— Давай я впереди пойду. Если что, ты же меня все равно не удержишь.
Алешка помотал головой. Склон становился то круче, то положе — и тогда переводили дыхание. Вскоре внизу показалась зелень: низкорослый кустарник цеплялся изо всех сил за тонкий слой почвы.
— Там передохнем, — кивнул Алешка.
Аля не ответила. «Вымоталась», — с тревогой подумал мальчик.
Когда до кустов оставалось совсем немного, Алешка попал ногой в незаметный под слоем камушков горный ручей и покатился вниз, успев крикнуть Альке:
— Осторожно!
Приземлился неудачно, больно ударился локтем и получил по ребрам. Аля торопливо обогнула ручеек:
— Жив?
— Угу, — Алешка посмотрел на разбитый локоть. Попытался пощупать ребра — вроде бы целы, вздохнул с облегчением. — Зато у нас есть вода, — кивнул в сторону ручейка.
Капли просачивались через россыпь гальки, срывались со склона на широкий камень и скапливались в небольшой выемке. Вода оказалась очень холодной, даже зубы ломило. Алешка смочил ладонь, прижал к горевшему от боли локтю.
Аля села, прислонилась спиной к скале. «Устала?» — хотел спросить Алешка, но вовремя прикусил язык, представив кучу язвительных комментариев. Сказал вместо этого:
— Интересно, что за шарик такой у Волка был?
Девочка равнодушно пожала плечами. Алешка заткнулся. Чувствовал он себя неловко: о чем говорить, не знал, а молчать было глупо. Равномерно капала вода, отмеряя время.
— Надо спускаться, — Алешка поднялся.
Дальше идти стало легче, и вскоре пологий склон, поросший травой, привел их в небольшую долину. Аля восхищенно выдохнула. С невысокого уступа струился водопад, разбрызгивая водяную пыль и переливаясь радугами. Поблескивало небольшое озерцо, поросшее по берегу травой, прозрачное до самого дна. Лишь там, где вода билась о скалу, дно не просматривалось — то ли глубоко, то ли мешала густая тень. Аля подставила ладони под струи:
— А тут намного теплее, чем тот ручеек! — крикнула она.
Алешка рассеянно кивнул — есть хотелось зверски. Но припасы остались во вьюках, притороченных к седлу, а насчет грибов-ягод он испытывал большие сомнения, — как знать, какие тут съедобные, а какие нет?
Девочка оглянулась, потом неуверенно попросила:
— Отойди за рощицу, а? Ни разу не мылась под водопадом.
Алешка углубился в лесок, стараясь не вслушиваться в плеск воды. Воображение оказалось менее воспитанным и рисовало одну сцену за другой. Мальчик рассердился на себя и тут же подумал: «А Влад бы точно оглянулся!» Эта мысль одновременно и раздосадовала, и как-то успокоила. Алешка сел под сосну, рассеянно сорвал веточку и прикусил иголку. Вкус хвои наполнил рот горечью, как раз под стать мыслям. Лес Алешке не нравился — мало ли кто тут может водиться! А вдруг хищники? Мальчик торопливо пошарил по мешочкам, висевшим на поясе: нашлись только спички. Даже ножа нет. Вот уж встряли, так встряли!
Что-то радостное завопила Алька, за шумом воды не разобрать. Мальчик не выдержал, встал и отвел вниз еловую лапу. Водопад был далековато, но Алешка рассмотрел тоненькую фигурку. Девочка медленно поворачивалась в струях воды, вскинув руки. У Алешки перехватило дыхание. Ему приходилось видеть обнаженное девичье тело — на фото в журналах и в Интернете, по телевизору. Но это же была Алька! Такая упрямая, независимая, язвительная… и такая недосягаемая. Девочка шагнула из-под водопада. Неглубокое озерцо едва прикрывало ее по пояс. Солнечные блики на поверхности воды мешали смотреть, но Алешка не отворачивался. Аля собрала двумя руками волосы в короткий «хвостик» и принялась отжимать, подняв острые локотки. Так и двинулась к берегу... Алешка отбежал подальше и рухнул под сосну, торопясь унять бешено колотившееся сердце. Чувствовал он себя последней скотиной: так не оправдал Алькиного доверия. Закрыл глаза — и темнота вспыхнула игравшим на мокрой коже солнцем…
Девочка неторопливо вытерлась рубашкой. Она ни капли не стеснялась, балансируя на теплом камне. Была уверена — уж Алешка-то ни за что не станет подглядывать. Аля с досадой тряхнула мокрыми волосами. Вот черт, она не интересует Алексея даже просто как девочка. Оглянулась — в лесу не дрогнула ни одна ветка. Ну раз так, то еще и одежду не помешает сполоснуть.
— Можешь выходить! — закричала Аля на всю долину.
Вдалеке послушался шум раздвигаемых веток. «Ну конечно, уперся аж на другой конец леса», — с досадой подумала она. Нет, Аля вовсе не хотела, чтобы Алешка увидел ее голой, но было ужасно обидно, что он даже не пожелал этого сделать.
Когда мальчик подошел, Аля уже сидела на солнце, пытаясь высушить одежду прямо на теле. Он сел рядом, сорвал травинку, пожевал и выплюнул:
— Есть охота, — зевнул и вытянулся на траве.
Девочка с досады чуть не разревелась. Вот — что и требовалось доказать, ни капельки она его не интересует!
…Алешка искоса поглядывал на Алю. Она сидела, упершись руками в землю и чуть откинувшись назад. До середины икры загорели, а дальше ноги остались молочно-белыми. Рубашка съехала до середины бедер, облепила влажным подолом. Алешка воровато отвел взгляд: еще заметит. Глупо ляпнул про еду, зачем — ведь есть все равно нечего.
— Не думаю, что нам нужно идти дальше, — сказал он, стараясь, чтобы звучало как можно серьезнее. — Все равно непонятно, где мы находимся, может, только хуже сделаем. Подождем.
— Чего? — безжизненно отозвалась Аля.
«Что с ней? Так устала, или от голода?» — испугался Алешка ее тона.
— Пока нас не «услышит» ведун.
Аля пожала плечами:
— Если они остались в горах, то он там не «слышит».
— Значит, выйдут из гор. Если Рик понял, что за штука была у Волка, Талем уж тем более сообразил! Наверняка знает, что делать и как нас искать.
Аля промолчала.
— У меня спички есть. Можем развести костер, быстрее высохнешь.
Девочка снова не ответила. Алешка поднялся и пошел за сушняком. В роще выместил на засохших ветках досаду на судьбу и злость на собственное поведение, и к месту привала вернулся почти спокойным. Аля все так же сидела, подставив лицо солнечным лучам. Когда костер разгорелся, Алешка стянул через голову рубашку, кинул Альке:
