Как наступательный маневр «кобра», в чем мы убедились, не то что неэффективен, а вероятнее всего, даже невозможен, но может быть он подойдет как оборонительный. Например, часто рассматривается такой вариант: противник уже находится в задней полусфере и для того чтобы исключить эффективную атаку летчик Су-27 выполняет динамическое торможение по типу «кобры», за счет чего самолет противника проскакивает вперед и получает вдогон ракету, которую выпускает наш истребитель после выполнения данного маневра. Однако и здесь не все гладко. Допустим истребитель противника в момент захода в атаку имел превышение в скорости 100 м/с (что рекомендуется и нашими, и зарубежными руководствами по ведению боя). Предположим, что при выполнении Су-27 динамического торможения по типу «кобры» скорость сближения возросла еще на 100 м/с (т. е. берем по максимуму, считая, что при выполнении «кобры» Су-27 теряет 360 км/ч, что в сущности и имеет место на практике). Таким образом, скорость сближения возросла до 200 м/с. Предположим, что на прицеливание, захват и сход ракеты противнику требуется целых 5 секунд. Учтем также, что минимально допустимая дальность пуска «Сайдуиндера» в заднюю полусферу составляет 300 м. После этого не сложно получить величину максимальной дальности, на которой должен находиться противник, чтобы он не успел осуществить пуск УР AIM-9M.

D_max = 200 м/с х 5 с + 300 м = 1300 м

Уже сам по себе этот результат явно не блещет, так как, еще находясь на вдвое большей дистанции (2600 м) противник имеет немало шансов для успешного обстрела нашего «сверхманевренного» истребителя. Кроме того, мы не учли, что скорость не может быть погашена мгновенно (как ни странно, но и на «кобре» в том числе), а произойдет это постепенно в течении 3,5-4,5 секунд. Так что реальная величина D_max составит примерно 1000-1100 м. А если противник еще и несколько снизит скорость и сближение будет происходить не так быстро? Допустимо также и предположение, что на подготовку к пуску ему понадобиться не 5 секунд, а только четыре. В этом случае D_max будет и того меньше. Таким образом, выполнение «кобры», когда противник находится в задней полусфере на расстоянии более 1000 м, не приведет к срыву прицеливания и наведения выпущенной УР.

Рис.7 Реальный вид атаки самолета противника на «кобре» УР с ИК ГСН.

Если же противник, что называется, висит за хвостом и не может применить ракету, то в любом случае дать прицельную очередь из пушки он сможет. Замечу, что вес секундного залпа 20-мм пушки М61 «Вулкан» практически одинаков с отечественной 30-мм ГШ-301 и составляет примерно 12 кг, чего вполне достаточно для надежного поражения почти любых воздушных целей на коротких дистанциях. К тому же для атакующего с задней полусферы противника, который намерен применить пушечное вооружение, нет лучшей цели, чем самолет «зависший» на угле атаки 120°. Причина проста: габаритные размеры современных истребителей не уступают размерам средних бомбардировщиков времен Второй Мировой войны, а эффективность прицельных устройств возросла на несколько порядков, в этих условиях не попасть в мишень размером 100-150 м 2 довольно сложно.

И все же допустим невероятное: противник ракету пустить не успел, стрельбу по каким-то причинам не осуществил и вражеский истребитель проскакивает мимо на большой скорости вперед. Но и это совсем не значит, что его можно будет легко поразить. Не нужно думать, что противник не произведет никакого оборонительного маневра или не попытается организовать новую атаку. Хотя даже если он продолжит полет по прямолинейной траектории, уходя от Су-27 со скоростью отрыва 200 м/с, энергобаллистические характеристики ракеты не позволят осуществить успешный пуск.

