Договаривались об отсрочке выплат. Тактично боролись за снижение процента на эту отсрочку. Тихая возня с отдельными западными товарищами продолжалась до последнего времени, однако, и их удалось убедить, что ничего лучшего русские партнеры предложить не могут.

И вот договоры на реструктуризацию долгов ЮНИМЭКСа с большинством кредиторов подписаны. Зарегистрирован в Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг выпуск облигаций «Росинтербанка», взявшего на себя долговые обязательства ЮНИМЭКСа. Эти облигации, со сроком погашения в десять лет, будут в ближайшее время размещены среди кредиторов первого банка Корпорации. Реструктуризация банковского сектора «Росинтера» благополучно подходит к концу.

Губернатор Нганасанского округа Александр Денисов прилетел в Москву к обеду – румяный, несмотря на четырехчасовой перелет, и страшно озабоченный. Сразу из аэропорта рванул в офис Корпорации. Юля, извещенная по телефону о приезде дорогого супруга и его ближайших планах, спросила только: «Ночевать приедешь?». «Как получится,» – ответил Денисов, полагая, что шутит. Жена губернаторской шутки не приняла, по опыту зная: «как получится» запросто может обернуться тем, что супруг так и вернется в свой Снежный, не повидав семьи.

Метеором пронесся Александр Михайлович по этажу. Секретарь Старцева, Наташа, успела только улыбнуться навстречу и пролепетать: «Здравствуйте, Алекса…», как дверь старцевского кабинета захлопнулась за широкой спиной визитера.

Малышев, предупрежденный звонком, уже сидел рядом со Старцевым. Оба ждали Денисова, чтобы решить кое-какие насущные кадровые вопросы.

Старцев был хмур. Впрочем, как обычно. Утонув в глубочайшем шоколадного цвета кресле, он приветствовал Денисова кисловатым: «Здорово!». Малышев же, напротив, мерил кабинет гигантскими шагами с самым жизнерадостном видом.

– Какие новости? – поинтересовался Денисов, совершив ритуал рукопожатий и присаживаясь в свободное кресло, немедленно поглотившее его чуть не с головой.

– Олег, обрежь спинку хоть у одного кресла, – обратился Малышев к хозяину кабинета, – А то ведь однажды кто-нибудь не заметит Сашку, сядет сверху – некрасиво получится…

Сашка собрался было возмутиться, но заговорил Старцев:

– Новости такие. Как оказалось, месяц назад Генпрокурор бросил клич по своим замам – срочно найти способ борьбы с кем-то из семерки.

Что Старцев имел виду под «семеркой», никто из присутствующих уточнять не стал. Понятно было, что речь идет о семи крупнейших бизнесменах, обладавших наибольшим влиянием на прежнего правителя – тех самых, кого звали в народе олигархами и кого теперь надлежало «равноудалить» от правителя нового.

Зачем прокурору понадобилась война с олигархами? Это объяснялось просто: любыми способами, сейчас же, немедленно, следовало войти в доверие к новому президенту. И раз новый президент высказал пожелание послать к черту всех, кто достиг вершин российского бизнеса, прокурор решил тотчас ему в этом помочь.

– Предложения были разные, – продолжал Старцев, – Планировался наезд на Березовского, например. Но принято было решение заставить париться именно нас.

– И который из замов это придумал? – подал голос из глубины кресла Денисов.

Старцев хмыкнул. Тронул пальцем карандаш, лежащий на столе – карандаш покатился, покатился и замер.

– Голиков, – ответил за него Малышев.

Денисов нахмурился. Из заместителей Генерального прокурора Голиков был самым тихим и незаметным. Почему именно он? И почему именно мы?

– Много хочешь знать! – усмехнулся Старцев в ответ на заданный младшим товарищем вопрос, – Мы вот тоже головы ломаем… – беспокойные пальцы главы Корпорации добрались до многострадального носа – глава погружался в раздумья, – Ну, почему именно он – это может быть и случайностью. Скажем, был честный тендер идей. И выбрали не Голикова, а его предложение. Но почему все-таки он предложил именно нас? Опять случайность?

– На Голикова есть информация? – спросил губернатор.

Старцев и Малышев синхронно покачали головами.

