– Не имею права.

– А топливо для моего двигателя дашь?

– Конечно, если получу приказ.

– От Старшего инспектора?

– Нет, от Верховного. Твоя ракета не прошла техосмотра, допускающего ее к полетам, и у тебя нет прав, подтвержденных Союзом. Сам я ничем не могу тебе помочь: я должен придерживаться инструкции. Можешь подать заявление, но тебе не удастся доказать, что я хоть как-то нарушил инструкцию, – Мик говорил все быстрее и громче. – Я создал тебе условия для жизни, у тебя есть кислород и азот в необходимой пропорции, пищу я тебе синтезирую, когда нужно. Говорю на твоем языке, принимаю твою форму и отказался от нее только в ответ на твое ясно выраженное согласие! У меня есть доказательство в виде звуковой записи! Я поступаю в соответствии с предписаниями, и жалуйся на меня хоть самому Верховному инспектору, никто мне ничего не сделает. У меня все в порядке!

– Ты здесь один? – прорвал Кон.

– Из мыслящих устройств да, но здесь есть еще четыре исполнителя, или подустройства. Остальные – обычные автоматы.

– Ты говорил, что сюда прибудет Старший инспектор?

– Да. Он уже в пути.

– Может быть, я с ним смогу договориться…

– Сомневаюсь.

– Почему?

– Сик – всего лишь аморфное мыслящее устройство второго порядка.

– Сик?

– Ну, да. Старший инспектор контроля.

Кон стиснул зубы.

– Тогда позволь мне хотя бы войти в ракету! – сказал он, вспомнив, что там есть вакуумный скафандр, плазменный метатель… а на станции – запасы ракетного топлива, так что, быть может, удалось бы обезопасить это треклятое создание!

– Нельзя. В соответствии с инструкцией я опечатал твой корабль, и там нельзя ничего трогать, пока его не изучит комиссия.

– Ах ты, безмозглая тварь!

– Прошу прощения! Я не безмозглая тварь, а аморфное мыслящее устройство третьего порядка. Ты меня обижаешь. Подожди, меня вызывает радио. Я сейчас вернусь.

Мик скрылся в стене и вскоре вынырнул оттуда в виде небольшого круглого слона с двумя хоботами.

– О, прости, – сказал слон и опять превратился в плоскую буханку. – У меня был телеконтакт с Виком.

– Кем?

– Верховным инспектором контроля.

– Ты сказал ему обо мне?

– Чего ради? Разве я смею? Это же существо. _Существо_! Инспектор говорил, я только слушал и подтвердил прием распоряжений.

– Кретин!

– Я обязан соблюдать субординацию. Сообщения я передаю только Сику. Когда он сюда прибудет, я изложу ему ситуацию. Он передаст дальше по инстанциям. Надо быть терпеливым. Процедуру не ускоришь. Не надо было нарушать инструкцию.

– Сколько времени протянется эта процедура?

– Ну, не так уж долго. Правда, мы на самом краю КОКО и сообщения идут довольно долго, но надо набраться терпения.

– А все-таки сколько?

– По земному счету Старший будет здесь уже через неполных пятьдесят, сообщение Верховному отнимет около ста, решение – двадцать, ответ с ретрансмиссией… ну, скажем, в целом не больше трехсот лет.

– Сколько? – Кон вскочил. – Балбес! Ведь мы, люди, живем самое большее сто, сто с небольшим лет! Мой анабиатор ты опечатал в ракете, куда не желаешь меня впустить, а теперь толкуешь о том, чтобы я триста лет тебя ждал?

– О, прошу прощения! – буханкообразная капля распласталась по полу. – Не знал, что у вас такая короткая жизнь. Разве я мог предполагать? Вы летаете в космосе с околосветовыми скоростями, а перед этим не решили такую фундаментальную проблему, как продление жизни? Существа, входящие в объединенные цивилизации, живут по меньшей мере несколько десятков тысяч лет!

– Во-первых, наша цивилизация проводит только первые опыты с фотонными ракетами. Моя модель проходила испытания…

– Тем хуже, тем хуже, – прервал Мик. – Полигон для испытательных полетов расположен в четвертом секторе. Стало быть, ты нарушил еще одно указание о галактической безопасности!

Кону от души захотелось растоптать Мика, но он сдержался и продолжал:

– Во-вторых, ты сам видишь, что в создавшейся ситуации необходимо связаться с Верховным инспектором, то бишь Виком, и в спешном порядке доложить о моем деле! А меня ты должен впустить в ракету, чтобы я мог опять заморозиться и дождаться решения!

– Сожалею! – капля превратилась в шар. – Но я не могу этого сделать! Не думаешь же ты, что я позволю себе отнимать у Верховного инспектора драгоценное время из-за существа, которое и живет-то – смешно сказать! – всего каких-нибудь сто лет! А в ракету не могу пустить, потому что она опечатана! Я точно соблюдаю инструкцию. Ко мне претензий быть не может! А инструкция не предусматривает таких из ряда вон выходящих случаев. Сто лет… Смешно! Просто непонятно, чего ради ты так судорожно цепляешься за жизнь?! Сто лет! А впрочем, не надо было нарушать кодекс! Теперь получай. Закон есть закон!

И сказав это, младший инспектор контроля галактического космоплавания, аморфное мыслящее устройство третьего порядка (которого вскоре могли сделать вторым!), бессребреник и педант, от возмущения разделился на два меньших шара, которые покатились в противоположные углы комнаты.