— Ну, как я выгляжу?

— Можешь перевестись к «голливудским» морпехам. Или сниматься в кино.

Поезд дернулся, и я перехватил Дэнни, чтобы он не упал. Он скривился от боли.

— Что, сильно болит?

— Ничего, терпимо. Но футбол придется оставить. Врачи сказали, что осколки будут выходить еще лет десять.

Я провел его на платформу. Там мы остановились и посмотрели друг на друга. Хотелось сказать что-нибудь на прощание, но мы не могли найти слов. Для него путь окончен, а для меня снова дорога, другие новобранцы, другие командиры...

— Ты точно не можешь задержаться на пару дней, Мак?

— Ты же знаешь. Мне еще в Нью-Йорк к семье Левина, а потом обратно в Сан-Диего. Да и тебе будет не до меня.

На платформе призывники прощались со своими семьями.

— Береги себя, сынок!

— Привези мне японца, ладно?

— Будешь писать мне?

— Каждый день.

— Не волнуйся, мама, я вернусь...

Дэнни посмотрел мне в глаза.

— Ну, до встречи, Мак, волчина ты морской.

— До встречи, морпех.

Мы обнялись.

Потом я стоял и смотрел, как Дэнни поднимается по ступенькам вокзала.

Она встречала его. Я видел, как он поднял голову, и голоса их слились в один.

— Кэтти!

— Дэнни!

Рядом с ней стоял пожилой мужчина с мальчиком, и я почти слышал голос Дэнни:

— Здравствуй, отец... вот я и вернулся.

Дэнни обернулся и еще раз на прощание махнул мне рукой.

— До встречи, Мак!

И, глядя на них, я вспомнил:

"Моряк из морей вернулся домой.

Охотник с гор вернулся домой.

Он там, куда шел давно..."