без сознания, строительство медицинского Острова с парком вокруг здания госпиталя — все это галлюцинации.

Если только…

Страшная догадка заставила его содрогнуться.

Может быть, вовсе не врачи проводят над ним эксперимент? Может быть, у него поврежден мозг? Может быть, его сознание отрезано от органов чувств?

Он знал только, что его глаза и уши работают нормально. Но каким-то образом сигналы от нервных окончаний из других Частей тела не поступают в мозг. Его мозг, сознание, психика, похоже, восстановились, но оказались отрезанными от всех других органов.

Его тело могло быть уде угодно — в госпитале, на больничной койке или Погруженное в специальную жидкость, а могло плавать в космосе между шаттлом и недостроенной станцией. Может быть, он просто медленно умирает от ран, полученных в момент удара, не зная об этом, постепенно расставаясь с жизнью по мере того, как иссякает приток крови к мозгу, клетки которого переставали функционировать, а затем умирали.

Он попытался восстановить в памяти образ своей жены Мари-Элейн, представить себе ее лицо, темные прекрасные глаза, черные блестящие волосы, стройное тело. Он вспоминал ее рядом с собой в постели, отвечающей на его ласки, ее мягкие груди с твердеющими под его рукой коричневыми сосками, ее теплый и влажный рот, шепчущий нежные слова, гладкую золотистую кожу живота под своей щекой.

Дэн моргнул.

Он выплыл из темноты, ошеломленный ярким солнечным светом, струящимся из небольших прямоугольных окон, и ярким искусственным светом от невидимого источника, заполнившим всю комнату, ярким изображением доктора Ройс в белом халате. Она участливо смотрела на него.

Дэниел Китаяма мог видеть ее и мог понять, что опять — или все еще — находится в больничной палате, скорее напоминающей электронную лабораторию. Позади Ройс он заметил доктора Кимуру. Кимура смотрел на монитор, предпочитая изучать показания приборов.

Ройс нерешительно окликнула его.

Он решил не отвечать, но Кимура повернул голову и через плечо что-то сказал Ройс. Женщина кивнула:

— Думаю, вы слышите меня, мистер Китаяма. Пожалуйста, ответьте.

Дэниел ждал.

— Мистер Китаяма, мы знаем, что вы в сознании. Доктор Кимура наблюдает за показаниями нейросканера-энцефалографа. Прибор регистрирует, что вы очнулись и слышите нас. Ответьте, пожалуйста.

— Вы реальны? — произнес Дэниел.

На лице Ройс отразилось удивление.

— Реальна? Конечно. Но почему вы…

— Откуда я могу знать, что вы, не галлюцинация? Почему я не способен двигаться? Почему я ничего не чувствую?

— Уверяю вас, мистер Китаяма, что я реальная женщина, а доктор Кимура — реальный мужчина. Мы действительно находимся рядом с вами.

— Кимура оторвался от экрана и встал рядом с Ройс. Он кивнул Дэниелу.

— Мистер Китаяма, доктор Ройс и я — врачи, а не философы. Поймите это, пожалуйста. Но когда-то я посещал дополнительные занятия по философии и эпистемологии, Кимура осторожно улыбнулся. — Мы не в состоянии определить, реален ли окружающий нас мир. Даже если мы вспомним Декарта и его знаменитое: «Я мыслю, следовательно…».

Дэниел молча ждал.

— Итак, — заключил Кимура, — что мы можем сделать? Любое доказательство реальности окружающего мира само может быть просто частью иллюзии. Вспомните старое выражение: «Ущипните меня, я сплю». Для коровы или неразвитого ума все это не проблема. Они просто считают все окружающее реальностью. Они просто не задаются таким вопросом. Более изощренный ум должен совершить акт веры. Согласиться, что внешний мир реален. Даже если это не так, то вести себя как будто он реален. Альтернатива — кататония. Пожалуйста, не замыкайтесь в себе.

Дэниел посмотрел в окно. Группа молодых людей на каких-то футуристических велосипедах двигалась мимо его палаты.

Мы все реальны, да?

Ройс и Кимура кивнули.

— Тогда можем ли мы пожать друг другу руки?

Кимура взглянул на Ройс.

— Еще нет. Но скоро пожмем. Боюсь, мистер Китаяма, вы пока не способны на рукопожатие, но со временем вы сможете это сделать. Если будете помогать нам.

— У меня есть руки?

— Будут.

— Но сейчас нет?

— Нет, — подтвердила Ройс после некоторого колебания.

— У меня есть… ладно, не будем перечислять весь список, У меня есть хоть что-нибудь? Что я такое? Осознающая себя компьютерная программа? Хорошо, доктор, я соглашаюсь, что окружающий мир реален. Но я сам? Я реален?

— Уверяю вас, вы реальны. Вы состоите из протоплазмы, вы — человек. Вы кое-что утратили. Мы потом остановимся на этом подробнее. Но вы — это вы. Мы уже создали совершенные протезы и собираемся вернуть вас к полноценной жизни. Нам только нужна ваша помощь.

Дэниел закрыл глаза и, немного помолчав, произнес:

— Зачем, мне помогать вам? Почему бы Baм просто не позволить мне уйти, умереть, погрузиться назад в ту самую тьму, где я был последние 80 лет? Вы не хотите потерять работу?

У доктора Кимуры вырвалось гневное восклицание:

— У нас достаточно другой работы, сэр. Можете быть уверены.

Нет, мистер Китаяма, мы не стараемся продлить себе синекуру.

Дэниел посмотрел на парк за окном. Большинство велосипедистов уже скрылись из виду. Они были одеты в ярко раскрашенные одежды необычного покроя. Вероятно, мода 1399 года тоже показалась бы странной человеку из 1919. По крайней мере, люди узнаваемы: никаких необычных мутаций, изменивших их внешность. Предположения воскресных газет по поводу пятиметровых людей, рожденных в условиях невесомости, не подтвердились.