Он обхватил губами мой сосок и нежно оттянул. Я вновь застонала.

      – Вот такие.

      Я улыбнулась сквозь пелену наслаждения, которое дарил мне этот мужчина. Я хотела, чтобы это не кончалось. Но толчки становились всё глубже и интенсивнее. Он выходил и резко вонзался в меня, заставляя кричать от удовольствия.

      Эти стены будут молчать. Они не расскажут о моём пороке, о моём легкомыслии и... можно сказать, измене. Всё это останется при мне. Навсегда. Моя боль и моё самое большое наслаждение. Чувствуя, что мы оба приближаемся к финишу, мужчина развязал мне руки. Издав довольный вздох облегчения, я моментально погрузила одну руку в его волосы, которые на ощупь были словно влажный бархат. С завязанными глазами ощущения становились ярче. Я чувствовала каждый его вдох и выдох, каждое прикосновение...

      – Забудься со мной, Изабелл. Просто чувствуй меня.

      И я забылась. Я забыла собственное имя, своих близких, все насущные проблемы и заботы. Я была хрупкой и покорной Изабелл, которая была полностью в его власти. Мокрые и возбуждённые тела сплелись в одно. Дико хотелось ощущать его в себе; как можно глубже, острее и ближе. Настолько близко, чтобы задыхаться в нежелании отстраняться друг от друга. Мужчина коснулся пальцами места, где мы сливались воедино, и наслаждение обрушилось на нас, словно огненная лавина. Мы прислонились лбами и одновременно застонали. Влажные волосы липли к щекам и шее, а наше дыхание сливалось в одно.

      Крепкие руки обняли меня, пока мы восстанавливали сбившееся дыхание и собирали по кусочкам свой затуманенный оргазмом рассудок. Его руки… Они были родными. Руки не умеют лгать. Они, подобно отдельным существам, живут своей жизнью. Так вот, эти руки знали меня. Знали, как сделать мне приятно, как вызвать во мне дикое желание, но самое главное – они умели утешать, как не умели никакие другие руки.

      Я чувствовала на своей щеке его улыбку. Мои пальцы замерли в его волосах. Эмоции зашкаливали. Сердце учащённо билось. Словно я шла по краю пропасти, над обрывом – и вдруг на грани жизни и смерти меня спасли. Адреналин. Эйфория. Умиротворение. Мои тяжёлые веки прикрылись.

      Не знаю, сколько времени после этого прошло, но когда я открыла глаза, на этих шёлковых простынях я была одна. Ощущения были двоякими. С одной стороны, я испытывала облегчение, что не столкнусь с незнакомцем глазами, безусловно, испытав при этом раскаяние за содеянное; а с другой стороны – разочарование, оттого что мой волшебный сон закончился. Между тем моё разгорячённое тело остыло, и я испытывала жуткий холод. Подскочив с кровати, я разыскала свои вещи и, одевшись, вылетела из комнаты. К горлу подступал комок отвращения к самой себе. Почему же это так часто со мной происходит? Эта новая и уверенная в себе Оливия допускала те же самые ошибки, что и прежняя, тихая Лив. Я подпускала к себе тех, к кому тянулись и душа и тело. Но стоило ли?

      Цепляясь за каменные стены руками, я бежала, словно гонимая местным маньяком. По щекам уже текли солёные ручейки раскаяния, но я упорно вытирала их рукавом своей вновь накинутой мантии. Каким-то чудом я выбралась из лабиринта и, как безумная, уже неслась по бесконечным коридорам. Наткнувшись на женщину, облачённую в фиолетовую мантию, я попросила провести меня к выходу. Её узкие глазки на широком лице сузились ещё больше, когда она разглядывала меня. То ли терзаемая состраданием, то ли любопытством, она поинтересовалась:

      – С тобой всё в порядке, девочка?

      – Да, только помогите мне выбраться отсюда. Как можно быстрее, пожалуйста.

      И снова сырые коридоры, лестничные пролёты и железные двери. Голова кружилась, а глаза застилала пелена слез. Поблагодарив женщину, я выбралась из подвалов и очутилась в ночном клубе. Пробираясь сквозь толпу людей, которые выплясывали под шумные биты местных заводил, я наконец нашла выход. Хватаясь за поручни, я выбежала на улицу. Прохладный воздух привёл меня в чувство, отрезвил так, словно мне в лицо плеснули стакан ледяной воды. Господи, что же ты натворила, Оливия? Отдалась мужчине, не зная даже его имени. Глупо было думать, будто это Ник только потому, что эти голос и аромат так схожи с его. Я запустила пальцы в растрёпанные волосы и тяжело выдохнула.

      В пять утра я уже стояла перед дверями нашего коттеджа. Проходя мимо пустой гостиной, я поймала себя на мысли, что была бы не против уткнуться носом в шею Ника. Может, сейчас он в моей спальне и вернулся раньше обычного? Но спальня тоже оказалась пустой. Лишь холодный ветер с балкона вздымал занавески. Я упала, будто бы безжизненное тело, на холодную кровать и закрыла глаза. Кто же ты?..

Глава 29. Недосказанность.

***

      Поспать мне удалось всего пару часов. Мой поверхностный сон продлился всего лишь до девяти утра. Уставшая и измотанная, под аккомпанемент своей жизнерадостной матери я побрела в душ. Ледяные струйки воды постепенно вытесняли из головы поселившиеся там мысли. Неужели всё это было со мной? Его прикосновения… Они были такими родными и знакомыми. Может ли наше тело узнавать прикосновения некогда любимых рук? Губ? Может ли улавливать такие важные моменты, как мои чувства при этом? Я прикрыла глаза и подставила лицо холодному потоку. Чёрные простыни, медленные движения и эта ухмылка, так подходящая его губам. Разве может быть что-то прекраснее этого? Я внезапно ощутила сладкий озноб: то ли от температуры воды, то ли от воспоминаний. Моя рука потянулась к выключателю и повернула кран. Тяжело дыша, я прислонилась лбом к стеклянной кабинке душа. Как же глупо всё вышло! Избегая Ника, я очутилась под властью эмоций, нахлынувших на меня, и, что в принципе неприемлемо, с каким-то незнакомцем, так напоминающим мне его. Или... это и был Ник? Я закусила от досады губу и вылезла из кабинки.

      Надев лёгкое вязаное платье в светло-бежевых тонах, я собралась с духом и вышла из комнаты. Перед тем как показаться перед семьёй, я внимательно изучала себя в зеркале. Вид, конечно, был весьма измотанный, но никаких явных следов вчерашнего "преступления" я не обнаружила. Головная боль от количества выпитого только усиливала чувство вины. И спускаясь по лестнице, я мысленно готовилась к встрече с Ником.

      Сегодня был наш последний день в Аспене, и к вечеру мы уже должны будем сидеть в самолете. Я сделала глубокий вдох и зашла в столовую. За обеденным столом уже сидела мама с Ричардом и Грегори с Валери.

      – Всем доброе утро, – выдавив из себя улыбку, сказала я.

      Моя семья тепло поприветствовала меня, ответив лучезарными и куда более искренними улыбками. Стараясь не привлекать к себе особого внимания, я тихонько приземлилась возле сестры и попросила у Дороти крепкий кофе. Некоторое время понаблюдав за мной, сестра всё же решилась на вежливый допрос.