В первую минуту Клос подумал, что ошибся адресом – так не походил этот домик цвета охры на кафе в европейском понимании этого слова.

Однако небольшая эмалевая табличка с надписью: «Кафе Росс» – подтверждала, что он не ошибся, а маленькие буковки под названием ночного кабаре на эмалевой вывеске объяснили необычный внешний вид этого заведения: «Частный клуб».

Клос постучал деревянным молоточком, подвешенным к дубовым дверям, и через минуту увидел грузную женщину в распахнутом домашнем халате, с большим носом и седыми усами.

Только сейчас Клос начал догадываться, что слово «частный» на вывеске не точно выражает характер этого заведения.

Появившаяся в дверях особа заговорила быстро по-турецки, пытаясь что-то объяснить ему, но, убедившись, что ее усилия напрасны, попыталась закрыть дверь.

Клос придержал дверь и сначала по-английски, а потом по-французски пытался объяснить этой женщине, по-видимому прислуге, что он хотел бы видеть мадемуазель Росе. Но его слова не действовали на женщину, которая размахивала руками и беспрерывно что-то говорила.

В это время на верхней ступеньке лестницы показалась молодая дама с высоко зачесанными белокурыми волосами.

– Это ночное кабаре, и сейчас оно закрыто, – сказала она по-французски с иностранным акцентом. – Моя компаньонка пытается вам объяснить это. Кроме того, как вы видите, это частный клуб, который обслуживает только своих членов.

– Извините, пожалуйста, мадемуазель, – ответил Клос. – Но мой приятель, который посоветовал мне кафе Росе, ничего об этом не говорил.

– Ваш приятель? – с удивлением спросила женщина. – Он член нашего клуба? Можно узнать, кто он?

– Мой приятель Теодор, – ответил Клос.

– Ах, так! – воскликнула она. – Вы друг Теодора? Это совсем другое дело. Прошу вас.

Мужское имя, которое для конспирации ежемесячно менялось, было первым паролем, обязательным для всех агентов Центра, и Клос хорошо помнил об этом. Не так важно содержание разговора агента, даже язык, на котором он говорил. Главное и обязательное – точно назвать при встрече мужское имя.

В данный момент это было имя Теодор.

Комната, куда привела Клоса молодая особа, была типичным, даже чересчур типичным, будуаром кокотки. Стены, обитые розовым дамастом, такие же шторы, большое овальное зеркало в раме. Гора цветных подушек на низкой широкой французской кровати. Только темно-ореховый письменный стол больших размеров явно не соответствовал убранству комнаты.

Молодая особа пододвинула Клосу пуф, покрытый шкурой какого-то зверя, подошла к зеркалу, поправила непокорную прическу. Ее нельзя было назвать красавицей, даже сказать, что она хороша собой. Но в ней было что-то особенное, привлекательное, женственное, что так притягивает мужчин. «Во вкусе пожилых господ», – подумал Клос.

– Итак? – Она повернулась в его сторону.

Это было ее первое слово, которое она произнесла, уже находясь в своем будуаре. Она не хотела первой называть следующие слова пароля и ждала, что скажет Клос.

– Теодор не мой приятель, – начал Клос.

– Но он все же ваш кузен? – спросила она.

– Двоюродный брат моей матери, – ответил Клос.

– Все в порядке! Ты – «J—23»! – с радостью промолвила женщина. – А я – Росе. Мы получили информацию о том, что ты приедешь в Стамбул. Шеф приказал, чтобы я оказывала тебе всевозможную помощь.

Она открыла нижние дверцы письменного стола, вынула бутылку и стаканы:

– Немного виски?

– Почему немного? – спросил Клос.

– Можешь пить сколько хочешь, но я надеюсь, что ты приехал в Стамбул не для того, чтобы увлекаться шотландскими напитками? Тебе что-нибудь требуется? Может быть, деньги?

– В данный момент я ни в чем не нуждаюсь. Может быть, потом, – задумчиво ответил Клос.

Он коротко, без особых подробностей, объяснил Росе цель своего приезда, потом спросил, известно ли ей что-нибудь о немецком консульстве в Стамбуле.

– Несколько сотрудников консульства – члены нашего клуба, – ответила она. – А сам господин консул весьма расположен ко мне, даже, как мне кажется, обожает меня. Может быть, ты хочешь, чтобы я заинтересовалась более подробно?

– Нет, пока нет. Может быть, мне необходимо будет установить контакт с рядом лиц. Но раньше я хотел бы осмотреться.

– Представься шефу. Он уже знает, что ты приехал, – посоветовала Росе. – А я должна, видимо, распорядиться, чтобы тебя впускали в клуб беспрепятственно, хотя лучше, если бы тебя ввел в клуб кто-либо из твоих немецких друзей. Осторожность никогда не помешает. В Стамбуле, – продолжала она, – действуют независимо друг от друга по меньшей мере шесть иностранных разведок, не считая турецкой полиции и армейской контрразведки. Недавно турки с большим шумом выдворили из Стамбула маньчжурского консула. Сейчас, сейчас! – воскликнула она, вспомнив что-то. – Это непременно заинтересует тебя. Я получила недавно сообщение из Центрального банка, что кто-то из сотрудников немецкого консульства имеет в турецком банке свой лицевой счет. Правда, этот сотрудник работает только на себя. Может быть, я не должна тебе об этом говорить, но подрабатывает он на комиссионных, на взятках и тому подобное. Постараюсь узнать, кто это, и если удастся, то представлю тебе выписку из его счета. Я думаю, что весьма неплохо иметь в таких случаях козла отпущения.

– Вижу, что для тебя не существует тайн в нашем ремесле, – заметил Клос. – А что касается козла отпущения…

– Дорогой мой, – прервала его Росе, – вот уже двенадцать лет, как я работаю в этой области, и думаю, что кое-чему научилась.

– Неужели? – искренне удивился Клос, а потом добавил: – Что же касается козла отпущения, здесь необходимо быть осторожным. А вдруг этот тип работает на кого-либо из союзников, а его накопления в банке – это деньги, полученные от них на оказанные услуги?

– Пожалуй, нет, – ответила Росе после недолгого раздумья. – Англичане ведут себя весьма осторожно. Предпочитают переводить гонорар своим агентам в английский банк.

Клос должен был признать, что она права. Он решил спросить ее еще об одном человеке, чье имя часто упоминалось в рапортах советника немецкого консульства в Стамбуле.