– …и это делает нас с тобой родственными душами, – продолжал Мерими. – Потому что я и сам точно такой же.

– Естественно, мне это было известно с самого начала. А теперь вернемся к тому, как вы собираетесь вытащить меня отсюда…

– Здесь есть кухня, из которой во двор ведет дверь, – сообщил мне Мерими. – Днем они готовят тут еду. Мы выйдем через эту дверь. Бармен – мой приятель, у нас не возникнет никаких проблем. А потом я отведу тебя к себе – кружным путем. Там сейчас вечеринка в самом разгаре. Можешь развлекаться сколько твоей душе будет угодно, а после ложись спать в каком-нибудь подходящем теплом уголке.

– Звучит соблазнительно, особенно в той части, где упоминается уголок. Спасибо.

Мы осушили свои стаканы, и Мерими спрятал дамочек в карман. Потом подошел к бармену, они о чем-то поговорили, бармен кивнул. А затем Мерими повернулся ко мне и глазами велел подойти к бару. Я встретил его у двери на кухню.

Он провел меня через кухню, и мы вышли через заднюю дверь в темную аллею.

Моросил мелкий дождь, и я поднял воротник куртки. Мерими повернул направо, я последовал за ним. На перекрестке нескольких аллей мы повернули налево, прошли между темными силуэтами мусорных баков, прошлепали прямо по громадной луже, так что я насквозь промочил ноги, и вышли на улицу где-то в самом центре следующего квартала.

Через три или четыре квартала и много минут мы поднимались по лестнице дома, в котором устроил свою штаб-квартиру Мерими. Из-за сырости на лестнице довольно противно пахло, а ступени у нас под ногами пронзительно скрипели. Уже снизу я услышал слабые звуки музыки, смешанной с голосами и смехом.

Мы пошли на эти звуки и вскоре оказались возле двери. Мерими представил меня некоторым из своих гостей. Я же довольно быстро нашел стакан, лед и какую-то выпивку, взял все это с собой и уселся в удобное кресло, чтобы поговорить и понаблюдать за происходящим, тайно надеясь, что веселье – вещь заразная и мне удастся допиться до такого состояния, что я окажусь в пустом темном месте, которое непременно где-то меня ждет.

Я, естественно, туда добрался, но только после того, как вечеринка докатилась до полного отпада. Поскольку все присутствующие усиленно стремились попасть туда же, куда и я, у меня не было ощущения, что я очень сильно от них отличаюсь. В дымке, винных парах и оглушительном шуме все казалось совершенно естественным, достойным и невероятно ярким, даже появление Мерими, одетого лишь в гирлянду из листьев и сидевшего на маленьком сером ослике, который, казалось, жил где-то в одной из задних комнат. За ними следовал ухмыляющийся карлик с парой цимбал.

Впрочем, на странную процессию никто не обратил внимания, кроме меня.

– Фред?

– Да?

– Пока не забыл… если ты проснешься утром, когда я уже уйду, запомни: бекон лежит в нижнем правом ящике холодильника, а хлеб – в шкафу слева. Яйца сам увидишь. Угощайся.

– Спасибо. Я запомню.

– И еще…

Он наклонился ко мне и тихо произнес:

– Я много думал.

– Да?

– О твоих неприятностях.

– И что?

– Не знаю, как лучше это сказать… Но, как ты думаешь, тебя могут убить?

– Вполне возможно.

– Тогда – имей в виду, это только на случай крайней необходимости – у меня есть знакомые определенного типа. Если… Если возникнет необходимость, ради твоей безопасности, чтобы какая-нибудь личность умерла раньше тебя, я бы хотел, чтобы ты запомнил номер моего телефона. Позвони, если возникнет нужда, назови имя и место, где этого человека можно найти. Попробую помочь. У меня есть парочка должников.

– Я… даже не знаю, что и сказать. Я вам благодарен. Надеюсь, мне не придется воспользоваться вашим предложением. Я не ожидал…

– Это самое малое, что я могу сделать, чтобы защитить капиталовложение твоего дяди Альберта.

– Вы знали о моем дяде Альберте? О его завещании? Вы никогда не упоминали…

– Знал о нем!.. Ал и я, мы учились вместе в Сорбонне. Потом мы продавали оружие в Африку и занимались всякими разными делами. Я профукал денежки, а он сберег свои и умножил их. Немного поэт, немного мерзавец. Такое впечатление, что это ваша семейная черта. Классические безумные ирландцы – все вы. О да, конечно, я знал Ала.

– А почему вы ничего мне не говорили тогда?

– Ты мог подумать, что таким образом я пытаюсь заставить тебя закончить университет. Это было бы нечестно, это означало бы вмешательство в право свободной личности на выбор. Однако теперь у тебя возникли такие проблемы, что я вынужден сказать тебе правду.

– Но…

– Достаточно! – воскликнул Мерими. – Да здравствует веселье!

Карлик изо всех сил ударил в цимбалы, а Мерими вытянул вперед руку. Кто-то протянул ему бутылку вина. Он откинул назад голову и сделал большой смачный глоток.

Ослик начал приплясывать.

Девушка с сонными глазами, сидевшая возле завешенной бусами двери, неожиданно вскочила на ноги, начала рвать на себе волосы, отдирать пуговицы от блузки, непрерывно выкрикивая при этом:

– Эвоэ! Эвоэ!

– Пока, Фред.

– Пока.

По крайней мере, я помню все именно так. Почти сразу после этого я погрузился в забвение, которое, как мне казалось, я мог потрогать рукавами.

Сон, который срывает с нас покровы забот, нашел меня позже в этом усыпанном пеплом и мусором месте, откуда все постепенно ушли. Я добрался до матраса в углу, устроился на нем поудобнее и пожелал потолку спокойной ночи.

А затем…

В раковину бежала вода, мыльная пена у меня на лице, в руке бритва Мерими и сам я в зеркале, туман медленно расходится, и появляется вулкан Фуджи.

И оттуда, расположившись в самой сердцевине недавней тьмы, возникло то, что я искал, освобожденное некой магической силой.

Вот так оно и было, во всей полноте. Мгновенное воспроизведение – только оно заняло куда меньше времени, чем требуется на то, чтобы поднять руку с бритвой к щеке и проделать дорожку посреди мыльной пены. Мой безымянный собеседник вновь связался со мной и на этот раз обещал мне вполне определенный результат. Я начал напевать себе под нос. Даже не слишком надежные обещания все-таки лучше, чем полная неясность.