В одно прекрасное и горькое утро мы были готовы. Репортеры полюбили меня снова. Нашу галантную компанию непрерывно фотографировали, пока мы грузились во флайеры. Они должны были доставить нас к подножию Серой Сестры, чтобы наша многолетняя команда, собравшаяся в таком составе несомненно в последний раз, пошла на штурм ожидающих нас серых лавандовых склонов, освященных ослепительными лучами солнца.

Мы приблизились к горе, и опять я подумал о том, сколько же может весить такая громада.

Я уже рассказывал о первых девяти милях подъема. Не буду повторяться. У нас ушло на это шесть дней и добрая часть седьмого. Ничего необычного не происходило. Туман и неприятные холодные ветры остались далеко позади.

Стэн, Малларди и я стояли, дожидаясь Дока и остальных в том месте, где на меня напала огненная птица.

— Пока наше восхождение напоминает мне пикник, — сказал Малларди.

— Угу, — пробурчал Стэн.

— И никаких птиц.

— Да, — согласился я.

— Ты не думаешь, что Док был прав и у тебя действительно были просто галлюцинации? — спросил Малларди. — Я, помнится, видел подобные штуки на Касла…

— Насколько я помню, — сказал Стэн, — это были нимфы в океане пива. Кому захочется добровольно повстречаться с огненными птицами?

— Это уж точно.

— Смейтесь, гиены, — сказал я. — Подождите, я на вас посмотрю, когда их прилетит целая стая.

К нам присоединился Док и стал оглядываться по сторонам.

— То самое место?

Я кивнул.

Он измерил уровень радиации и кучу еще каких-то параметров, но не нашел ничего необычного, что-то проворчал и взглянул на верх.

Мы сделали то же самое. А потом начали подниматься.

Три дня подъем был очень тяжелым, и нам удалось пройти только пять тысяч футов.

Когда мы расположились на ночлег, все так устали, что сон пришел очень быстро. Как и возмездие.

Он пришел опять, только стоял он на сей раз не так близко. Он горел футах в двадцати от меня, паря в воздухе и направляя острие своего меча на меня.

— Уходи, — повторил он трижды без всякого выражения.

— Убирайся к дьяволу, — попытался сказать я в ответ.

Он попробовал сделать шаг вперед. Но не сумел.

— Спускайся вниз. Отступи. Тебе нельзя идти дальше.

— И не мечтай, я все равно полезу наверх. До конца, до самой вершины.

— Нет. Идти дальше нельзя.

— Подожди, ты увидишь, — сказал я.

— Возвращайся назад.

— Если ты собираешься стоять здесь и следить за нашим движением, это твое дело, — сказал я ему. — А я буду спать.

Я подполз к Доку и потряс его за плечо, но когда я взглянул назад, мой пылающий посетитель исчез.

— В чем дело?

— Слишком поздно, — сказал я, — он был здесь и исчез.

Док сел.

— Птица?

— Нет, существо с мечом.

— Где оно стояло?

— Вон там, — показал я ему рукой.

Док достал свои инструменты и минут десять производил разные измерения.

— Ничего, — наконец сказал он. — Может быть тебе это приснилось.

— Угу, точно, — сказал я. — Спокойной ночи, — с этими словами я улегся спать, и на сей раз я спал спокойно без огненных визитов до утра.

Через четыре дня мы добрались до отметки в шестьдесят тысяч футов. Мимо нас проносились камни, словно артиллерийские снаряды, а небо напоминало огромный прохладный бассейн, где плавали бледные цветы. Когда мы поднялись на шестьдесят три тысячи футов, двигаться вперед стало заметно легче, и за два с половиной дня мы добрались до высоты семьдесят пять тысяч футов. Никакие огненные штуки не заявлялись ко мне в гости с требованиями повернуть назад. А затем появились непредвиденные трудности, совершенно естественные проблемы, которых нам хватало с лихвой и без огненных гостей. Мы вышли на большой горизонтальный шельф.

Он был, наверное, с четыреста футов шириной. Когда мы начали его переходить, оказалось, что он не примыкает естественным образом к склону горы, а ниспадает вниз, в огромную расщелину. Нам придется спуститься, футов на семьсот, прежде, чем мы сможем снова двигаться вверх. Хуже того, дальше нам придется подниматься по ровному, почти вертикальному участку, а он тянулся на мили. А вершины все еще не было видно.

