– Да и в девятнадцатом веке это те еще цветочки, – ответила мисс Хэвишем, опираясь на кухонный стол, чтобы не упасть. – Находила я хороших служанок, но они не задерживались у меня. Их соблазняли те самые, ну, ты понимаешь, злодеи.

– Злодеи?

– Мужчины! – прошипела Хэвишем. – Лживый пол. Попомни мои слова, дитя, если поддашься их чарам, до добра это тебя не доведет. А они умеют обольщать как змеи, поверь мне!

– Попытаюсь удержаться, – пообещала я.

– И строго храни целомудрие, – сурово сказала мне она.

– Тут и говорить нечего.

– Хорошо. Могу я одолжить у тебя эту вещь?

Она указала на принадлежавшую Майлзу Хоку куртку «Суиндонских молотков». Затем, не дожидаясь ответа, надела ее, заменила фату форменной кепкой ТИПА и с удовлетворением спросила:

– Выход здесь?

– Нет, это дверца в чулан. А выход на улицу там.

Мы открыли дверь и нос к носу столкнулись с моим домовладельцем, который как раз собирался постучать.

– Ага! – прорычал он. – Нонетот!

– Вы дали мне время до пятницы, – сказала я.

– Я отключаю воду. И газ тоже.

– Не имеете права!

– Плати шесть сотен или гони дронта версии «один-два», – осклабился он, – тогда, может, и не отключу.

Но его ухмылочка быстро сменилась страхом, когда мисс Хэвишем резким движением прижала его к стене, передавив тростью горло. Он закашлялся и попытался отбросить трость, но мисс Хэвишем умело его обездвижила – она чуть посильнее нажала, и он бессильно уронил руку.

– Слушай меня! – рявкнула она. – Еще раз побеспокоишь мисс Нонетот – будешь иметь дело со мной. Она заплатит тебе в срок, дрянь, вот тебе слово мисс Хэвишем!

Грубиян хрипел, силясь втянуть воздух, ведь трость мисс Хэвишем пережала ему дыхательное горло. Глаза его затуманились от страха, он только лихорадочно разевал рот и послушно тряс головой.

– Хорошо, – кивнула мисс Хэвишем, отпуская его.

Хозяин сполз на пол.

– Все мужчины мерзавцы, – подытожила моя наставница. – Видишь, какие они?

– Не все же они такие, – попыталась я разубедить ее.

– Чушь! – отрезала мисс Хэвишем, спускаясь по лестнице. – Этот еще не худший. По крайней мере, не пытался подольститься. На мой взгляд, он вовсе не так уж и плох. Машина у тебя есть?

При виде замысловатой раскраски моего «порше» у мисс Хэвишем брови полезли на лоб.

– Я его уже таким купила, – объяснила я.

– Вижу, – проворчала, неодобрительно поджав губы, мисс Хэвишем. – Где ключи?

– Может быть, не стоит…

– Ключи, девочка! Помнишь правило номер один?

– Делать все в точности так, как вы говорите.

– Строптивая, – слегка улыбнувшись, заметила она, – но память у тебя хорошая!

Я неохотно протянула ей ключи. Хэвишем, сверкнув глазами, схватила их и бросилась на водительское место.

– Двигатель четырехцилиндровый? – возбужденно спросила она.

– Нет, – ответила я. – Стандартный, один и шесть десятых литра.

– Ничего! – фыркнула моя наставница, дважды нажав на педаль газа и повернув ключ. – И такой сойдет.

Мотор взревел. Хэвишем улыбнулась мне и подмигнула, а потом разогнала двигатель до красной отметки, дернула переключатель передач и отпустила сцепление. Под оглушительный визг покрышек мы вылетели на дорогу. Машина виляла задом из стороны в сторону, пока бешено вращающиеся колеса не приземлились на асфальт.

Нечасто мне приходилось испытывать страх. Когда мы шли в атаку под ураганным огнем русской артиллерии, меня охватило какое-то странное чувство нереальности, отстраненности, все происходящее казалось скорее неестественным, чем страшным. Не рискну назвать приятным свое первое столкновение с Аидом в Лондоне, да и второе, на крыше Торнфильд-холла, тоже. Так же неуютно я чувствовала себя во время погони за вооруженным преступником и не ощущала особой радости, дважды оказавшись под дулом пистолета.

