– Такой организации нет.

– Черт! – вырвалось у меня.

– Абонент неизвестен, – спокойно ответил автомат.

Разговаривать так можно было долго.

– Три семерки, три единицы, – сказал я наугад.

Экран потемнел, из динамика донеслось несколько гудков, и наконец на экране появилось лицо мужчины. Выглядел он лет на тридцать – небритые щеки и длинные растрепанные волосы.

– Чего? – буркнул он, глядя на меня с экрана.

– У тебя есть немного времени? – спросил я.

– Ну, может и есть. Ты кто? Минутку…

– Он повернулся к кому-то еще. Я услышал как он произнес:

– Не знаю. Какой-то чужак. – А потом мне. – Ну, говори, в чем дело.

– Я прилетел вчера, давно здесь не был и не знаю города, – объяснил я.

– Откуда прилетел? – перебил он внимательно меня рассматривая.

– С Луны, – выпалил я, глядя ему в глаза.

Он на секунду замолчал.

– Гволишь. Я видел лунака… На згреда ты тоже не похож… – медленно произнес он задумавшись. – Кто ты на самом деле? Отойди от камеры, хочу на тебя посмотреть!

Я отошел на три шага назад и увидел как меняется выражение его лица.

– Ты! Ты космак! Смотри, Битт, гныпель не брехал, в городе космак!

На экране появилось лицо второго мужчины, лысеющего бородача.

– С чего ты взял, что он космак? – недоверчиво проворчал он.

– Не видишь? У него звезда, так я их узнаю! И говорит странно, по старому. Космак, оружие есть?

– Есть. Я вернулся с Дзеты. У меня здесь есть одно дело…

– Это утрясешь не с нами, – прервал меня бородач, – я, дырба, еще не свихнулся!

– А ты не продашь свое оружие? – спросил второй придвигаясь к экрану.

– Смотри, как продаст!

– Поговорим! – нехотя ответил я, чтобы как-то продолжить разговор.

– Я с тобой торговаться не буду. Но помогу, уж слишком ты, дырба, вежливый. Пришлю к тебе доцента, есть у меня знакомый. Старый фул, но договоритесь. Может и мне что перепадет. Какой у тебя номер?

– Номер?

– Видеофона.

– Сто одиннадцать, пятьсот пятнадцать, – сказал я посмотрев на табличку аппарата.

– Хорошо. Это где-то в центре. На улицу лучше не выходи, а то гныпли тебя догволят. Их там в центре много. В случае чего гволи их головы, ничего не бойся, здесь без этого не проживешь. Я звоню доценту. Экран погас, а я задумался, следовало ли давать номер своего видеофона. Кто знает, что сделают эти подозрительные типы… От нескольких сопляков я могу кое-как защититься, но… Хотя, другого выхода нет. Эти двое хоть выглядели и говорили нормально, для этого ненормального мира. Я уже понял, что в моем внешнем виде производило такое яркое впечатление на всех, кто меня видел: эмблема в форме звезды, нашитая на комбинезон – традиционный символ издавна используемый экипажами межзвездный кораблей. Это он идентифицировал меня как «космака», что должно было означать астронавта вернувшегося из Космоса, а словом «лунак» здесь определяли жителя Луны… Видимо, временами здесь появлялись и те и другие, но, как мне кажется, относились к ним по-разному. Во всяком случае, космак внушал почтение, а это мне на руку.

Мой лексикон продолжал обогащаться. «Гныпли» – это те молодые громкие ребята с палками за пазухой. А еще были «згреды» – наверное те из домов на окраине. И «доценты», о которых я ничего пока не знал.

Как сильно отличался этот мир от всего, что я мог себе представить во время путешествия. Если честно, в воображении я не пытался строить его слишком подробно. Это лишь добавляло сомнений к тем, которые овладевали мной в минуты раздумий. Наличие непохожего на наш мира будущего, независимо от реалий, было достаточным поводом для беспокойства. Приближение старта увеличивало психическое напряжение между мной и Йеттой. Судя по себе, я считал ее спокойствие маской, подобной той, под которой и сам скрывал свое душевное состояние. А тут еще и «Мефи» со своим дьявольским искушением…

Почти до момента отлета «Гелиоса» на паркинговую орбиту, Ван Трофф при каждом удобном случае уговаривал меня принять его предложение. Он поверил, просто убедил себя, что это единственный способ подтвердить полезность дела всей своей жизни.

