В хозяйской одрине находились все лучшие люди Ладоги. Воевода Эйлив стоял у стола и перебирал рассыпанную выпечку. Блины и пироги были надломлены и зеленели ядовитой начинкой. Мрачные мужи боярские переминались с ноги на ногу, ожидая неминуемой грозы. Грим держался чуть в стороне, готовый к решительным действиям по первому зову господина. На сиденье, выложенном подушками, восседала Параскева. Судя по ее лицу, она была страшно разгневана. Тут же, потупив взор, стояла Любава. Ее глаза были опущены долу, а весь вид выражал бесконечное смирение.

— Вот зверь и в клетке! — сказал Эйлив, направляясь к скомороху.

— Радим, это правда, что ты отравил блины? — задала вопрос Параскева.

— Нет, матушка боярыня! Вы же все знаете…

— Похоже, она знает не все, — Эйлив грубо схватил скомороха за руку и подтащил к столу. — Часть пирогов нашли в людской, в твоих вещах. Отвечай, как они там появились?

— Не ведаю, господин воевода. Сами знаете, я в лесу бродил…

— Не отпирайся! В лес я тебя только вчера услал. До этого у тебя было время по сусекам поскрести, тать!

— Погоди, — вступилась Параскева. — Пусть он расскажет, что знает. И про Любаву тоже.

— Она тут ни при чем! — яростно обрушился на жену Эйлив. — Или тебе мало, что бедняжка лишилась любимого дядюшки?

— А грамоты? Ты забыл, что они писаны Зоряной, которая поклялась отомстить тебе за Улеба? Скоморох нашел их у Любавы.

— Ты веришь татю? Ты веришь гнусному смерду? Я знаю, откуда зло идет! Я знаю, кто тебя, тать, подослал! Остромир! Он — жалкий изменник и хитрец. Узнал, что сродственница моя, княгиня великая Ингигерд, скончалась, но промолчал. И всем эту весть нести заказал. А Яну Творимирычу и Свириду потравой рот заткнул. Так ведь, тать? Хотел, чтоб не успел я приготовиться к жизни без заступницы. Желал волость у меня забрать нежданно-негаданно. Опростоволосился твой Остромир, тать! Я давно знал о хвори княгини, давно дружину готовил. Теперь решил негодяй отравой извести меня и боярыню, так? Для того тебя, поганого, нанял. Сознавайся, тать!

Радим стоял, пораженный услышанным. Он не знал, что сказать. Действовать как велел Остромир? Очень уж не хотелось играть по правилам, навязанным хитрым боярином. Бросит он скомороха в беде, как пить дать, бросит. И тогда веревка с петлей покажется счастьем. Подсказка пришла внезапно. Девушка на миг подняла взгляд, и скоморох увидел ее глаза. Они сочились чернотой. Так же, как глаза старухи в лесной чаще. Потом скоморох пригляделся к зеленому плащу, и все встало на свои места.

— Это она всех отравила, — Радим показал на Любаву пальцем. — Она мне и пироги подкинула. Ведьма. Оборотень.

— Что? — Эйлив был в ярости. Его рука опустилась на рукоять меча.

— Я видел ее в лесу. Тогда она была в облике старухи. Ее же я видел в людской, когда готовили пищу. Потом она отравила молоко для боярыни. Однако Свирид перехватил служанку и выпил потраву. Я узнал ее глаза и одежду.

— Пусть он замолчит! — взмолилась девушка. По ее щекам покатились самые настоящие слезы.

Долго упрашивать разъяренного боярина оказалось не надо. Остро наточенная сталь покинула кожаные ножны.

— А докажет мою правоту вот это! — оттолкнув руку с обнаженным мечом, Радим подбежал к Любаве и дернул за золотую фибулу. Девушка вскрикнула, попыталась остановить скомороха, но опоздала. Фибула оказалась в руках Радима, плащ сполз на пол.

— Негодяй! — Эйлив бросился на обидчика.

В это время в комнату с шумом ворвались Остромир и его люди.

— Стоять! Именем князя!

Любава закрыла лицо руками, изображая страшное горе.

— Смотрите! Смотрите на нее! — уворачиваясь от меча, крикнул Радим.

Фигура девушки сгорбилась, ее руки покрылись морщинами. Эйлив от неожиданности замер с занесенным над головой мечом. Ведьма поняла, что разоблачена, и открыла лицо. Безобразнее лика никто из присутствующих никогда в жизни не видел.

— Любавушка, лапушка… — выдохнул Эйлив, и Радим сразу узнал голос, подслушанный вчера.

— Нет, подлая тварь! Мое настоящее имя — Зоряна. Ты убил моего мужа много лет назад, выгнал меня в одной рубашке в лес, привел в свою постель эту потаскушку! Думал, что преступление сошло тебе с рук? Нет! Я хорошо приготовилась и вернулась отомстить!

— А твой дядюшка…

— Ян был падок до молодой и красивой плоти, так же как вы все, мерзкие негодяи! Мне не составило труда его соблазнить и уговорить взять с собою под видом племянницы. Вот то, что умер он один, — это несправедливость. Яд должен был убить вас всех, змей подколодных. Но я исправлюсь…

— Убейте ее! — первой пришла в себя Параскева.

Однако никто из мужчин в тот миг на решительные действия способен не был. Эйлив стоял, пораженный переменой, случившейся прямо на глазах. Остромир и его дружина-находились в растерянности, пытаясь осознать, как сюда попала ведьма. Радим предусмотрительно отступил за спину боярыни.

— У них будет такая возможность! Но позже, — проскрипела старуха. — Сначала я расправлюсь с тобою, Параскева. Доделаю то, что не удалось моему яду. Хотелось отплатить тебе той же монетой, что ты заплатила несчастному Улебу. Не судьба. Что ж, ты будешь растерзана на мелкие клочки.

Ведьма вытянула руки в сторону боярыни. На длинных крючковатых пальцах в мгновение ока выросли острые когти. Старуха с криком взвилась в воздух и бросилась на Параскеву.

От пожилой боярыни нельзя было ожидать той прыти, что она проявила. Параскева скатилась с сиденья, и ведьма пролетела мимо, прямо в объятия скомороха. Радим почти уклонился от неожиданно напавшей старухи, но все же она зацепила одной рукой его кафтан. Когти с треском вспороли ткань. Ведьма повернулась к скомороху, второй рукой мешая ему вырваться.

— Что ж, ежели так, ты будешь первым! — Беззубый рот изогнулся в ухмылке.

Ведьма занесла смертоносные когти, пытаясь ударить Радима по шее.

— Не выйдет! — закричал он и перехватил руку. Скоморох плотно прижал к себе старуху, чтобы не дать ей снова размахнуться.

Ведьма захрипела и изо всех сил оттолкнулась ногами, желая повалить противника. Радим не устоял, шагнул назад. Старуха усилила натиск. Скоморох отпустил руки, собираясь ловко вывернуться, но не тут-то было. Теперь ведьма сжимала Радима.