И вот теперь настал рубеж, когда они – мы должны стать врагами. Выбор – беллари или серетанцы. Смертельный выбор.

Всем сердцем, всей кожей я ощущала нелепость такой ситуации. Адоне, почему люди не могут жить в мире? Ведь все это люди – хорошие по сути своей. Нет, есть и сволочи. И среди серетанцев есть, и, наверное, среди беллари. Но ведь общего между нами куда больше, чем различий! Все мы люди, из плоти и крови, и почему бы нам вместе не бороться за жизнь и развитие нашей общей, человеческой расы?

Мне хотелось спать. Но я не ложилась, боясь заснуть и пропустить сообщение с базы.

Мне принесли ужин, просунув его через окошечко в решетке. Довольно сносная вермишель с консервами, примерно так кормили на базе.

Сообщение передали лишь к полуночи. Я метнулась к экрану и добавила звук.

«На белгазийской 4й военной базе подавлен мятеж…»

Камера бродила по знакомым до боли помещениям и коридорам базы, останавливаясь на темных подозрительных пятнах на полу и обшивке, валяющихся деталях и каких-то обрывках…

Конечно! Какая же я дура! Мне даже не пришло в голову…

Ведь я же сама все рассказала Лили. Сама обо всем предупредила! Почему же Лили должна была упустить случай выслужиться и предотвратить заговор? И зачем ей для этого нужно было непременно вести к Дербису меня?

«Почти все мятежники – 312 человек – беллари, служившие на базе в качестве вспомогательного персонала».

… Ряд беллари с закованными за спиной руками, в поводках. Стиснув зубы, я узнавала знакомые лица…

«Основная заслуга в раскрытии мятежа принадлежит агенту БИБа Лилиан Найс. Она смогла вовремя предупредить командира базы тана Дербиса о готовящемся восстании, точно указала количество заговорщиков».

… Спокойное умное лицо Дербиса. Он говорит быстро.

– Разумеется, мы сразу приняли меры. Были вызваны и катера сил сдерживания. До прибытия катеров я заблокировал ворота и собрал верных Империи людей в помещениях ангаров…

– Тан Дербис, в заговоре участвовал и кто-то из пилотов?

– Да, двое наших пилотов участвовали в заговоре, иначе мятежники и не могли бы надеяться захватить корабли… К счастью, нам удалось вычислить этих людей.

«По прибытии сил сдерживания все мятежники, оставшиеся в живых, были арестованы. Всего за сегодяшний день на базе погибло семь человек, ранено шестнадцать».

… Камера вновь скользнула по ряду скованных мятежников, задержалась на последнем. Мои ногти впились в ладони. Танг! Тонкое, умное лицо его, с зелеными раскосыми глазами, под носом кровь, и вокруг глаза медленно набухает синяк. Танг смотрел, казалось, прямо на меня. Упрека не было в его глазах. И горя не было. Было какое-то бесконечное, несгибаемое упрямство, решимость была… Словно он и не потерпел сегодня поражения. И не мучительная смерть его ждала, а – новый бой…

«Прости», – прошептала я. «Прости меня».

Да ведь он лучше всех людей, кого я знала до сих пор. У него остались пятеро детей… Сейчас мне казалось, что поверни время вспять – и я бы промолчала о восстании. Да, жаль Элдженета и Снарка. Но может, их и не убили бы. А мятежников убьют наверняка. А все они, наши пилоты, не стоят и мизинца одного Танга.

Одно только и уменьшает чувство вины – мне-то предстоит не менее страшное время, чем Тангу. Только он погибнет за Родину и товарищей, за светлые идеи, в которые искренне верит. А я погибну по глупости и злой воле Лилиан Найс.

Мне еще только 19 лет. Я не хочу умирать! Не хочу. И еще так нелепо. И так страшно.

