— Дела, — ответил он и улыбнулся. Гудение, заполнявшее салон, сменилось едва слышным шуршанием. Виталик непроизвольно понизил голос.

— Ну хорошо, не просто дела. Я собираюсь организовать бизнес на Зенде. Именно на этой планете. Таковы условия пари.

— Пари? —  Я захлопнул журнал и повернулся к нему.

— Именно. Пари века, честное слово. Азартен я. Ввязался в это дело ещё в апреле, когда меня пригласили на заседание Ассоциации инвесторов колониальных зон. Целых два дня умирал от скуки в отеле у Средиземного моря. Не откажешься ведь, когда само правительство решило почесать тебя за ухом. И я подружился с двумя такими же узниками большой экономической политики: Бёрном и Хозинским. Представь себе крысу, которой отрезали хвост, а взамен повязали дорогой галстук на шею. Представил? Вот они так и выглядят. Мы решили спиваться вместе. А кто запретит трём нестарым миллиардерам как следует отдохнуть от бесконечных заседаний? Выбрали бар поуютнее, да так, чтобы подальше от министерских физиономий, и ну стрелять пробками шампанских вин. А потом… ты знаешь, мужики есть мужики. Сперва как бы невзначай принялись пиджаки сравнивать. Пока официант бегал за калькулятором, мы уже в уме подсчитали, что дороже всего квадратный сантиметр пиджака стоит у Бёрна. Потом, как водится, стали рассказывать друг другу про свои «Феррари». Про квартиры, про загородные дома… К концу второго ящика поспорили. Кто больше… м-да, вспоминать стыдно, но уговор есть уговор: кто больше заработает на Возвращении Зенды.

— Решили помериться деловой хваткой?

— А то. Капиталами мериться пошло. А тут — чистая олимпиада. Забег на сто метров: до конца августа у каждого есть время развернуть бизнесок в этом заповеднике. Сроки жёсткие: в первый день земной осени двое из нас подарят победителю свои бороды. Мальчишки, ей-богу. Но бороду жалко. Так что азарт нешуточный. И знаешь, как я собираюсь обставить этих двух чертей большой металлургии?

— Спрашиваешь!

— А как бы ты заработал на Возвращении Зенды? —  Виталик прищурился, и я сразу вспомнил его манеру глядеть на собеседника так по-особенному хитро.

— Ну… возможностей масса, — я растерянно пожал плечами.

— Ты подумай. А я пока схожу… —  Виталик с кряхтением вылез из кресла, потом наклонился ко мне и щёлкнул пальцами. —  Знаешь, чем на этом корабле отличается VIP-класс от эконома? В туалете есть огромный иллюминатор! Стоишь себе и делаешь дела под свет далёких звёзд. Гениально!

Я пообещал ему непременно заглянуть в чудо-туалет и снова раскрыл глянцевый журнал для пассажиров. Вопрос на первый взгляд совсем простой: как можно заработать на Возвращении Зенды? А как вообще можно заработать? Журнал, он же путеводитель по Зенде, услужливо давал с десяток подсказок. На первом развороте на фоне закатного пейзажа красовалась надпись:

Ниже курсивом: «По мнению всекосмической коллегии туристических агенств, Зенда признана самым привлекательным местом для путешествий 2441-го года». Далее журнал на плохом английском и разболтанном русском заливался про ласковые моря, чудесные тропики и совершенно особую рыбу. И только через пять страниц сознавался в самом главном: всё это чепуха по сравнению с историей Зенды. Разворот с фотографией планеты, висящей в чёрной пустоте космоса, гласил: «150 лет одиночества».

Десять лет — с 2281-го по 2291-й — прошли очень весело, эти годы кажутся экскурсией четвероклассников на кондитерскую фабрику. Человечество научилось субпространственным космическим путешествиям и смело тащило в рот всё подряд. Планеты, где можно было жить без скафандра, превращались в филиалы Земли: планета-немецкий городок, планета-американская деревушка, планета-газовое месторождение, планета-публичный дом…

Пыл колонизаторов охладил случай с Зендой: по непонятным причинам оказался разорван субпространственый канал, ведущий к планете. Ребёнок потерялся на фабрике. Увы, всех знаний о технике путешествий, которыми на тот момент владела наука, оказалось недостаточно для восстановления канала. Космическую программу немедленно свернули, людей эвакуировали в родную галактику. Кроме шестисот тысяч оставшихся на Зенде.

