– В меня она пошла, – с любовью посмотрел Чапай на дочь.

Инесса Кальвинскене, по всей вероятности, давно вынашивала свой план, обдумывая, как прибрать к рукам богатства Василия Ивановича и оставить наследство своим сыновьям. Надо отдать ей должное, она немало поработала для увеличения этого богатства, и Чапай обязательно выделил бы ей долю, обеспечив Стасюсу и Пранасу безбедное существование, даже если бы они больше никогда не ударили пальцем о палец. И работа бы у них была – если бы дружили с Василием Ивановичем. Но Инесса хотела заполучить все, хотя всегда утверждала обратное, да еще и Аньку обвиняла в чрезмерной жадности. Прикинув расклад сил, Иван принял ее сторону. Степана в расчет никто не принимал, да ему по большому счету было все равно, кто в семье главный – были бы деньги лично у него.

И отца заменили на его троюродного брата, внешне очень похожего на Чапая, самого же Василия Ивановича оставили в клинике в Латвии, куда он ездил навестить последнюю жену. Инесса хорошо заплатила, чтобы Чапая, так сказать, взяли тепленьким не отходя от кассы. Когда мы освободили его в подземелье, он не помнил, как там оказался, – препарат, который ему вкололи, частично отшиб память. Он прекрасно помнил то, что было много лет назад, год, месяц, но не мог восстановить событий последних дней. Вместо них получался провал. Он пришел в себя в подземелье, не представляя, как там оказался и где вообще оно находится. Но теперь это все позади.

Анькина мать содержалась в клинике с одобрения Чапая. Свою неуемную тягу к сексу Анька унаследовала от нее. Но мать пошла гораздо дальше. Именно она в свое время обучила азам половой жизни пасынка Ивана и старшего сына Инессы, не говоря уже о том, что прыгала в постель ко всем работникам мужского пола, нанятым Чапаем, долго пребывавшим в неведении. Первой узнав о происходящем, Кальвинскене убедила Василия Ивановича, что его жене, которую он, кстати, хотел прикончить собственными руками, требуется лечение. Вначале ее пытались лечить дома, но добиться нужного результата там не было возможности. И ее отправили в Прибалтику – вначале в Литву, где раньше работала сама Инесса, а потом перевели в Латвию, куда, после создания клиники, в которой довелось побывать и мне, перешли на работу несколько знакомых Инессы. Но для всех Катерина умерла. Так было удобнее Чапаю и, конечно, Инессе, надеявшейся вступить с ним в официальный брак. Но Василий Иванович, вначале вроде бы согласившийся на это, потом заявил, что лишний штамп в паспорте ставить он не желает. И так достаточно. И зачем им жениться? Можно жить и без официальной регистрации.

Инессу подобный подход задел за живое. Она так старалась. И перед смертью призналась в убийстве двух первых жен Василия Ивановича. Деталей мне не рассказывали, просто сообщили, что она выдала все, только бы сделать Чапаю больно.

Я спросила, как она умерла.

Инесса погибла в пирамиде вместе с теми, кто остался ей верен до конца. Как ни жалко было Василию Ивановичу губить это сооружение, гробницу в стиле фараонов пришлось взорвать, но ничего, скоро отстроят заново, еще лучше, чем прежняя.

Чапай предложил Инессе провести переговоры, когда уже всем стало ясно, что побеждает он и его люди, вставшие на его сторону после того, как он объявил о своем возвращении и рассказал о том, как попал в заточение. Инесса вышла из пирамиды, где засела, обороняясь. И они поговорили напоследок, стоя, как два полководца, между своими войсками. Она ему высказала все свои обиды. И объяснила, почему пошла против него… Он ее не любил, а месть женщины может быть страшной. Месть отвергнутой женщины.

Но и эти переговоры Инесса вела в первую очередь не для того, чтобы высказать Чапаю все, что о нем думает, и не для того, чтобы заключить с ним соглашение. Она понимала, что все равно ее ждет смерть – Чапай не простит того, что она с ним сделала. Он вообще не умеет прощать.

