Наконец, колдун подошел к дверям маленькой каморки в дальнем конце коридора. Здесь висела табличка:

«Камерный певец Мяуро ди Мурро»

Каморка была превосходно оборудована здесь было все, чего только может пожелать избалованная и привыкшая к роскоши кошка. Вдоль стен были расставлены старые мягкие диваны и кресла, о которые так удобно точить когти, всюду валялись клубки шерсти и другие кошачьи игрушки, на особом низком столике стояло блюдечко со сметаной и несколько мисочек с разными кошачьими деликатесами. Здесь было даже зеркало, подвешенное на высоте кошачьего роста, чтобы обитатель каморки мог перед ним умываться и охорашиваться, любуясь собственной персоной. Но пределом кошачьих мечтаний была уютная корзинка – постелька с синими бархатными подушками и пологом.

В этой-то постельке спал, свернувшись клубочком, маленький толстый котишка. Сказать «толстый» – значит, пожалуй, ничего не сказать, – дело в том, что котишка был круглый как шар. А так как был он трехцветный – весь в рыжих, белых и черных пятнах, – то больше всего походил на туго набитую пеструю диванную подушку на четырех довольно коротких ножках, с жалким коротким хвостиком.

Чуть больше года тому назад Мяуро пришел на виллу «Ночной кошмар» по заданию Высокого Совета зверей. И был он в то время больной, ободранный и такой отощавший, что все ребра торчали наружу, хоть пересчитай. Мяуро пришел к Вельзевулу Бредовреду просто как бездомный кот и думал, что ловко провел колдуна. Очень скоро Мяуро понял, что на улицу его не выгонят, наоборот, волшебник только и делал, что баловал да ублажал котишку, и тут-то наш Мяуро разнежился даи забыл, что пришел на виллу не просто так, а по заданию Совета зверей. Он начал даже восхищаться своим хозяином! Впрочем, Мяуро и вообще легко приходил в восхищение по любому поводу, но скорей всего – от лести. И еще его приводило в восхищение то, что, по его мнению, соответствовало изящной жизни.

– Мы, принадлежащие к благородному обществу, – так он частенько говаривал Бредовреду, – знаем, что в жизни всего важнее. Даже испытывая нужду, бедствуя, мы помним, что в жизни всегда и во всем должен быть стиль.

«Стиль» – это было одно из любимых словечек Мяуро, хотя сам он вряд ли сумел бы объяснить, что оно, собственно, значит.

Спустя две-три недели после своего появления на вилле «Ночной кошмар» Мяуро сказал колдуну:

– Вероятно, в первую минуту вы приняли меня за самого заурядного бродячего кота. Я не в обиде. Ведь вы не могли предполагать, что я веду свое происхождение от древнего рыцарского рода. В династии ди Мурро было множество знаменитых певцов. Вам, должно быть, в это не верится, ведь я сейчас не в голосе. – И в самом деле, голос Мяуро походил скорее на кваканье лягушки, чем на мяуканье кота. – Но и я, – продолжал Мяуро, – был когда-то прославленным лирическим тенором, и самые непреклонные сердца смягчались при звуках моих любовных песен. Дело в том, что мои предки жили в Неаполе, а как известно, все поистине великие певцы родом из этого города. На нашем фамильном гербе начертан девиз: «Красота и отвага». Все коты, принадлежавшие к нашему роду, руководствовались в своей жизни этим девизом – служили красоте и совершали подвиги. Но, увы, я, заболел. В той местности, где я жил, все кошки однажды внезапно заболели. Во всяком случае, недуг поразил всех, кто питался рыбой. А именно рыбные блюда предпочитают благородные представители кошачьих. Рыба была отравлена, потому что была отравлена река, в которой ее ловили. Вот тогда-то я и потерял свой замечательный голос. И почти все кошки в тех краях упокоились навеки. Вся моя семья ныне пребывает на небесах у Всемогущего Котищи.

Выслушав эту историю, Бредовред притворился, будто бы он глубоко потрясен. На самом деле колдун отлично знал, почему река вдруг оказалась отравленной. Он высказал Мяуро глубочайшее сочувствие и даже назвал его «героем трагедии», чем чрезвычайно польстил котишке.