Учёные тужились, боссы транснациональных корпораций, которые только-только успели переименовать себя в «трансгалактические», ходили как в воду опущенные и разводили руками с трибун. На Украине, откуда были родом почти все поселенцы, подумали и объявили недельный траур. Больше ничего предпринять не смогли. Только спустя полсотни лет была разработана дополнительная теория, которая позволила объяснить нестабильность субпространственных туннелей. Но никто не спешил швырять деньги в космос: а вдруг опять всё крякнет? Так что ещё полвека специалисты Международного аэрокосмического агентства потратили на доработку нового оборудования и первые, суперосторожные вылазки за пределы галактики. И всё на хлебе и воде бюджетных средств. Ещё полсотни лет — чтобы проложить до Зенды канал нового типа.

Всё это время человечество сидело сложа руки, но, как водится, бурно рефлексировало. Кто не видел хотя бы трёх-четырёх фильмов об оставшихся на Зенде? Сериал «Потерянные в космосе» с заставкой, где десяток смуглых красавцев стоит, запрокинув головы вверх — в космос, отыскивая взглядом Млечный путь? Или тот сериал, о разлуке влюблённых, один из которых не успел вернуться на Землю до катастрофы? Это были действительно трогательные и всегда красочные фильмы. И кто только не говорил о нашем долге перед оставшимися на далёкой колонии? Кто не писал о моменте встречи?

И вот с полгода назад свершилось.

Колонизаторы, точнее, правнуки оставленных 150 лет и три месяца назад на Зенде оказались живы, здоровы и среди пальм и водопадов неплохо себя чувствовали. Вы не забыли? Зенда — это практически рай.

А ещё, если копнуть поглубже, как выразился журнал, то на планете найдётся никель. И хром. И золото. Строго говоря, каждый из зендян, число которых сегодня достигает миллиона, сказочно богат. В случае крохотной экономики планеты, правда, значения это не имело: кому там было этот хром продавать? Но теперь…

Виталька плюхнулся на кожаное сидение слева от меня.

— Ну как? Сколько миллионов успел насчитать?

— У меня две теории. Либо ты планируешь продавать драгметаллы со скоростью звука, либо на этой планете растёт что-то такое, чем можно лечить рак или увеличивать грудь. Или это что-то можно курить. Глядя, как ты прячешь усмешку в усы, я всё больше в это верю. Ну давай, сознавайся.

— Паша, я тебя умоляю! Деньги — это тебе не астероиды, по космосу просто так не валяются. А ты их собрался лопатой сгребать. Давай рассуждать вместе.

Голос Виталика утонул в гуле двигателей: корабль снова вынырнул из туннеля. Наверное, со стороны он выглядел как многотонный полированный кот, проснувшийся от того, что кто-то звякнул дверцей холодильника. Материализовавшись в нескольких сотнях километрах от Зенды, он ошалело повертел головой и теперь, медленно покачивая боками, разворачивался в сторону планеты. В иллюминатор буквально ворвалось звёздное небо. Обжигающе яркое и разноцветное. С яруса эконом-класса послышался дружный стон восхищения. Мы с Виталиком летали не в первый раз, но тоже ненадолго замолчали, глядя в иллюминатор.

— Хорошо всё-таки, что я тебя встретил на этом корабле, — негромко заговорил Виталик. —  Сколько мы не виделись? Пятнадцать лет? Шестнадцать?

— Около того. С тех пор, как институт закончили.

— А помнишь, ты же мне жизнь спас? На втором курсе.

— Риторический вопрос, да? Конечно, помню, — я покачал головой. — И не знал, что сейчас ты глава издательства. Подумать только, не вытащил бы я тебя из воды, и не было бы во вселенной журнала «Субботние сиськи»…