На Дмитрия Степановича Голикова, сорокалетнего заместителя Генерального прокурора России, не имелось никакой информации, которая хоть что-то прояснила бы.

Нельзя сказать, чтобы Голиков был совсем уж кристально чист. Таких не бывает у власти. Были, были у него контакты, которые при желании можно было бы истолковать как компрометирующие. Но контакты эти были слишком разносторонни, слишком многочисленны, слишком походили на контакты сугубо служебные, чтобы можно было взять и показать пальцем: вот этот нас Голикову и заказал.

Но заказ, тем не менее, был. Его не вычислили, не просчитали – его почуяли, как мать инстинктивно чувствует опасность, грозящую ее дитяти.

Девять лет трое мужчин, собравшихся в кабинете главы корпорации, делали собственный бизнес. Девять лет они не могли найти ответа: что заставляет их порой настораживаться и искать опасность там, откуда ждать ее вроде и не приходится, где ни логика, ни разумный расчет не в силах ее обнаружить. Но неизменно опыт подтверждал: это чутье не лжет, и следует доверять ему, какого бы происхождения оно не было, каким бы призрачным и ненадежным не казалось. За девять лет они стали сами себе ангелами-хранителями. И теперь каждый из них – просто так, ниоткуда – твердо знал: акция с наездом Генпрокуратуры на «Росинтер» – заказная.

– Давайте исходить из того, что акцию могли заказать по двум причинам. – Старцев говорил быстро, – Первая – просто попортить нам кровь. В этом случае, СГК – всего лишь повод, чтобы дергали нас за все веревочки. И в этом случае заказчик акции кто-то из тех, с кем мы столкнулись по любому из наших бизнесов: банки, нефтянка, металлургия, машиностроение – вариантов много. Вторая причина – нацелились именно на «горку», и целью поставили ее у нас отобрать. В этом случае надо рассматривать того, кому «горка» нужна и у кого денег хватит ее перекупить и довести до ума. – глава Росинтера оставил в покое свой нос, выдернул из настольного прибора золотой «Petek» и заскреб им по бумаге, – Начнем с конкурентов. Банковская сфера. Варианты?…

– Рискин, – предположил Денисов, – Вы с ним бодаетесь из-за денег таможенного комитета.

– Красовский, – внес лепту Старцев, – С ним мы сталкивались в прошлом году, и еще столкнемся… Гинзбург.

– У Гинзбурга кишка тонка, – не поверил Малышев.

– Все в порядке у него с кишкой, – заверил Старцев, – У него в новом кабинете связи покруче наших.

– Тогда уж и Гроссман, и Кардашевский, и Петелин… – Малышев пожал плечами.

– Верно, – согласился старший товарищ, стремительно выставляя на листе пронумерованные закорючки, – И ни одну из версий я бы лично не отбрасывал. Это банки. Теперь смотрим промышленность. Скажем, металлы. Кто здесь может быть, Саша?

– Если по цветным металлам, то вариантов не много: Андреев, Чебан, и все, пожалуй, – прикинул Саша, – Но им с нами делить нечего. Бодался теленок с дубом!…

Подумав, согласились: Снежнинская горная компания была абсолютным монополистом в стране по производству меди, никеля и платиноидов, и даже самые сильные из ее конкурентов в конкуренты, строго говоря, никак не годились.

– Нефтянка?… – задумался Малышев, – Если дело в нефтянке, то говорить можно о двоих – Чернов и Фрайман.

– Чернов вряд ли, – поразмыслив, решил Старцев, – Мелко плавает, жопа наголе… А вот Фрайман… Мы с ним второй год «Ярнефть» делим.

«Ярнефть» на данный момент оставался последним нефтяным активом Корпорации. Не лучшее предприятие в стране. Но и не худшее. Нефть, одним словом. И с нефтью этой связана была двухлетней давности судебная тяжба, которую Росинтер вел с группой «Альтаир», возглавляемой Борисом Фрайманом.

– Не такая уж богатая добыча эта «Ярнефть», чтобы кто-то из-за нее беспокоился, – выразил сомнение Малышев, – Фрайман с нами судится второй год, и еще столько же судиться будет, пока не надоест. Вряд ли.

– Вряд ли, – согласился Старцев, но закорючку на листок поставил, – С машиностроением как?