– Доверься мне, – сказал колдун, – я берусь тебя вылечить. Я сделаю так, что голос к тебе вернется. Подберу хорошее лекарство. Но ты должен запастись терпением, лечиться придется долго. Главное же, ты должен выполнять все, что я велю. Согласен?

Конечно, Мяуро согласился. С этого дня он называл Бредовреда не иначе как «дорогой маэстро». А про поручение Высокого Совета зверей почти совсем забыл.

Разумеется, Мяуро не подозревал, что колдун Вельзевул Бредовред с помощью Черного зеркала и прочих магических средств информации давным-давно узнал, с какой целью и кем прислан в его дом маленький котишка. И Тайный советник по колдовским делам сразу же решил использовать слабости Мяуро в своих интересах, так, чтобы кот и навредить ему не мог и подвоха не заподозрил. Котишка зажил как в раю. Он ел и спал, спал и ел, нагулял жирку и до того обленился, что даже мышей ловить перестал.

Но все-таки спать беспробудно неделями и месяцами не может никто на свете, даже кот. Так что и Мяуро время от времени просыпался, вставал на свои коротенькие лапки и, едва не волоча по полу толстый живот, бродил по вилле. Колдуну приходилось смотреть за ним в оба, иначе котишка мог однажды застать его врасплох в самый разгар зловредной колдовской деятельности. Из-за этого Бредовред потерял массу времени и вот теперь оказался в страшном цейтноте.

Итак, колдун стоял над кроваткой с бархатным пологом и кровожадно глядел на пестрый и пушистый живой шарик, что так уютно свернулся на синих бархатных подушках.

– Паршивое кошачье отродье! – прошипел колдун. – Вот кто во всем виноват!

Котишка не проснулся, а только замурлыкал во сне.

– Все равно погибать, так хоть потешу себя напоследок, сверну коту шею, – пробормотал Бредовред, и его длинные костлявые пальцы потянулись к Мяуро. А тот, как по заказу, не просыпаясь, перевернулся на спину, растопырил все четыре лапы да так прямо и подставил колдуну горло. Но Бредовред вдруг передумал.

– Не стоит, – сказал он. – Какой от этого прок? Да и успею еще, уж на это время найдется.

Колдун вернулся в лабораторию и сел за стол. Он решил написать завещание.

На лежавшем перед ним листке вскоре появились строки, написанные вычурным кудрявым почерком:

Бредовред перестал писать и принялся грызть ручку, которая вместо чернил была наполнена синильной кислотой (Синильная кислота – яд, цианистый калий.).

В расцвете лет… вздохнул он. – Я так молод по сравнению с моими коллегами… И уж конечно, я слишком молод, чтобы отправиться в ад.

Тетке колдуна, ведьме, было уже под триста, но она еще бодро трудилась на своем поприще.

Бредовред слегка вздрогнул – это котишка вдруг вскочил на письменный стол и зевнул, жеманно высунув язычок, потом вольготно потянулся, выгнул спину и чихнул несколько раз кряду.

– Фу-фу-фу! Чем это здесь так противно пахнет? – сказал Мяуро. С этими словами он преспокойно уселся прямо на завещание и принялся умываться.

– Как спалось, господин камерный певец? – раздраженно спросил колдун и спихнул котишку с листка с завещанием.

– Не знаю, – жалобно пропищал Мяуро. – Я всегда чувствую себя таким усталым. Сам не пойму, отчего. А кто к нам приходил, пока я спал?

– Никто! – буркнул Бредовред сердито. – Будь любезен, не мешай мне. У меня срочная работа.

Мяуро поднял нос кверху и принюхался.

– Очень, очень странный запах. Сюда приходил кто-то чужой.

– Что за ерунда! Не выдумывай! И все, хватит, теперь изволь молчать.

Кот начал умывать лапами мордочку, но вдруг замер и удивленно уставился на колдуна.

– Что стряслось, дорогой маэстро? У вас такой обескураженный вид.

Бредовред нетерпеливо отмахнулся.

– Ничего не стряслось! Послушай, оставишь ты меня наконец в покое или нет?