— Ну, куда же мы пойдем? — спросил Келли, приближаясь ко мне.

— Вниз, — решил я, — и нам придется разделиться. Мы пойдем вдоль большой расщелины в разных направлениях, чтобы посмотреть, какая дорога лучше. Встретимся на середине пути.

Мы стали спускаться. Док, Келли и я пошли налево, остальные двинулись в противоположном направлении.

Через полтора часа наша тропа кончилась. Мы стояли на уступе, а под нами была пустота. За все время нашего спуска нам нигде не удалось найти хоть какую-то возможность для подъема. Я лег на уступ, свесив голову и плечи вниз, а Келли держал меня за ноги. Я постарался заглянуть как можно дальше вправо и вверх. Ничего подходящего мне увидеть не удалось.

— Надеюсь, остальным повезло больше, — сказал я, когда Келли с Доком втащили меня назад.

— А если нет?.. — спросил Келли.

— Нужно ждать.

Они нашли. Правда, довольно рискованный вариант.

Нигде не было удобного пути, ведущего непосредственно из расщелины наверх. Тропа кончалась у сорокафутовой стены, поднявшись на которую, можно было посмотреть вниз. Малларди, как и я, свесился вниз и смог рассмотреть, что делается футов на двести налево и на восемьдесят вверх, но, в отличие от меня, он нашел более-менее подходящий маршрут, ведущий на запад и вверх и исчезающий в неизвестности.

Мы переночевали в расщелине. Утром я укрепил страховочный конец в скале и с помощью пневматического пистолета полез наверх. Док страховал. Дважды я сорвался, но к ленчу смог проделать тропу на сорок футов. Потом я остался лелеять свои синяки, а Генри сменил меня. Через десять футов на смену ему пошел Келли, и мы все страховали его. Потом пришел черед Стэна и Малларди. Тогда на стене должны были находиться сразу трое, потом четверо. К закату мы поднялись на сто пятьдесят футов и все покрылись мелкой белой пылью. Было самое время принять ванну. Мы заменили ее ультразвуковым душем.

На следующий день, к ленчу, мы уже все были на стене в одной связке и, обнимая холодный камень, медленно, с трудом поднимались наверх, и старались не смотреть вниз.

К концу дня мы закончили самый трудный участок. Дальше уже можно было за что-то цепляться руками и чувствовать что-то (не так, чтобы очень много) под носками наших башмаков. Но этого, впрочем, было маловато для продолжения пути при отсутствии яркого дневного света. На ночь нам пришлось еще раз вернуться в расщелину.

Утром мы прошли стену.

Наш путь продолжал круто забирать вверх и шел все дальше на запад. Мы прошли милю и поднялись при этом на пятьсот футов. Со следующей милей мы преодолели футов триста. А еще через футов сорок над нами оказался выступ. Пользуясь пистолетом, Стэн забрался на него, чтобы посмотреть, что нас ждет дальше.

Он жестами позвал нас к себе, и мы последовали за ним; то, что мы увидели, вполне нас устроило.

Прямо перед нами было место, будто специально для лагеря предназначенное, хоть и несколько неровное, но зато достаточно широкое.

Путь наверх и дальше: мороженое, утренний кофе и сигарета после обеда. Место было красивым, просто роскошным: склон уходил вверх под углом градусов в семьдесят, с большим количеством маленьких уступов — хороший, чистый камень.

— Полный кайф! — сказал Келли.

Мы не стали ему возражать.

Мы хорошо поели и попили, и решили весь день посвятить отдыху. Мы находились в сумеречном мире, разгуливая там, где еще не ступала нога человека, и чувствовали свою уникальность. Было здорово просто вытянуться, расслабиться и попытаться забыть про свои синяки.

Я проспал весь день. А когда проснулся, небо было усыпано тлеющими огоньками. Я лежал, и мне не хотелось шевелиться. И сон пропал, столь великолепным был вид, простиравшийся надо мной. Пролетел метеор, оставляя за собой бело-голубой след. Потом еще один. Я обдумал наше положение и решил, что игра стоила свеч. Холодное, жесткое, прекрасное ощущение высоты охватило меня. Я пошевелил пальцами ног.