Но ни разу я не была так близка к неминуемой гибели, как во время поездки с мисс Хэвишем. Мы, наверное, нарушили все правила дорожного движения, какие только есть на свете. Едва не сбили нескольких пешеходов, чудом обошли машины и дорожные столбы и проскочили на красный свет три перекрестка, пока мисс Хэвишем наконец не остановилась, чтобы пропустить тяжелый грузовик. Она мечтательно улыбалась, и, хотя неслась, не соблюдая никаких правил, точно решив покончить счеты с жизнью, в ее манере вести машину присутствовала некая непостижимая утонченность и изящество. Когда я уже решила, что нам не миновать почтового ящика, она нажала на тормоза, переключила передачу – и мы впритирку прошли мимо огромной чугунной болванки.

– Карбюратор немного разбалансирован! – крикнула Хэвишем, перекрывая испуганные вопли пешеходов. – Давай посмотрим, ладно?

Она потянула ручной тормоз, и мы вильнули вбок, перевалив через бордюрный камень и едва не въехав в открытое кафе, так что сидевшая в нем стайка монахинь с визгом бросилась врассыпную. Хэвишем выбралась из машины и открыла капот.

– Ну-ка прибавь обороты, девочка! – крикнула она.

Я сделала, как мне велели, криво улыбнувшись одному из посетителей кафе, а тот в свою очередь злобно уставился на меня.

– Ей так редко выпадает случай поразвлечься, – развела руками я, а Хэвишем тем временем села обратно на водительское место и завела мотор, обдав посетителей кафе облаком вонючего выхлопа.

– Вот так-то лучше! – крикнула моя наставница. – Слышишь? Намного лучше!

Но у меня в ушах стоял только вой полицейской сирены.

– Господи! – прошептала я.

Мисс Хэвишем больно ущипнула меня за руку.

– За что?

– За богохульство, вот за что! Только одно я ненавижу больше мужчин – богохульство! А ну с дороги, безбожные язычники!

Несколько человек на пешеходном переходе в панике кинулись в разные стороны, возмущенно грозя нам кулаками, а Хэвишем как ни в чем не бывало пролетела мимо них. Я оглянулась и увидела голубой маячок полицейской машины, которая неслась за нами под вой сирены. Она, не сбавляя скорости, стала заворачивать за угол, а полицейские спешно начали пристегиваться. Мисс Хэвишем отпустила сцепление, мы сделали крутой левый разворот, пронеслись по тротуару, едва не сбив мамашу с коляской, и влетели на парковку. Промчались между рядами машин, но тут единственную дорогу нам перегородил фургончик. Мисс Хэвишем нажала на тормоза, дала задний ход и сумела развернуться на месте.

– Может быть, нам лучше остановиться? – спросила я.

– Чушь, девочка! – отрезала моя наставница, ища пути к отступлению. Полицейские в это время чуть ли не носом тыкались в наш задний бампер. – Только не сейчас, накануне распродажи! Вперед! Держись!

Удрать с парковки и не попасться мы могли, только протиснувшись между двумя цементными столбами, блокировавшими выезд, причем мне казалось, что моя машина там неминуемо застрянет. Но у мисс Хэвишем оказался более наметанный глаз, и мы проскочили между ними, вылетели на газон, впритирку обогнули статую Брунела[20], проехали в обратном направлении по улице с односторонним движением, затем вильнули в переулок, пронеслись мимо стелы в память самоотверженных медсестер и сиделок, вторглись в пешеходную зону и наконец, заскрежетав тормозами, остановились у огромной очереди на Суиндонскую Книговсяческую распродажу. Городские часы только что пробили полдень.

– Вы чуть не задавили восемь человек! – выдохнула я.

– По-моему, дюжину, – отозвалась Хэвишем, открывая дверь. – А потом, нельзя чуть не задавить. Либо давишь, либо нет, а я никого из них даже не поцарапала!

За нами остановилась полицейская машина с вмятинами на боках – наверное, цементные столбы постарались.

– Я больше привыкла к своему «бугатти», – поделилась моя наставница, отдавая мне ключи и захлопывая дверь. – Но машинка неплохая, правда. Лучше всего коробка передач.

Я знала обоих полицейских, и преследование их явно не позабавило. Местная полиция не жалует ТИПА, и мы отвечаем им взаимностью. Они всегда рады подловить кого-нибудь из нас. Парни внимательно смотрели на мисс Хэвишем, соображая, как получше выразить словами свое возмущение ее наглостью: такого вопиющего пренебрежения правилами дорожного движения им давно видеть не приходилось.