Довольно быстро среди вороха бумаг я раскопал старый, по тем временам напечатанный на машинке, литературный сценарий про «Капитал». Обычно по литературному сценарию пишется сначала киносценарий, а потом режиссерский сценарий. Литературный сценарий записан вполне литературным языком, вроде микрорассказа. Киносценарий косноязычно сообщает, что мы непосредственно увидим на экране. А режиссерская разработка делается в виде таблицы с номерами сцен, указанием крупности плана и хронометража.
Киносценарий я писать не стал. Прикинул сразу режиссерский. Потом, как положено, набросал раскадровку. В моем случае раскадровка, то есть наглядная иллюстрация режиссерского сценария, уместилась в трех прямоугольниках на одном листочке. В первом прямоугольнике я нарисовал толстую книжку с надписью на обложке «Капитал», во втором – промежуточную фазу превращения книжки в стопку денежных купюр и, наконец, в третьем – сами эти денежные купюры. Заказчики любят наглядность, а я, слава богу, немного рисую. В школьные годы добросовестно посещал занятия в районной изостудии и, было дело, даже в «Полиграф» хотел поступать.
Закончив с раскадровкой, я прикинул в первом приближении смету расходов и понял, что если мифический банкир-заказчик вдруг окажется не таким щедрым, как о нем повествует молва, то все равно есть смысл с ним встретиться. Уж две тысячи баксов я из него точно выжму, сам при этом легко уложусь в полторы и ролик шутя забацаю дней за пять, под ключ. Полштуки за неделю – очень недурно. По зернышку птичка кормится.
Мечтая о том, чтобы банкир существовал на самом деле и чтобы его желание прославить свой банк не оказалось очередной досужей сплетней, каковых в тусовке проходит по десятку за вечер, я сел на телефон и напряг всех своих знакомых из соответствующих кругов на предмет, где и как мне отыскать сего заказчика-оригинала. Обычно, если я чего прошу, люди мне помогают. Не по доброте душевной, по расчету. Все знают – я умею быть благодарным. А иначе в моем бизнесе и не проживешь.
Кто конкретно помог на этот раз, для меня так и осталось загадкой, но два дня назад, в пятницу, у меня в квартире зазвонил телефон, и, когда я снял трубку, звонивший представился работником того самого банка, которому необходима реклама. Довольно быстро выяснилось, что мой телефонный собеседник ничего не решает и что цель его звонка – уяснить, кто я, собственно, такой и стоит ли сводить меня непосредственно с господином банкиром, хозяином пожелавшей отрекламироваться финансовой цитадели.
В процессе нашего телефонного разговора банковский служащий поначалу скис, узнав, что я не представляю никакую рекламную контору и предпочитаю наличные деньги, но потом приободрился, услышав про мои скромные денежные запросы. Как сумел, я объяснил, дескать, в официальных конторах рекламу вам будут делать те же исполнители, но получат они, непосредственные работники, на руки много меньше, чем сотрудничая со мной, а значит, и стараться будут соответственно. Человек, который вел предварительное телефонное собеседование, стал еще лучше ко мне относиться, когда узнал, сколько рекламных роликов на моем счету, какие фирмы не гнушались прибегать к моим услугам, и согласился, наконец, представить меня непосредственно своему боссу. И вот тут возникла маленькая закавыка. Господин банкир-рекламодатель в понедельник отбывал по делам в городе Париже, а возвернуться обещался не раньше чем через месяц. В принципе, помимо этого возможного заказа, была у меня и другая текущая работенка, но накануне я имел беседу с одним киношным деятелем, который через полторы недели собирался везти свой отснятый материал в Санкт-Петербург. В городе на Неве услуги по обработке кинопленки значительно дешевле, чем в столице. Собрат по киноцеху любезно предложил прихватить и мои материалы, если таковые имеются и требуют обработки. По большому счету, рекламу с книжкой Карла Маркса можно снимать сразу на видео, все равно перегонка в видеоформат необходима для компьютерной обработки, но на кинопленку, или, как мы, профессионалы, говорим, «на кино», снимать всегда лучше. Картинка получается не в пример качественнее. Вся фирменная дорогая реклама делается киноспособом.