– Вы же любите друг друга! – с патетическим подъемом говорил он. – Есть ли что-нибудь более прекрасное и ценное, чем большое и настоящее чувство?

Тогда я не был так уверен в своих чувствах. Быть может Йетта и любила меня именно такой любовью, как представлял себе «Мефи». Но я? Будь я влюблен так сильно, разве не отказался бы от полета к Дзете? Ван Трофф словно не хотел замечать противоречий… или хотел чтобы я поверил в это чувство… Задуманный эксперимент стал последней целью в его жизни.

– Ты боишься, что любовь Йетты не продлиться и нескольких минут после твоего отлета? – Временами шутил он, пытаясь сыграть на моем мужском самолюбии. – Это все равно как чуть-чуть опоздать на свидание, наверняка она будет терпеливо ждать…

– Я не смогу предложить это, – однажды сознался я, – можно не вернуться, или…

– Думаешь влюбиться в одну из прекрасных жительниц системы Дзеты?

– Это серьезно. Я могу не вернуться. Что тогда? Йетта останется одна в чужом мире…

– Не преувеличивай. Пятьдесят лет не такой большой прыжок во времени, чтобы она не справилась. Женщины находчивы, легко приспосабливаются…

– Не знаю, захочет ли она… Зная, что нельзя вернуться в свое время, к прежней жизни…

– Не требуй от меня слишком многого, – пробормотал он и замолчал. – Я сказал тебе, что это лишь половина открытия. На остальное потребуется еще одна жизнь… А она… она согласится. Я сам скажу ей, независимо от твоего решения. В конце концов, ее это тоже касается…

– Не делай этого, не создавай иллюзий!

– Каких иллюзий? Поверь наконец, то, чему я посвятил жизнь, чего-то да стоит! Я бы сделал и больше, если б успел… Тогда, возможно, вам удалось бы… или ей одной, если тебя не будет, все вернуть…

– Что ты имеешь ввиду? Вернуть? Возвратить?

– Возможно… Я же сказал – это вопрос еще многих лет работы…

Антигравитация… Теоретически достаточно, изменить знаки в уравнениях… Или еще и знак переменной времени?… Не знаю. Извини, не знаю… Пока только чувствую, но одной интуиции мало…

Он настоял на своем, все рассказал ей, а она не раздумывая ухватилась за эту возможность. Мы говорили об этом только однажды. Ее энтузиазм заглушил голос моего рассудка. Она сказала: «До свидания. Ты знаешь где меня найти. Даже если пройдет больше пятидесяти лет…» Таким было прощание. Когда я вошел в автокар, Йетта помахала мне рукой, а потом сложила ладони, склонила голову и улеглась на них щекой. Этим детским жестом она напомнила, что «идет спать»… Точно также она прощалась много раз, когда вечером, проводив ее домой, я стоял под окнами, чтобы перед уходом увидеться еще раз. Правда, через несколько дней мы встречались снова. Теперь расставание затянется, во всяком случае для меня, потому что она…

Я не знал, когда она воспользуется цилиндром. Сразу, через год, два… Она всегда была такой нетерпеливой… Когда я не встречался с ней неделю, занимаясь в центре подготовки, она ежедневно звонила с упреками или с ласками. Она не переносила моего отсутствия. Однако ни словом не вспоминала о скором отлете. А я, зная, что придется ее покинуть, тоже трусливо избегал этой темы. Возможно, сначала она верила, что ее чувства в состоянии остановить меня, что я откажусь от экспедиции? А может она с самого начала знала про изобретение Ван Троффа? Из раздумий меня вырвал звонок видеофона. На экране появилось лицо мужчины лет шестидесяти, с седыми волосами и гладко выбритым лицом.

– Привет, – улыбнулся он. – Все изменилось? Из какой ты экспедиции?

Командора Глимма?

– Добрый день, – ответил я. – Харвея. Я вернулся с Дзеты. Мы полетели в две тысячи сорок втором.

– Ого! Давненько… Мы думали, что… Что вы не вернетесь… А потом… Потом никто не занимался космосом. Своих забот хватало. Еще поболтаем. Теперь слушай. Я рядом, но не хочу шляться по улицам. Оружие есть?