Алекс Мансин решил уйти в монастырь; он слышал, что есть такой в Кентукки.

О деньгах от торговли можно позаботиться; собак накормит владелец хижины — бедный байстрюк. Но это все мелочи.

Айронбэр повернулся и боком прошел по узкой тропе между скалами. Он шел вперед, а его способность читать следы возрастала и усиливалась, как в давно забытые дни в Арктике. Сейчас, входя в каньон, чувствовал, что скоро след оборвется.

Он не остановился, чтобы рассмотреть развалины, а шел в зону между обугленными кустами и травой, где следы на земле рассказывали о происшедшей схватке.

Он долго сидел на корточках, прежде чем заняться изучением места. Кусочки бирюзы, застывшая кровь…

Здесь случилось что-то жестокое.

Наконец, он встал и пошел к развалинам слева. Кто-то полз или кого-то тащили в том направлении. Он настроился и попытался осторожно прозондировать обстановку, но ничего не обнаружил.

Неясные образы бродили в его мозгу, когда Айронбэр приблизился к руинам. Он был как бы частью существа, придуманного Сэндсом, сформировавшегося здесь при символических обстоятельствах; чувствовал телепатическую энергию, чувствовал проклятья. Но все прошло. Он был подавлен, уничтожен и уже не мог идти дальше.

…И потом он увидел его, прижатого к стене возле угла развалин. Сразу трудно было сказать, дышит ли он, хотя глаза были открыты и смотрели на него.

Подойдя ближе, он увидел пиктограмму Зингера, нарисованную на стене его кровью. Это был большой круг с двумя точками рядом, окружающими третью. Ниже была выгнутая дуга.

Глубоко вздохнув, Айронбэр потряс головой: до того все было необычно и мощно. Вероятно это не продлится вечно. Жизнь — азартная игра. Но именно в этом мгновении было что-то высокое.