Действительно, для завершения «кобры» требуется еще 2,5-3,5 секунды, после чего на прицеливание, осуществление захвата и собственно операции пуска уйдет еще секунд пять-шесть. Даже не ускоряясь, за это время противник уйдет на 1500-1900 м. Если бы пуск производился с околонулевыми ошибками и на скорости, соответствующей М=0,8-0,9, то этого было вполне достаточно для надежного поражения цели. Однако при том режиме полета, который наблюдается после динамического торможения по типу «кобры» и наличии предельных ошибок пуска, применение УР окажется невозможным, так как скорость носителя будет значительно меньше требуемой для нормального старта. Значительные ошибки могут привести к тому, что вся область возможных пусков сместится в переднюю полусферу, или максимальная дальность пуска по энергобаллистике окажется значительно ниже требуемой, и противник, оторвавшись на полтора-два километра, для ракеты окажется уже недосягаем.

Однако куда более вероятным является гораздо худший вариант развития событий. Не сумев поразить потерявшую скорость цель, пилот вражеского истребителя попытается, выполнив неустановившийся разворот, атаковать снова. Напомню, что если установившийся разворот на F-15 выполняется с угловой скоростью 16°/с, за 22 секунды, то неустановившийся (форсированный) уже при 25°/с, за гораздо меньшее время. Конечно, пилот «Игла», как, впрочем, и летчик любого другого истребителя может выполнить лишь два-три таких виража, но тому, кто в этом случае будет сидеть в кабине «сверхманевренной» машины от этого вряд ли будет легче, так как разгон скорости с рубежа 200-230 км/ч будет происходить достаточно медленно, а для его ускорения необходимо будет перевести двигатели на режим «максимал» или «форсаж», а также начать пологое пикирование, задрав кверху пышущие огнем сопла. В результате, выполняющий косую петлю, F-15 получает позиционное преимущество и на этот раз уже без помех открывает огонь на поражение…

Совершенно очевидно, что и «хук» ничего не дает нашим истребителям, так как этот маневр выполняется в горизонтальной плоскости с большим креном и дальнейшим переходом на углы атаки 80-90 градусов с потерей высоты. Подробно «кобре» он начинается на скоростях 490-500 км/ч и заканчивается на 200-230 км/ч переходом в пикирование для разгона скорости. В результате этого ситуация с возможностью пуска ракет и стрельбы из пушки практически аналогична рассмотренной выше.

Фактически «кобра», «хук», да и любой другой маневр с выходом на минимально допустимые скорости полета, является по сути пока еще неуправляемыми маневрами, так как в процессе их выполнения летчик лишен возможности корректировать пространственное положение истребителя, восстановить управляемость можно только после того как самолет в пикировании достигнет хотя бы минимальной эволютивной скорости около 300 км/ч. Поэтому прицеливание до этого момента практически невозможно, да к тому же и противник в процессе боевого маневрирования будет стремительно менять свое положение в пространстве. Вдобавок при выходе на большие углы атаки самолет вращается со значительными угловыми скоростями в плоскости симметрии (до 60 град/с) и только 8 момент достижения максимального угла атаки она равна нулю. В результате действия летчика в ходе выполнения подобных маневров являются программными, а значит – предсказуемыми, что существенно облегчает противнику ведение боя.

К тому же даже в тот краткий миг, когда угловая скорость вращения истребителя вокруг центра масс становиться равной нулю, в силу не соответствующих условий, прицельный пуск УР, а также точная стрельба из пушки и в этот момент невозможны. Возможно кто-то возразит, что бортовые пушки не чувствительны к условиям стрельбы, а потому их можно применить. Однако надо помнить, что на истребителях пушки, как правило, жестко закреплены и не могут отслеживать перемещение цели как это, например, имеет место на боевых вертолетах. Истребитель выходит из маневра при 200-230 км/ч, т.е. по окончании такого маневра горизонтально-то лететь толком не может с n_у =1! Так что нет никаких «пяти единиц перегрузки в запасе» по выходу из динамического торможения, о которых писал А.Фомин в книге «Су-27. История истребителя», которую я цитировал в начале статьи, истребитель практически слабоуправляем и является мишенью.