Обо всех этих тонкостях по телефону я распространяться, естественно, не стал (хотя бы потому, что заказчику запросто может не понравиться идея с «Капиталом»), однако поинтересовался на всякий случай, нельзя ли как-нибудь пересечься с господином банкиром в течение тех двух дней, что остались до его отъезда во Францию, мол, через месяц я сам могу отбыть из Москвы на кинофестиваль в Копенгаген или на отдых в Мухосранск, география не имеет значения, главное, что через месяц мы с заказчиком можем окончательно потерять друг друга из виду. Человек на другом конце телефонного провода помолчал с минуту, подумал и потом удивил меня тем, что, оказывается, при большом желании с моей стороны я смогу встретиться с его боссом завтра, в субботу, правда, для этого придется прокатиться в один захолустный подмосковный санаторий. Ха! Испугал ежа иголками! Однажды ради встречи с богатым заказчиком я ездил в Казань на один день. Утром приехал, вечером вернулся, и, между прочим, вернулся ни с чем, только на билеты зря потратился. А тут Подмосковье, пустяки какие... В общем, я сразу же согласился посетить родное Подмосковье, и телефонная трубка рассказала, куда и как ехать, заранее извинившись, что скорее всего господин банкир не сможет уделить мне много времени. Оне, видите ли, в санаториях не отдыхают, а работают, принимают решение – стоит ли инвестировать средства в ремонт и расширение санаторно-оздоровительного комплекса, и если стоит, то под какой процент долевого участия.
Пропустив мимо ушей, за каким лешим банкир окопался под Москвой, я записал на обрывке газеты точный адрес банкирского местопребывания, его редкую фамилию Иванов, не менее редкое имя-отчество – Александр Петрович – и то, что остановился он в номере двадцать пятом, в люксе. Прощаясь, банковский служащий, который, кстати, так и не представился, сообщил, что он сегодня вечером, в пятницу, уезжает помогать боссу производить оценку санаторного здания и прилегающих территорий и что он договорится с хозяином о нашей с ним завтрашней встрече. Я пообещал приехать днем, не позже двух, на том телефонные переговоры и завершились.
Первым делом, нажав на рычаг телефонного аппарата, я начал давить кнопки на его лицевой панели. Позвонил всем, кому нужно, отменил все запланированные на завтра дела и делишки. Потом отыскал на книжных полках атлас Подмосковья и выяснил, что нужное мне санаторное учреждение находится приблизительно в десяти километрах от ближайшей железнодорожной платформы, до которой на электричке пилить, по моим приблизительным расчетам, часа полтора с Ярославского вокзала. Жизненный опыт подсказывал, что от железнодорожной станции до санатория должно «ходить» маршрутное такси. Тот же богатый негативными примерами жизненный опыт настоятельно рекомендовал смириться с перспективой полуторачасовой дремы под перестук вагонных колес и забыть о личном автотранспорте. Моя, с позволения сказать, машина – полуантикварная «Победа», купленная два года назад по случаю за бесценок, долгих переездов не любит и не выносит. Она привыкла катать меня по центру Москвы и уже забыла, когда последний раз выезжала за город.
Вообще-то мне давно пора менять автомобиль, но иномарку я не потяну, а подержанный «жигуль» подорвет мой имидж... Ох, уж этот мне проклятый имидж, ну до чего достал, сил нет! Мы живем в мире штампов. Банкир обязан носить пиджак, белую сорочку и галстук. Урка непременно должен иметь наколки. А производитель рекламы и создатель видеоклипов не может по статусу одеваться и выглядеть как простой смертный. Древняя «Победа» позволяет мне казаться этаким чудаком с причудами. «Жигуленок» в миг опошлит образ «человека искусства», а я не имею права выглядеть простым, незамысловатым мужиком, каковым являюсь на самом деле. Чтобы привлечь клиентуру, одного профессионализма мало, я вынужден подчиняться миру штампов и выделяться из общей массы нормальных людей. Я вынужден быть белой вороной, точнее, белым вороном. Вот и завтра мне нужно произвести на банкира соответствующее впечатление.