До подпространственного выхода системы Белларон идти оставалось почти неделю. Я впала в какую-то апатию. Никто не пытался меня допрашивать, вообще я никого не видела, кроме охранника, трижды в день приносившего мне еду. Мне ничего и не хотелось. Все вспоминался Танг, лицо его стояло перед глазами. Я не хочу, чтобы он умер. Мне, может быть, и поделом. Я виновата сама. Я во всем запуталась, ничего не понимаю в жизни… мне даже и защищать нечего. На Империю мне плевать. Уже плевать. А умираю я по ошибке и по глупости. Да и правильно, если по большому счету. Я ведь никому не нужна во всей Вселенной. Микина мать, и та, наверное, проронит слезинку, если с Микой что-то случится. А у меня – ни родителей, ни детей, ни любимого человека. Друзья – ну что друзья… Вот Танг был моим другом, так я его предала. Правда, иначе пришлось бы предать других – Элджи, Снарка… Снарка я подло соблазнила, даже без всякой любви. Просто из спортивного азарта – вот надо мне было этот заговор раскрыть. Никакой любви, даже и искренней убежденности, как у беллари – и той у меня нет и не было. Просто так, можно сказать, цинично совратила женатого человека.

Так что для всех будет лучше, если умру я. Именно я. Все равно я никому не нужна, да и себе самой уже не очень-то нужна.

Хорошо бы только, чтобы побыстрее. Боли я уж очень боюсь, если честно.

Я все время думала, а что там, за порогом. Раньше эта мысль меня редко тревожила. Было такое чувство, что я в Легионе, я его часть, и моя смерть вообще не важна. Все умирают, и я умру, а Легион остается. А вот сейчас я осталась совсем одна. До такой степени одна, что мне не за что умирать. И я не часть чего-то там, я сама по себе – так, пылинка какая-то…

Раньше иногда мне думалось, что ничего там, за порогом нет. Черная пустота. Сон без сновидений. Странно, но сейчас, когда смерть подступила неотвратимее, чем когда-либо, я вдруг поняла – поверила, что это не так. Может, это какая-то защитная реакция мозга, не знаю.

Но мне сейчас казалось, что там под пластами всего, что мы придумали себе в этой жизни, всей этой грязи, и злобы, и лжи, есть что-то другое еще… Другая справедливость, любовь. И вдруг вспоминались слова Танга, преданного мною на смерть.

«Нет, Синь. Есть высшая правда, высшая справедливость».

И почему-то я надеялась, что кто-то там, ну тот, кто проводит в жизнь эту высшую правду, просто пожалеет меня. И простит. И может быть, объяснит мне, как нужно было поступать на самом-то деле… я ведь не со зла – я действительно просто ничего в этой жизни не понимаю.

Не знаю даже, почему это Он должен меня простить. В Легионе бы не простили. Мне ведь и гораздо меньший проступок не простили, выгнали. Но почему-то я надеялась, что Он простит… Может быть, потому, что Он – не знаю уж, Адоне-творец, или как там Его зовут – меня любит на самом деле.

Все случилось ночью, в два часа по стандартному времени. Мы были, по моим прикидкам, где-то рядом с подпространственным белларским выходом, шли на ионных. Я спала, и свет был, как обычно ночью, притушен.

Страшный толчок сбросил меня с койки. В следующее мгновение я была на ногах. Новый толчок потряс корабль, я едва удержалась, чтобы не влететь носом в стену. Вцепилась в намертво закрепленные ножки кровати. Что же случилось, Адоне-всемогущий?

Что случилось? Грохот и треск… и толчки. Воля ваша, больше всего это похоже на космический бой.

Шибаги. Наверняка шибаги. Пираты-одиночки или, что еще хуже, вооруженные силы глостийской мафии. Больше некому. Не квиринцы же в самом деле на нас напали. Сколько про квиринцев гадостей ни говорят, почему-то еще ни разу не слышала я об их нападениях на наши суда.

Шибаги. Но может быть, катер отобьется, ведь все-таки какое-то оружие на нем стоит.

Я вдруг с ужасом поняла, что желаю победы полицейскому катеру. Все лучше, чем шибаги.

Еще один толчок, и все затихло. Как ужасно это слепое состояние… Адоне, что там происходит? Что?!

Шаги по коридору. Грохот. Дверной скрип. Я вскочила.

Их четверо, и они уже открывают решетчатую дверь моего отсека.