Равиль хорошо знал ситуацию в регионе и был уверен, что заказчика нужно искать не в Новосибирске. Как и везде, здесь была острая конкуренция между крупными торговцами обувью, но велась она в рамках принятых всеми правил, в сфере ценовой политики и качестве обслуживания покупателей. Те, кто пытался ослабить позиции конкурента неконвенциальными способами, быстро оказывались не у дел. В Новосибирске все знали всех, при желании компромат можно было найти на каждого и подставить по полной программе. Да и не было в городе фирмы, которой «Терра» встала бы так уж поперек горла. Можно было предположить, что новосибирская прокуратура таким образом чутко отреагировала на политику президента Путина — восприняла ее как сигнал к началу наступления на крупный бизнес. Но тоже не сходилось. «Терра» была не той компанией, на преследовании которой можно заработать политические очки, в Сибири есть фирмы куда крупнее.

— Получается, что дело местное, настучал кто-то из своих, — заключил Герман. — Кто из твоих людей знал о сделке? Может, выгнал кого-то, а тот со зла?

— Об этом я хотел спросить у тебя, — ответил Равиль. — За своих я ручаюсь. Свои знают больше и настучали бы громче. Ничего нет. Знают только, что был трансферт по письму и название фирмы.

— Документы изымали по описи?

— А как же! Сложили все в коробки и записали в протоколе: двадцать коробок. Вот и вся опись. Тут не Москва, Герман, власти с нами не церемонятся.

— Двадцать коробок? — переспросил Герман. — Долго им придется искать письмо.

— Очень долго, — с хитроватой улыбкой подтвердил Равиль. — Сто лет. И все равно не найдут. Потому что его там нет.

— Где оно?

— У меня дома. Я его сразу изъял. И всю информацию из базы данных стер. Как только узнал, что будет обыск. Только не спрашивай, откуда узнал. Город у нас маленький, все друзья и друзья друзей.

— Значит, проблема снята? Зачем же я прилетел?

— Проблема не снята, пока не узнаем, откуда заказ, — возразил Равиль. — Для этого ты и прилетел. Завтра у губернатора прием по случаю дня рождения его жены. Ты приглашен. Следователь прокуратуры тоже. Непросто было это устроить. Пообщаетесь в неформальной обстановке. Обрати, кстати, внимание, в каких туфлях будет жена губернатора.

— В наших?

— А то!..

Прием был в загородной резиденции губернатора на берегу Оби. На газоне перед домом установили просторный шатер из белой шелковистой ткани с тремя десятками богато сервированных овальных столов, каждый на шесть персон, со светильниками с вмонтированным в них мощными нагревателями. На столах стояли таблички с фамилиями гостей. Рядом была небольшая эстрада, помост для танцев и другой шатер, поменьше, для музыкантов.

Пока гости съезжались, на эстраде играл струнный квартет из Новосибирского академического театра оперы и балета. Прием обслуживали человек тридцать молодых официантов в черных фраках и широких красных шелковых поясах, что делало их похожими на музыкантов из академического оркестра. Казалось, что вот сейчас они разнесут шампанское, поднимутся на сцену и сыграют Вивальди. Потом квартет сменила московская группа «Иванушки-интернешнл» к полному восторгу жен и дочерей солидных гостей. Вел прием популярный телеведущий музыкальных программ ОРТ. Он путал имена, глупо и некстати острил, купался в восхищенных, как казалось ему, взглядах, не замечая, что интерес, который вызвало его появление, быстро сменился снисходительными усмешками, в которых читалось: ну-ну, мы подозревали, что ты недоумок, но не думали, что такой.

Самодостаточность знающего себе цену сибирского купечества, пробыв в глубоком подполье без малого сто лет, явила себя во всем великолепии смокингов, окладистых бород, вечерних туалетов и бриллиантов супруг.

По странной случайности места Германа и следователя прокуратуры, недавнего выпускника юридического факультета, оказались рядом. Малый он был неглупый, быстро сообразил, чему обязан приглашению на этот прием, и проникся к Герману уважением. Между стерляжьей ухой с расстегаями и молочным поросенком с гречневой кашей они вышли покурить на берег Оби. И тут следователь, взволнованный обстановкой приема, сам заговорил о деле и с душевной доверительностью заверил Германа, что тому не о чем беспокоиться. Прокурор никакого значения этому делу не придает, иначе его поручили бы более опытному следователю. Дело инициировано из Москвы, а обыск в офисе «Планеты» проведен только для того, чтобы доложить в Москву о принятых мерах.

Из Москвы означало — из Генеральной прокуратуры. И это было куда серьезнее, чем если бы инициатива исходила от местного прокурора.

Значит, и утечка информации произошла из Москвы. От кого? О той давней сделке знали только Герман, придумавший схему перевода, и финансовый директор «Планеты», подписавший письмо. Даже Борщевский не знал.

И лишь в самолете, вылетевшим ночным рейсом в Москву, Герман вспомнил, что в курсе был еще один человек.

Иван Кузнецов.

Ситуацию на московской центральной таможне удалось разрулить без особого напряга. Как выяснилось, при неплановой проверке оперативники Таможенного комитета обнаружили отсутствие документов об уплате сбора на партию кожаной обуви из Германии. Это и явилось основанием для того, чтобы опечатать склад. Герман не стал выяснять, куда подевались платежки — сами затерялись или были кем-то изъяты из пакета документов. Из центрального офиса «Терры» привезли с курьером дубликаты, вопрос снялся.

Подобные накладки были не редкость. Герман не обратил бы на это внимания, если бы не обыск в Новосибирском офисе. Одновременность этих двух наездов могла быть случайностью. А могла и не быть.

С Таможенным комитетом Герману часто приходилось иметь дело. С одним из руководителей у него сложились неплохие деловые отношения. Как и раньше, при коммунистах, так и в демократической России, деловые отношения предполагали не взятки, а оказание друг другу взаимных услуг. Таможенник помогал Герману решать возникающие проблемы, Герман оплачивал его дочери обучение на факультете славистики в Сорбонне. Чтобы придать делу пристойный, не вызывающий ненужных вопросов вид, дочь была оформлена сотрудницей рекламного отдела и отправлена в Париж для повышения квалификации. Понятно, что такая фирма, как «Терра», ну никак не могла обойтись без слависта с дипломом Сорбонны, она бы немедленно разорилась. Какие вопросы?