Она давала возможность скрыться своему старшему сыну и Ивану, выбиравшимся из пирамиды по подземному ходу, выкопанному по приказу Инессы строителями, которым она потом собственноручно навсегда закрыла рты. Чапай про этот ход не знал, но подобную возможность предусмотрел. Его бойцы были расставлены не только по территории усадьбы, но и за ее пределами.

Ивана с Пранасом встретили совсем не дружеские объятия.

– И где они сейчас? – спросил Артур.

– А там, откуда вы меня спасали, – сообщила Анька. – В подземелье. Нельзя же поднимать руку на брата! Или сына. Пусть посидят там с Пранасом, подумают о смысле жизни. А потом, может, и используем их, одумавшихся и осознавших свою вину. В общем, там видно будет.

Затем Анька достала из кармана кредитную карточку и листок бумаги, заполненный мелким шрифтом.

– Это тебе, Лерка. Я свои обещания выполняю. На счете – сто тысяч долларов. На листке описано, что и как делать. Ты-то ведь, как я понимаю, даже ни разу не была в западном банке. За границу в первый раз и то благодаря мне выехала.

Я кивнула и поблагодарила Аньку. А что я еще могла сказать?

– Лерка, ты, кстати, можешь мне еще понадобиться. И наверняка понадобишься. Так что я тебе в скором времени позвоню. А ты пока подумай, что тебе еще хочется. И ты, Артур. Вы же знаете, что я плачу щедро. Тем, кто мне верен.

По пути домой мы долго не произносили ни звука, а потом Артур поинтересовался, что я намерена делать дальше.

– Жить, – пожала плечами я, помолчала немного и добавила: – Но предпочла бы больше никогда не видеть Аньку. Всю их шайку-лейку.

– Я тоже, – кивнул Артур. – Но, наверное, не получится.

– Может, вместе что придумаем?

– Может быть… Кстати, я на твоем месте перевел бы денежки на другой счет, о существовании которого Анька бы не знала, – заявил Иванов.

Я была полностью согласна с Артуром.

Для более продуктивного обсуждения дальнейшего плана действий мы купили пару бутылок водки и одну вина, а также пакет апельсинового сока для Костика, зашли за ним и за Лехой и оказались в моей квартире, где намеревались проводить это самое обсуждение.

У меня в большой комнате на диване, потягивая пиво из банок, сидели Артем Комиссаров и его верный сподвижник Дима.

Мы опешили.

– Да вы проходите, присаживайтесь, – широким жестом пригласил Комиссаров, чувствовавший себя как дома.

На деревянных ногах мы проследовали к свободным креслам. Как эти двое сюда попали? Никаких следов взлома я на двери не заметила: за последнее время была приучена смотреть – Анькина школа. Или бандерлог – такой специалист, что откроет любую дверь? А не мог ли он каким-то образом сделать слепки с моих ключей, когда тут пасся? Теперь я была готова поверить во что угодно.

– Вот что, голуби, – начал свою речь Артем. – Ничего в жизни не бывает просто так.

Я смотрела на него и поражалась. Это был тот Комиссаров, которого я видела во время нашей первой встречи – сильный и волевой мужчина. Но, боже, что же теперь станется с нами со всеми?! Как мне уберечь сына?!

– Пришла пора отработать новую машину, Лера, – обратился ко мне Артем. – И все твои шалости. Теперь ты будешь делать то, что скажу я. Поняла?

И посмотрел на Костика.

Я кивнула. А что мне еще оставалось делать? Сын для меня дороже всего на свете. Я должна обеспечить его безопасность.

– Для начала вы с Артуром освободите из подземелья чапаевского дворца Ивана с Пранасом, – спокойным голосом продолжал Комиссаров. – Пойдете, так сказать, по проторенной дорожке, – Артем хмыкнул. – Леха обеспечит все необходимое.

Я взглянула на своих соседей. Если встреча в моей квартире с Артемом и Димой в первый момент шокировала их, теперь они воспринимали происходящее в порядке вещей. По всей вероятности, они собирались делать именно то, о чем говорил Комиссаров, причем безоговорочно выполнять его приказы. Но почему?! Какие средства давления на них нашел Артем?

Когда я посмотрела на соседей, они оба опустили глаза. В чем дело, черт побери?! Заметив мой непонимающий взгляд, Артем усмехнулся.