— Нас не должны опознать. Потому во град пойдем ряжеными. Легче всего прикинуться каликами. Тогда мало кто внимание обратит.
— Не получится. Как к Святой Софии подойдем, нас либо прогонят, либо клюками забьют, — сказал Куря. — Калики чужого на паперть ни за что не пустят.
— Да, сложновато получается… Радим задумался, почесывая бороду.
— Тогда так: оденемся бискуплими гридями.
— Ого!
— Скоморох, а ежель нас поймают?
— В чем бы нас ни поймали — конец один. А под синими плащами мы будем в безопасности. Тем, кто в таких же плащах, лучше не попадаться. Надеюсь, у Святой Софии они постоянно не стоят?
— Стоят…
— Ничего. Важно идти уверенным шагом, да говорить без страха. Не всех же своих они в лицо знают? Сколько гридей в Новгороде? Сотня? Две?
— Около того… А вдруг знают?
— Волков бояться — в лес не ходить. Убежим.
— Не нравится мне… Сломают, — хмуро заметил Силушка.
— А где одежу гридеву возьмем? — спросил Куря.
— Сделаем.
— Как?
— У причала в Городище много купцов стоит. Надо у них синего полотна позаимствовать. Главное что: синий плащ!
— А мечи? А кольчужки?
— Ну, не всегда ж гриди при броне ходят? И потом, если у тебя хороший длинный плащ, под ним мало что заметно.
— Верно. Но купцы нам просто так полотно не дадут. Пойдем разбойничать? Больно опасно, у причала-то…
— Нет. Мы поступим иначе.
— Как?
— Увидишь. Силушка, дай-ка мне свою мошну.
— Зачем? Она пустая… — Силушка насторожился.
— Давай, давай… Я ж тебе потом с серебром верну. Вот так.
Радим засыпал в горловину мошны речных камушков и ракушек.
— А теперь, Куря, давай мне кафтан. Не боись, на время. Как сюда вернемся, получишь его обратно.
— А тебе влезет?
— Влезет, влезет, и не в такое влезал. Главное, чтоб купчина от меня не шарахнулся.
— А я как?
— Тебе-то и так сойдет. Прикинься холопчонком. Только держитесь сзади и не болтайте.
— Что-то странное творишь…
— То ли еще будет!
У скомороха улучшилось настроение. Такое с ним бывало редко и, как правило, к добру не приводило. Радим становился отчаянным и дерзким — а значит, способным на множество необдуманных поступков, о которых потом часто жалел.
В Городище было тихо. Пока шли к причалу, не встретили ни одной живой души. На берегу'было поживее. Тут суетились холопы, разгружая только что приплывшую ладью. Ее хозяин — высокий жилистый грек стоял рядом и грубо покрикивал на нерадивых.
Радим направился прямо к нему:
— Здрав будь, добрый человек!
— И ты тоже. Хочешь товар?
— Догадлив, купчина! Верно, из Царьграда пришел?
— Говори, что надо. Все есть. Дешево отдам, как первому.
— Мне б полотна василькового десятка два локтей. Имеешь?
— Мало просишь. Бери пять десятков! Лучше, чем у меня, — не найти.
— Какую плату хочешь?
— Всего три гривны серебра. Дешево отдаю. Ты мне понравился!
— Э-э… столько нет. На гривну чего дашь? Радим достал из-за пазухи мошну.
— Покажи серебро. Чисто ль?
— Смотри, мне не жалко.
Развязав горловину, скоморох дал греку возможность запустить руку внутрь. Купец извлек наружу сребреник, внимательно осмотрел его, попробовал на зуб, потом взвесил на руке мошну.
— Десять и еще пять локтей.
— Давай для ровного счета два десятка.
— Не… Десять и шесть. Только для тебя.
— По рукам! Тащи товар! — Радим ловко извлек из пальцев купца монету и засунул ее в мошну.
Грек что— то прокричал на своем языке людям на ладье. Ему ответили не менее громко. Купец быстро затараторил в ответ, размахивая руками. С ладьи донеслась похожая речь. Бурный разговор продолжался долго. Радим с намеком встряхнул мошной, монеты звякнули. Грек извинился и пошел на ладью. Уже через пару мгновений он гнал подзатыльниками мальчишку с кулем синего полотна.
— Вот. Отмеряй. Ровней держи! — Грек выразил свое недовольство холопом несколькими сочными ро-мейскими ругательствами.
Когда нужная длина была отмерена, в дело пошел острый нож. Одним ловким движением грек разделил куль.
— Деньги — товар.
— Лови!
Радим кинул купцу мошну, взял полотно и быстро попрощался.
— Счастливо поторговать, купчина!
— Э-э-э… — негромко сказал Силушка. — Ты отдал ему мои деньги…
— Тихо. Быстро уходим.
Зяма и Силушка двинулись следом за скоморохом. Грек попытался развязать мошну, чтобы пересчитать Доход, но не тут-то было. Шнур был затянут очень тУго. Даже зубами с ним справиться не удалось.
— Ты отдал мои деньги!
— Скорее! Бегом! — скомандовал Радим, когда завернул за ближайший дом.
— Что такое?
— Грек хитрый, сам кого хочешь обдурит. Сейчас догадается, что мы его обманули. Пока в погоню не бросился, надо ноги уносить.
Ужасный вопль со стороны причала подтвердил опасения Радима. Заподозрив подвох, купец ножом отсек горловину мошны. На ладонь посыпались речные камушки и ракушки.
Скоморох прибавил ходу. Он остановился только в укромном месте под развесистым вязом. Силушка, потный и раскрасневшийся, повалился на землю. Куря, тяжело дыша, упал рядом с Радимом.
— Так ты грека обхитрил?
— Всяко. Не отдавать же ему Силушкино серебро. Радим показал мошну с монетами.
— Ловок! Хотя Зяма так тоже умеет. А мне проще ножом да по горлу.
— Пока о сем забудь. Нам лишние неприятности не нужны.
Из Новгорода донесся колокольный звон.
— Если хотим поспеть на вечерню, надо поторопиться.
— Режь полотно на полосы. Только аккуратнее. И чтоб на пять хватило.
— Нас же трое?
— А Зяма и Умилка? Обратно как их вести думаешь?
Плащи получились вполне сносные. Поскольку ткань не экономили, на них вырезали аккуратные завязки. Накинув плащ, приосанившись, скоморох преобразился. Он легко мог сойти за гридя.
Силушке плащ тоже пришелся к лицу. Пожалуй, именно он больше всех напоминал сурового дружинника. Куря был слишком молод, чтобы сойти за воина.
И с этим трудно было что-либо поделать. Но Радим нашел выход. Для Кури сделали специальный плащ, с накидкой для головы. В этом наряде парень превращался в таинственную фигуру, пожалуй, более зловещую, чем Радим и Силушка, вместе взятые. Для пущего страха Куря достал из тайника в спаленном доме старый ржавый меч и повесил его на бок. Эта деталь придала облику лжегридя столько важности, что Радим тут же взялся за изготовление мечей для себя и Силушки. Естественно, о настоящем оружии и речи быть не могло. Имитировать мечи должны были палки. Под длинными плащами они приобрели грозный вид.
