— Четверо взрослых спят в новом доме, — твердо произнесла Гвен и пошла к задней дверце грузовика. — Ага, вижу, это вещи Холли… — было совершенно ясно, что какие бы то ни было дискуссии по поводу того, кто где спит, отменяются, — …и либо у Джека исправился вкус, либо эти кожаные красавцы принадлежат вам, Эми.

— Да.

Эми было интересно, как реагируют на подобную решительность ее брат и сестра. Вероятно, плохо, решила она.

Для них это должно быть гораздо тяжелее, чем для меня. Я не против изменений, а они — против.

Дом, в котором предстояло спать Эми, Джеку и Холли, был самым старым сооружением на озере, единственным из всех, построенным в стиле первых поселенцев — из бревен. Он был приспособлен к суровым зимам Миннесоты: толстые стены, маленькие окна. Поэтому домик, казавшийся с наступлением вечера воплощением сказочной фантазии, днем был темным, даже мрачным.

Вслед за Холли и Гвен Эми вошла внутрь. Женщины немного помедлили, чтобы глаза привыкли к полумраку. Первая комната была маленькой квадратной кухней, оснащенной столом с выложенной керамической плиткой столешницей, газовой плитой и приземистым маленьким холодильником. Здесь же был старомодный насос, установленный рядом с раковиной, на плите стояли два больших чайника.

За кухней находилась основная комната, обогреваемая обычной старой печкой, сделанной из железной бочки. На этой печке стояли еще два чайника. Вот так здесь получают горячую воду — накачивают с помощью насоса, а потом кипятят. Рядом с кухней поместилась еще и маленькая спальня с двумя односпальными кроватями, а вдоль обращенной к озеру стены тянулась узкая закрытая веранда, где стояла двухъярусная кровать.

— Холли и Эми займут спальню, — сказала Гвен, — а Джек будет спать на веранде.

Он пошел к главному дому за остальными вещами, а Гвен показала Холли и Эми, где лежат кофе и чай и как топить печку. Она сказала им, что делать, если вдруг выключился холодильник. Объяснила, как перед пуском залить водой насос, если он откажет.

Холли внимательно все слушала.

— Мне кажется, я поняла, — сказала она и посмотрела на Эми. — Но ты, наверное, все это знаешь?

Эми вздрогнула:

— Нет, боюсь, что не знаю.

Она даже не слушала. Здесь она была младшей сестрой. Ей не нужно понимать, как что происходит. Остальные все знают, и если им понадобится ее помощь, они скажут, что делать.

Томми сказал, что она ведет себя так потому, что у нее нет выбора, но что ей вовсе не нужно навсегда оставаться младшей сестрой. Все изменится, сказал он, если она постарается, и, возможно, он прав, но это, казалось, того не стоило. Во всяком случае, не сейчас, когда она приехала сюда на такое короткое время, не тогда, когда тут Феба и Йен, которые, конечно, не изменились.

— Я только знаю, что надо спать с открытым окном, чтобы не угореть из-за утечки пропана.

— Так мы и сделаем, — сказала Холли.

Джек принес остальной багаж, поместив ее и Холли вещи в спальню. Холли поставила свой чемодан на кровать, ее мать стояла, готовая помочь разобрать вещи. Джек показался в дверях маленькой спальни.

— Ну и как тут идут дела, мама? — спросил он.

— Чудесно, — ответила Гвен. — Как видишь, это красивое место.

Эми внезапно поняла, что она здесь лишняя: Гвен не может говорить при ней искренне, и самое лучшее, что она может сделать, единственное, что она может сделать, чтобы помочь им, — это уйти и дать детям и матери возможность побыть наедине.

— Если вы не против, — сказала она, — я бы сходила ка озеро.

— Составить тебе компанию? — посторонился, пропуская ее, Джек.

Он предложил это из вежливости. Ему хотелось остаться и поговорить с матерью.

— Нет-нет. Думаю, дама в блузке цвета фуксии уже отказалась от мысли меня найти.

— Это точно. Значит, тебе не придется прятаться здесь в туалете.

— Наверняка.

Она улыбнулась и вышла. От фасада дома несколько ступенек вели к озеру, но мостки были только перед главным домом. Эми пошла туда. Приближаясь, она услышала звонкие голоса детей, а мгновение спустя показались четверо малышей — Алекс и Клер, Скотт и Эмили, — взбиравшихся по берегу. Они торопливо, мимоходом поздоровались с ней и помчались дальше.

Через минуту она увидела сестру. Феба несла, как ей показалось, чуть ли не с полдюжины спасательных оранжевых жилетов. Временами ей приходилось поворачиваться боком, чтобы пройти между деревьями.

Эми бросилась ей навстречу:

— Давай помогу. Что надо сделать?

— Да нет, ничего. Они не тяжелые, мне так удобно.

— Куда ты их несешь? — Эми отступила в сторону.

— Мы сто лет держали их в носовой части лодки, — сказала через плечо Феба. — Не думаю, что они еще когда-нибудь нам понадобятся. Поэтому я подумала, что можно отнести их в гараж.

Если они никому не понадобятся, зачем вообще их хранить? Почему просто не выбросить?

Но Эми ничего не сказала. Она не будет вмешиваться.

— Папа и Гвен обрадовались, что ты приедешь, — сказала Феба. — Сколько ты сможешь здесь пробыть?

— Еще не знаю. Это от многого зависит.

Эми ускорила шаги, чтобы открыть боковую дверь гаража.

Большой, отдельно стоящий гараж располагался между дорогой и новым домом. В этом железорудном районе гаражи иногда строились крупнее семейных домов, и в данном случае так и было. Гараж, сооруженный человеком, который работал на шахте электриком, был больше и, возможно, даже лучше построен, чем новый дом.

Чтобы войти в гараж, Фебе снова пришлось повернуться боком. Предвечерний свет упал ей на лицо; она выглядела бледной, глаза усталые и напряженные.

Что-то было не так, на озере Феба не должна так выглядеть. Она должка быть здесь счастливой.

Жизнь Фебы в Айова-Сити была неимоверно деятельной и состояла из множества событий. Когда бы Эми с ней ни говорила, казалось, что происходит миллион вещей одновременно; она всегда планировала походы девочек-скаутов, вечеринки для класса, равно как и бесконечные дела на работе, беспокоясь о своих студентах-юристах, о юридической помощи, которую она оказывала неимущим. Она много трудилась и на озере, разумеется, — ведь она была Феба, но здесь она делала одно дело за раз и успокаивалась, снова делалась мирной.