— У тебя другие идеи есть? — поинтересовался Славка, приваливаясь к стене рядом с золотой ладонью.

Рик промолчал.

— У меня есть вопрос, — сказал Алешка. — Почему — ты?

Альку словно кто-то ударил в живот, такой болью отозвалось понимание: вот сейчас Алешка начнет спорить, убедит Славку и сам останется в этой пещере.

Славка подумал, потом предположил:

— Ну, может потому, что это моя идея.

— А ты помнишь, почему ты выбрал именно Даня? — морщась, словно от боли, поинтересовался Алешка.

Славка отвернулся. Да, тут его загнали в угол. Одна из причин, по которой выбор пал на Даня: он самый слабый боец. Если то решение было правильным, значит, должны остаться либо Алешка, либо Влад. Останься он сам — это равносильно признанию, что он ошибся. А это просто невыносимо. Интересно, почему Алешка смолчал там, в огненном кругу? Но спрашивать Славка не будет, раз тот не говорит сам.

Снова бросить кого-то на верную смерть — шансов на спасение практически нет — трудно, не поднять такой груз. Остаться самому — страшно, безумно страшно.

«Кого-то», — то ли усмехнулся, то ли всхлипнул про себя Славка. Оставить Влада и спасти Алешку, только потому, что он друг, — подлость. И если собственную слабость Славка еще как-то смог бы пережить, то Алешка бы на это уж точно не согласился. Или согласится? Когда его избили на поле Дарла, Алешка выбрал жизнь...

От этих мыслей у Славки закружилась голова, и он прислонился лбом к каменной стене, спрятал лицо от ребят. Рядом светилась золотая ладонь, и вся ненависть к дридам, которая скопилась в нем, обрушилась на этот рисунок. Он показался ему капканом, намертво прикусывающим руку. Стало понятно, как звери перегрызают себе лапу, уходя из ловушек, как терпят боль, но не остаются. Такой силы злоба поднялась в душе, что Славка в этот момент тоже мог отсечь себе руку — да только это не помогло бы, обрубок к рисунку не приставишь. Что же сунуть тебе в зубы, капкан?

Славка вытянул из-за пояса нож, несколько секунд рассматривал лезвие, а потом с силой полоснул себя по ладони. К нему рванулся Алешка, но Славка отпихнул его локтем и приложил окровавленную ладонь к рисунку. Выход открылся. Мальчик отвел руку, очень медленно ... Кровь пузырилась на золоте, словно вода на раскаленной сковороде, целую минуту — и все это время проход оставался открытым. А потом она выкипела, и камни сошлись.

— Пошли, быстро, — сказал Славка, с силой надавливая порезанной ладонью на рисунок.

Аля в темноте провела рукой по камню — сплошному, ни щелочки, ни трещинки, даже с этой стороны. Ребят не видно, звучали только голоса.

— А хвост саламандры я потерял, — признался Рик.

— Да мы все сумки где-то там, на берегу бросили, еще когда звезды появляться начали, — усмехнулась Сима.

— Хоть оружие осталось, — заметил Славка.

— У меня еще спички и фляга, — посчитал Рик.

— Вот и посвети хотя бы спичками, — попросила Сима.

Послышался треск рвущейся материи, потом она сказала Славке:

— Дай руку, перевяжу.

— Рисунки на потолке не увидим, — вздохнула Аля.

— Пойдем наугад, — отмахнулся Рик.

— Ага, раз уже пришли, — подал голос Влад.

— Все, — Сима закончила перевязку.

— Выход где-то рядом. В книге написано было, что из Сердца Лабиринта почти сразу наружу попадали.

Двинулись, держась руками за стены и спотыкаясь в темноте. Аля чувствовала себя очень спокойно, словно исчерпала свой лимит на удивление и страхи, вот только клонило в сон. «А, мы же как раз на ночлег устраивались!» — вспомнила она охапки травы на берегу. Рик иногда зажигал спички, поднимал руку к потолку, пытаясь рассмотреть рисунки, и шепотом ругался. «Еще пару раз свернем, и буду просить о привале», — решила девочка, налетая на шедшего впереди Влада. Тот чертыхнулся, не оборачиваясь.

После первого поворота туннель оказался ненормально длинным, во всяком случае, так показалось Альке, засыпавшей на ходу. «Где этот чертов второй поворот!» Она споткнулась и снова стукнула Влада по спине.

— Аля, блин!

«Ну, относительно вежливо», — констатировала девочка, нашаривая рукой стену.

— Свет, — без удивления в голосе сказал Рик.

Аля подняла голову: действительно, свет, — неяркий, очень далекий.

Выползать пришлось через узкую щель, обрамленную колючими кустами. Ветки цеплялись за ткань, оставляли на коже тонкие вспухающие царапины. Не было ни малейшей площадки, даже ногу не поставить, и пришлось сразу катиться к подножию холма. Очень неудобный оказался выход.

Аля встала, отплевалась от земли, и лизнула царапину на запястье. Все молчали: перед ними отражала красное вечернее солнце река, и знакомая ива полоскала в воде листья. Не хватало только воткнутой палки, но Алька вспомнила, что Славка ее выдернул. Девочка вдохнула прохладный вечерний воздух и решила: «Ну и черт с ней, с этой ивой. Спать хочу!»

— Сплюю-у! — подразнила далекая птица.

«Зараза», — обиделась Аля. И тут до нее дошло — птица, настоящая, живая!

— Вышли! — заорал Рик. — Слышите? Вышли!!

— Никогда так не радовался комарам, — хлопнув себя по шее, заметил Влад.

«Все равно! Спать!»